В 1930-х годах два молодых английских книготорговца Джон Картер и Грэм Поллард также усомнились в аутентичности некоторых находок Уайза. Они провели тщательное расследование, собрав и проанализировав все свидетельства о происхождении брошюры с сонетами Браунинг. В результате они нашли восемь расхождений между этим изданием и известными фактами из жизни и творчества Браунинг или характеристиками, которые обычно свойственны всем редким книгам. Например, не было найдено ни одного экземпляра с автографом автора, все обнаруженные брошюры были обрезаны и переплетены нетипичным для того времени образом, и о частном издании ни разу не было упомянуто в письмах, мемуарах и других документах, оставленных четой Браунинг.
Затем Картер и Поллард перешли к непосредственному научному анализу. Хотя в 1930-х годах криминалистика еще не была так развита, как сегодня, уже тогда можно было исследовать под микроскопом бумагу, на которой были напечатаны сонеты. До 1861 года вся бумага в Великобритании изготавливалась из ветоши, соломы или эспарто — материала, похожего на солому. И лишь с 1874 года при производстве бумаги стали использовать древесную массу. Картер и Поллард рассмотрели брошюру Браунинг под микроскопом и обнаружили в ее волокнах значительный объем древесной массы, подвергнутой химической обработке. На основании этого факта, а также других тщательно собранных данных они пришли к заключению, что предполагаемое издание сонетов является фальшивкой, изготовленной после 1874 года. Они провели аналогичный анализ пятидесяти других брошюр и нашли неопровержимые улики, что двадцать одна из них была подделана схожим образом.
В 1934 году два книготорговца опубликовали результаты своего исследования в 412-страничной книге под названием «К вопросу о происхождении некоторых брошюр XIX века». Они не осмелились открыто обвинить Уайза в фальсификации, но проведенное ими расследование не оставляло сомнений в его виновности[315]. Уайз умер через три года после их публикации и до самой смерти отвергал все обвинения. В ходе последующих расследований выяснилось также, что он выкрал страницы из многих редких книг Британской библиотеки. Об Уайзе помнят до сих пор, но уже не как о великом коллекционере или библиографе, а как об одном из крупнейших литературных фальсификаторов всех времен и народов.
Как же ему удалось провернуть такую крупномасштабную аферу? Оценивая ценности, предлагаемые Уайзом для их коллекций, частные покупатели и библиотеки не имели возможности проводить тщательную экспертизу каждого экземпляра и подвергать его химическому анализу. По отдельности каждое издание выглядело подлинным и прекрасным образом дополняло знания об известном произведении писателя. Интуиция оказалась бессильна перед мошенничеством. Обман был раскрыт лишь с помощью дедуктивной логики — путем выведения общей закономерности, характерной для всех обнаруженных брошюр, тщательного сопоставления их с другими историческими источниками и фактами, а также научного анализа самих экземпляров. История с Томасом Уайзом и детективное расследование, проведенное Джоном Картером и Грэмом Поллардом, являются ярким примером победы, одержанной рассудком и анализом над интуицией. Под влиянием инстинктивных чувств профессиональные и квалифицированные коллекционеры тратили целые состояния на брошюры Уайза, и лишь строго научный анализ смог раскрыть обман[316].
По курьезному совпадению в одной из самых известных историй, на примере которой пытаются доказать могущество интуиции, речь также идет о фальсификации. Именно с этой истории Малкольм Гладуэлл начинает свои рассуждения о «быстром познании» (так он называет интуицию) в своем бестселлере «Озарение» с подзаголовком «Сила мгновенных решений». Он рассказывает о том, как искусствоведы сразу признали в древнегреческой статуе, так называемом куросе, подделку, хотя научные эксперты уверяли в ее подлинности[317]. В своем убедительном рассказе Гладуэлл наглядно показывает, как интуиция побеждает анализ. Как мы уже не раз отмечали, единичный яркий пример, демонстрирующий причинно-следственную связь, может быть принят за убедительное доказательство, если мы не пытаемся читать между строк. А ведь анализ информации, которую «забыл» дать автор, требует от нас сознательных усилий. Случай с куросом может быть исключением. И, в конце концов, так ли часто интуиция подсказывает искусствоведам, что произведение искусства является подделкой, в то время как научный анализ свидетельствует о ее подлинности? Случай с Уайзом, когда анализ опровергает интуитивные представления, кажется нам более типичным. Кроме того, в тех случаях, когда произведение искусства действительно оказывается подлинным, никто не скажет нам, что является более точным — интуиция или анализ.
Рассказ о Томасе Дж. Уайзе — это всего лишь один пример того, как взвешенный научный анализ одерживает верх над ошибочными интуитивными заблуждениями. Но так же как случай с куросом, описанный Гладуэллом, еще не подтверждает превосходство интуиции над анализом, так и наша история с Уайзом не может служить доказательством, что анализ всегда побеждает интуицию. Интуиция имеет право на существование, но, как мы считаем, ее не стоит ставить выше анализа, если нет веских доказательств того, что она его действительно превосходит. На наш взгляд, успешное решение зависит от умения определять, когда можно доверять своей интуиции, а когда стоит ее остерегаться, а также от тщательной оценки всех факторов[318].
Как правильно выбирать джем и опознавать грабителей?
Бывают ли случаи, когда размышления неизменно приводят к менее качественным суждениям, чем моментальные решения и инстинктивное чутье? Да, бывают. Приведем в качестве примера один классический эксперимент. Представьте, что вас приглашают принять участие в слепой дегустации пяти разных сортов клубничного джема. Вы сняли пробы со всех джемов, но, прежде чем оценить их качество, вас просят письменно сформулировать причины, по которым вам понравился или не понравился каждый из них. Затем вы оцениваете джемы по шкале от 1 до 9 баллов. Насколько точны оказались бы ваши оценки, если бы в качестве критерия точности мы использовали оценки группы экспертов, собранной журналом Consumer Reports?
Когда психологи Тимоти Уилсон и Джонатан Скулер провели этот эксперимент с участием студентов колледжа, то обнаружилось, что оценки испытуемых и специалистов практически не совпадают. Кажется, что студенты должны были легко отличить хороший джем от плохого, поскольку отобранные образцы значительно разнились по качеству. Среди 45 сортов, отобранных журналом Consumer Reports, они заняли в рейтинге первое, одиннадцатое, двадцать четвертое, тридцать второе и сорок четвертое места. В чем же дело? Студенты совсем не разбираются в джемах? Или же у обычных людей и специалистов совершенно разные вкусы? Вовсе нет. В другом варианте эксперимента испытуемым не нужно было объяснять, почему им нравится или не нравится каждый джем. Вместо этого их просили написать то, что не имело ни малейшего отношения к дегустации: причины выбора своей специальности. Затем участники оценивали качество джемов. И, хотя после дегустации они практически не размышляли о своем выборе, их оценки оказались гораздо более схожими с оценками экспертов[319].
Почему же размышление о качестве джемов снижает точность суждений? Это можно объяснить двумя причинами. Во-первых, такие размышления не дают нам никакой дополнительной информации — всю информацию мы получаем во время дегустации. Во-вторых, и это кажется нам более важным, предпочтения к тем или иным сортам джема во многом определяются эмоциональными реакциями, а не логическим анализом. Эмоциональные реакции, как правило, возникают автоматически и мгновенно, в отличие от более медленных и рассудочных процессов, лежащих в основе аналитического мышления. Решение о вкусовых качествах продукта — это чисто инстинктивное суждение, и никакие размышления не сделают его более точным. Мышление в данном случае лишь порождает ненужную информацию, которая в значительной степени искажает интуитивную, эмоциональную реакцию.
