Мы не утверждаем, что повседневные иллюзии изначально порочны, что это не более чем вирусы в «программе» нашего мозгового компьютера, от которых можно защититься с помощью более надежного программирования. Хотя иллюзии — это результат ограниченности нашей психики, такие ограничения оказывают положительное компенсирующее влияние. Как мы указывали в главе 1, перцептивная слепота, из-за которой мы не замечаем гориллы, неизбежно вытекает из полезной способности фокусировать внимание на главной задаче — в данном случае на подсчете баскетбольных передач. Как и во многих других ситуациях, способность к концентрации приносит пользу, позволяя нам эффективно выполнять задачи, с которыми нам было бы сложно справиться, не будь у нас такой способности.

В последние годы психологи предположили, что большинство мыслительных процессов можно разделить на два типа: быстрые и автоматические, с одной стороны, и медленные и рефлексивные — с другой. Оба процесса вносят свою лепту в формирование повседневных иллюзий. Быстрые, автоматические процессы, которыми сопровождается восприятие, память и осмысление причинно-следственных связей, обладают серьезными ограничениями. Причем эти ограничения приводят к более существенным последствиям в тех случаях, когда наши способности более высокого уровня, в большей степени связанные с рефлексией и абстрактным мышлением, не замечают искажений и не вносят необходимых поправок. Иными словами, люди, говорящие по телефону за рулем автомобиля, чаще попадают в аварии не только из-за ограниченности внимания, но также из-за неспособности замечать это ограничение в момент, когда оно возникает[312].

От этих повседневных иллюзий страдает не только Ларри Тейлор и введенный в заблуждение «автор» рассказа. Все мы подвержены им. Доверчиво «проглатывая» истории вроде сюжета с Тейлором или повторяя действия таких людей, как Тейлор, мы также становимся жертвами этих иллюзий. Повседневные иллюзии тесно переплетены с нашим привычным образом мыслей, и мы даже не сознаем, что они основаны на «здравом смысле», под влиянием которого мы так благосклонно относимся к подобным историям.

Такой здравый смысл чаще именуется другим словом: интуицией. Все, с чем мы соглашаемся и во что мы верим на интуитивном уровне, вытекает из наших коллективных предположений и знаний, при этом интуиция автоматически влияет на наши решения, не требуя от нас ни малейшей рефлексии. Именно интуиция заставляет нас переоценивать способность к концентрации внимания, а также точность и достоверность воспоминаний; именно под ее влиянием мы принимаем уверенность за признак компетентности и преувеличиваем уровень собственных знаний; из-за нее мы находим причинно-следственные связи в случайном стечении обстоятельств и простых корреляциях, а также считаем, что наш мозг скрывает в себе огромные резервы, которые можно легко освоить. Но во всех этих случаях наши интуитивные представления ошибочны, и если мы будем слепо следовать им, то можем лишиться благополучия, здоровья и даже жизни.

Этот тезис явно не относится к популярным идеям последнего времени. Среди широкой общественности и некоторых психологов стало модным утверждать, что интуитивные методы мышления и принятия решений более эффективны, чем аналитические подходы. Действительно, интуитивное мышление — более быстрый и легкий процесс. А идея о том, что такое мышление дает более точные результаты, выглядит весьма заманчивой, поскольку она бросает вызов давнему преклонению общества перед рациональностью и логикой как наиболее чистыми и объективными формами мысли. В конце истории мы видим, что Ларри Тейлор разделяет это неоднозначное представление. Следуя правилу «кто долго размышляет, тот многое теряет», усвоенному им в бытность профессиональным игроком в покер, а также советам из книги Малкольма Гладуэлла «Озарение», Тейлор игнорирует все расчеты сотрудников и доверяется своему инстинктивному чутью, которое говорит, что клиенты выиграют от нового продукта. Теперь все будущее компании зависит от его интуиции, но при этом он выглядит безмятежным и по дороге домой снова говорит по телефону.

Решение Тейлора представляется безответственной авантюрной игрой, где на карту ставятся деньги инвесторов и карьеры сотрудников. К сожалению, совсем не сложно представить себе реального исполнительного директора, который распоряжается миллиардами долларов с помощью одного инстинктивного чутья. В деловых журналах регулярно восхваляется такой «решительный» стиль управления. Например, в своей статье о Перси Барневике, прославленном исполнительном директоре шведско-швейцарской компании ABB, журнал Long Range Planning не скупится на похвалы: «При встрече с ним… сразу замечаешь его импульсивный и оригинальный подход к управлению, где главную роль играет способность принимать быстрые и уверенные решения»[313].

Приведем лишь один конкретный пример риска, на который часто идут бизнесмены под влиянием инстинктивного чутья. Принимая решение о выпуске спутникового телефона «Иридиум», топ-менеджеры компании Motorola руководствовались в основном интуитивным «образом» клиента, который с помощью одного портативного телефона сможет звонить из любой точки земного шара. При этом подробные расчеты самой компании явственно показывали, что такой проект экономически невыгоден. Стоимость телефона должна была составить 3 тысячи долларов, а затраты на его обслуживание — 3 доллара в минуту. В помещениях и в городах с небоскребами связь была бы невозможна. Такой продукт мог бы идеально подойти кочевникам пустыни, у которых есть в кармане лишняя пара тысяч долларов, но для всех остальных людей он совершенно непрактичен. По оценке одного независимого эксперта, даже если бы «Иридиум» завоевал весь мировой рынок международных деловых звонков из развивающихся стран, то даже тогда он не окупил бы стоимости оборудования, необходимого для его изготовления, не говоря уж об операционных расходах. В течение года после выпуска «Иридиума» стало ясно, что проект провалился, и общие убытки составили почти 5 млрд долларов[314].

Томас Дж. Уайз был известным английским коллекционером редких книг и манускриптов в конце XIX — начале XX века. Один только каталог его частной коллекции, которую он назвал Библиотекой Эшли, занимал одиннадцать печатных томов. Около 1885 года писатель У. К. Беннет показал Уайзу несколько экземпляров, выпущенных по частному заказу. Это были «Сонеты, переведенные с португальского», известный цикл стихотворений Элизабет Баррет Браунинг, созданный в период, когда за ней ухаживал Роберт Браунинг. («Как я люблю тебя? Люблю без меры…») Считалось, что впервые сонеты были опубликованы в 1850 году в двухтомном собрании ее поэтических произведений. Это же было более раннее, прежде неизвестное издание, датированное 1847 годом: брошюра на сорок семь страниц с пометкой «не для публикации». Уайз оценил книгу как раритет и приобрел один экземпляр за десять фунтов стерлингов. Он также поставил в известность нескольких знакомых коллекционеров, и те последовали его примеру, раскупив у Беннета весь тираж.

История Уайза о приобретении этого томика Браунинг была подтверждена подробными сообщениями одного из его друзей, Гарри Бакстоном-Форманом, и писателем Эдмундом Госсе. В последующие годы Уайз обнаружил и распространил ранее неизвестные издания небольших произведений Альфреда Теннисона, Чарльза Диккенса, Роберта Луиса Стивенсона и других писателей. Многочисленные частные коллекционеры и библиотеки охотно раскупали их, а слава и благосостояние Уайза росли как на дрожжах. Постепенно он приобрел репутацию ведущего коллекционера книг и библиографа во всей Англии.

Однако на рубеже столетий, когда открытие ранее неизвестных авторских брошюр было поставлено на поток, некоторые американские книготорговцы заподозрили неладное. В 1998 году Джордж Д. Смит писал в своем обозрении в Price Current of Books: «Существуют серьезные подозрения, что некоторые из них могут быть подделаны, и нельзя сказать, что такие подозрения необоснованны… Возможно, „Последний турнир“ Теннисона и стоит тех 300 фунтов стерлингов, которые за него просят, но разве не кажется странным, что каждому известному коллекционеру Теннисона досталось по одному экземпляру этой книги?» Несмотря на сомнения, высказываемые Смитом и другими отдельными скептиками, эти брошюры считались подлинными на протяжении нескольких десятилетий.