В некоторой степени всем нам приходится полагаться на вторичные источники. Каждый из нас доверяет экспертам и их рекомендациям. Однако ученые также подвержены влиянию реальных историй и склонны к сопереживанию. Как правило, мы больше доверяем мнению родных и близких и реже прислушиваемся к малознакомым людям. Между тем в науке существует надежный способ для отбраковки необоснованных заключений — определить, можно ли воспроизвести результаты исследования, на основе которых было сделано заключение. Реальные истории не накапливаются так, как это происходит с материалом крупных научных исследований. А научное образование помогает определять, каким источникам можно доверять, а каким — нет. Маккарти, действуя из самых благих намерений, одной своей напористостью и личным обаянием смогла привлечь средства массовой информации к объяснению аутизма, которое к тому времени было полностью опровергнуто наукой. Следовательно, более перспективным исследованиям этого расстройства было уделено меньше внимания и ресурсов.

Доверяя больше реальным историям из жизни, чем научной методологии и точному статистическому анализу, Маккарти увлеклась также ложными направлениями в лечении аутизма. Она убеждена в том, что вылечила своего сына от аутизма благодаря «безглютеновой, бесказеиновой диете, витаминным добавкам, детоксикации металлов и противогрибковым препаратам для предотвращения роста дрожжей, которыми был поражен весь его кишечник»[224]. И она недоумевает, почему медицинские и научные круги не сбегаются толпами, чтобы изучать чудесное исцеление ее сына: «Вы, наверное, очень удивитесь, если я скажу вам, что ни один член CDC, или Американской академии педиатрии, или любые другие лица из органов здравоохранения так и не связались с нами, чтобы исследовать и понять, как Эван излечился от аутизма».

Могла ли особая диета стать причиной выздоровления сына Маккарти? Нельзя этого исключать. Но такая вероятность ничтожно мала. Ее диета — лишь самое новейшее средство среди множества неофициальных методов лечения аутизма. Согласно многочисленным научным свидетельствам, аутизм имеет ярко выраженную генетическую основу, и по развитию мозга аутисты значительно отличаются от обычных детей. Поэтому улучшение в состоянии Эвана, скорее всего, объясняется интенсивной поведенческой терапией, которая реально помогает некоторым детям, страдающим от аутизма. Или же с возрастом его симптомы могли стали менее выраженными. Возможно, у Эвана был не аутизм, а другое расстройство со схожими симптомами, которое могло ослабнуть после приема лекарств, прописанных от эпилептических припадков[225].

С помощью методов научного мышления мы можем разрешать самые различные вопросы, в том числе устанавливать, существует ли связь между вакцинами и аутизмом, но люди не всегда принимают результаты научных исследований, какими бы убедительными они ни казались. Одно из ложных направлений в поисках лекарства от аутизма было связано с секретином, гормоном, играющим важную роль в пищеварительной системе. Данные, полученные при лечении нескольких пациентов, указывали, что инъекции секретина, взятого у свиньи, приводят к исчезновению симптомов аутизма. Однако, как показали более десятка небольших клинических испытаний, эффект от этого средства был не больше, чем от инъекции соленой воды. А одна фармакологическая компания, пытавшаяся получить разрешение FDA (Управления по контролю за продуктами и лекарствами) на продажу синтетического секретина для лечения аутизма, провела крупномасштабное клиническое исследование с изучением нескольких доз синтетического гормона. Но и она не обнаружила никаких преимуществ[226]. Чтобы проверить предположение об эффективности лекарства, исследователи методом случайного выбора распределили людей на две группы, давая одним новый препарат, а другим — плацебо, а затем сравнили клинические результаты. Именно так действует наука. Проблемы начинаются после того, как результаты исследований выносятся на общественный суд. Поверят ли люди науке, или они доверяют своей интуиции, которая так часто обманывает их? Неужели они считают себя умнее ученых?

Одно из таких клинических испытаний было проведено Адрианом Сандлером и его коллегами. Путем случайного распределения они сформировали две группы по 28 детей: первой группе была назначена доза секретина, второй — плацебо. Неудивительно (по крайней мере, сейчас, когда мы судим об этом задним числом), что они не обнаружили никаких преимуществ от приема секретина. Гораздо больший интерес в этом исследовании представляют беседы, проведенные с родителями детей уже после испытаний. Даже узнав о том, что секретин не принес никакой пользы, 69 % из них по-прежнему было заинтересовано в том, чтобы их дети получали это лекарство. В другом исследовании, которое проводилось двойным слепым методом, родителей просили определить, что давали их детям — секретин или плацебо. Родители часто убеждены, что способны замечать такие изменения после приема препарата, которые могут быть пропущены более объективными методами, используемыми в исследовании. Этим они часто обосновывают свою стойкую веру в эффективность того или иного лечения. Однако в данном случае многие родители даже не смогли определить, получал их ребенок секретин или нет, и уже этот факт указывает на то, что препарат не оказал заметного эффекта.

Главная сложность в конфликте между отдельными медицинскими случаями и достоверными данными заключается в том, что в любом клиническом испытании некоторые участники, получающие препарат, через какое-то время чувствуют себя лучше, в то время как состояние других остается прежним. Мы же склонны запоминать те случаи, когда больным становится лучше, и делаем вывод, что причиной улучшения стал препарат. И как всегда, мы забываем сравнить процент улучшений среди пациентов, получавших препарат, и тех, кому назначалось плацебо. Если существует причинная связь с приемом препарата, то среди принимавших его пациентов должен был быть более высокий процент улучшений. Если же причинная связь с приемом препарата отсутствует, то, вероятно, другие, неконтролируемые факторы привели к улучшению состояния отдельных пациентов.

Авторы бизнес-книг редко выясняют, сколько обанкротившихся компаний следовало тем идеям, которые они пропагандируют, или сколько компаний добилось успеха с помощью других стратегий. Точно так же людям, анализирующим истории о вакцинах и аутизме, не приходит в голову пересчитать детей, которые прошли вакцинацию и не заболели аутизмом, детей с симптомами, проявившимися до вакцинации, и непривитых детей с симптомами аутизма. Если бы такая статистика учитывалась надлежащим образом, то стало бы ясно, что ни уровень заболеваемости аутизмом, ни возраст, в котором ставится этот диагноз, не зависят от вакцинации[227]. Траектория, по которой обычно развиваются когнитивные и поведенческие навыки человека, еще более усугубляет проблему. Все родители знают, что развитие ребенка не является непрерывным и последовательным процессом. Дети растут рывками, и это касается не только физического роста, но и когнитивного развития. Дети с аутизмом в основном подчиняются таким же законам. Длительное время их состояние может оставаться без изменений, но затем, в течение короткого промежутка, они способны добиться стремительного прогресса. Если родители замечают улучшения в тот момент, когда пытаются вылечить ребенка с помощью очередного чудо-лекарства, то они легко связывают эти два события между собой[228].

Человеку сложно признать, что обнаруженная им связь иллюзорна, а отказаться от реальных историй в пользу научных и статистических данных еще сложнее. Вероятно, главным признаком влиятельности таких гипотез, основанных на отдельных случаях, являются эмоции, которые они вызывают у людей. Пользователи книжного магазина Amazon.com в среднем оценили авторитетную книгу Оффита, в которой доказывается отсутствие научной связи между аутизмом и вакцинацией, на 3,9 балла (по шкале от 1 до 5). Однако в данном случае средний рейтинг не отражает мнение большинства рецензентов. На момент написания настоящей книги ни один из 102 рецензентов не поставил Оффиту среднюю оценку (три звездочки): если 70 пользователей не пожалели для нее самой высокой оценки, то 25 оценили ее максимально низко![229]