И вот ныне город сей как язва, как заноза, как бревно в своем глазу, и не вытащить их, не избавиться от них, не излечиться, как ни пытайся, а никто, впрочем, и пытается, ибо теперь закоснели люди в своих угрюмых монотонных обстоятельствах. Люди в городе сем, военные и штатские, зрелые и молодые, юноши и перестарки, женщины и младенцы, будто смертные рекруты, все в погоне за кончинами своими, быстрыми и легкими или долгими и мучительными. Всякий носит судьбу свою, как заплечный мешок его, на спине, к тому же приросший и к душе его, и к его коже.

Оказалось, что не так уж просто туда было добраться: пешком не дойти — об этом нечего даже думать, но стоило Ванде остановить на дороге какую-то машину и сказать, что ей нужно к крематорию, водители тут же, как один, отказывались. Женщина стала уже нервничать, что-то там происходило, в этом районе, но Ванда никак не могла понять, что именно. Наконец какой-то мальчишка с лицом повзрослевшего Гарри Поттера согласился; видно, он, как и Ванда, не слишком-то был в курсе того, что знали, может быть, все. Ванда с облегчением забралась в его потрепанный драндулет, и они поехали.

— Тебя в армию-то не забирают? — спросила Ванда, с мгновенной острой жалостью взглянув сбоку на худощавое некрасивое лицо мальчишки.

— Нет. У меня туберкулез. Запущенный… — отвечал тот.

Ванда вздрогнула.

— А что ж ты запустил?

— Сначала я долго не знал. А сейчас мне наплевать.

— Как не знал? Как можно не знать?

— А так. Просто кашлял, и — все!..

— Лечишься-то?

— А чем? Да и зачем?

— Так ведь умрешь.

— А вы — нет? — спросил мальчишка.

— Ну, может, попозже.

— А вы точно знаете, что попозже?

— Точно не знаю. И что ж теперь — вообще не лечиться?

Тот закашлялся. Ванда едва заметно отстранилась, хотя и презирала себя, что отстранилась, но все ж сделала это и стала смотреть в окно, справа от себя.

— Лечиться, лечиться, — наконец хрипло говорил Гарри Поттер. — Лечитесь, если хотите. Я же не мешаю никому лечиться.

— Извини, — сказала Ванда.

— Это вы меня извините, — только и сказал мальчишка, тяжело дыша, после минутной паузы. И капли пота усталого на мгновение на лоб его просочились.

— Ты хорошо водишь, — сказала Ванда, чтобы только хоть что-то сказать.

— Зачем вам в крематорий-то? Родственник, что ли? — спрашивал женщину собеседник ее молодой.

— Ты забыл. Сегодня не суббота. Я по делам.

— Ах да, — бесцветно согласился водитель.

— Я только заберу одну бумагу и поеду обратно. Так что, если ты хочешь заработать еще, можешь меня и подождать.

— Я не смогу. Мне ехать надо.

— Ну ладно, ничего, — согласилась Ванда.

— Я правда не смогу подождать вас.

— Я же сказала, ничего страшного.

— Если бы я мог, я бы подождал вас обязательно.

— Ты уже начинаешь немного нудить, — сказала Ванда.

— Извините, — сказал Гарри Поттер. Сказал, будто выдавил из себя, делая усилие только, чтобы не закашляться снова.

— А что там сегодня происходит, не знаешь? Почему туда никто не хочет ехать? — спросила Ванда.

— Сейчас узнаем, — пожал тот плечами.

За кладбищем начинался массив старых кирпичных пятиэтажных домов, улицы были пусты, Гарри Поттер ехал свободно и быстро, лишь изредка притормаживая на приметных выбоинах асфальта. По обеим сторонам улицы кустарник колючий теснился, грязью засохшей заляпанный. Серые полуоткрытые дворы казались глухими, бездонными и будто безжизненными. Чуть в стороне упруго тянулись ржавые трамвайные рельсы.

Дорога отвернула вправо, на переезд, и возле виадука стояла колонна гражданских машин, незамысловатых и обшарпанных, преграждая дорогу и автомобилю Гарри Поттера. Он остановился. Двое военных с расчехленными короткоствольными автоматами подошли к нему.

— Не двигаться! — сказал один и, посмотрев на сидящих, добавил чуть погодя: — Документы!

Мальчишка отдал права и паспорт. Военный сунул их в карман, не читая.

— Из машины! — сказал он Гарри Поттеру.

Тот вылез беспрекословно. Военный поставил его лицом к двери машины, и мальчишка руками оперся об нее. И тут же всем туловищем зашелся в приступе тяжелого кашля.

— Кто в машине? — спросил военный.

— Жена, — хрипло отвечал мальчишка.

— Чья жена?

— Моя.

— Твоя жена? — переспросил военный.

— Моя, — подтвердил мальчишка.

— Чем занимается?

— Спросите у нее сами, — задыхаясь, говорил Гарри Поттер. И сплюнул на асфальт перед автомобилем кровавый сгусток. — Если она, конечно, посчитает нужным вам ответить, — сказал еще он.

Военные, должно быть, что-то почувствовали, они посмотрели на кровавый плевок с брезгливостью и с уважением. Потом подошли с другой стороны к Ванде, неподвижно наблюдавшей за приближением военных.

— Кто такая? — спросил первый военный. Он из них двоих вообще, должно быть, назначен был для всех переговоров. Другой же и рта не раскрывал, хотя и смотрел неприязненно весьма.

— Ванда Лебскина. Я руковожу театром, — хладнокровно и с расстановкою намеренной говорила Ванда. Жилка на шее неприятно подрагивала у женщины, хотелось прижать ее пальцами и успокоить, утихомирить ее биение, но Ванда не сделала того.

Военные прошли назад, и в каждом их шаге сквозила угроза.

— Багажник! — снова командовал первый.

Мальчишка проворно извлек ключи из замка зажигания и шагнул к багажнику. Вооруженные люди брезгливо и без особенного интереса заглянули в багажник, практически пустой — лишь насос, домкрат, запаска и ничего больше. Наконец, первый военный отдал Гарри Поттеру его документы.

— Шпионы? — спросил еще он.

— Нет, — сказал мальчишка.

— Знаешь, что мы со шпионами делаем?

— Мы не шпионы, — повторил мальчишка.

— В машину и не двигаться! — коротко сказал военный.

Мальчишка забрался на свое водительское место и сидел, с минуту давясь кашлем, и вот уж не выдержал, и зашелся в долгом унизительном приступе.

— Ты молодец! — шепнула Ванда.

— Я струсил, — сказал он, и на глазах его — то ли от кашля, то ли от волнения недавнего — были слезы.

— Ничего, — сказала Ванда. — Я тоже струсила.

— Я больше, — возразил он.

— Мы оба в этом не виноваты, — подвела черту женщина.

Военные двинулись прочь, и тут, урча и громыхая многосильными своими дизелями, через виадук, в клубах едкого сизого дыма, проехали один за другим три тяжелых танка. Корежа асфальт, танки проехали мимо них совсем близко, так что даже слышалось тепло этих разгоряченных машин, и поехали дальше. Скосив глаза, мальчик взглядом застывшим наблюдал за танками в зеркале заднего обзора. Он был бледен, зол и молчалив.

— О черт! — сказала Ванда. — Черт!.. Черт!..

Потом им разрешили проезжать, и кавалькада автомобилей с видимым облегчением ринулась через виадук.

Здесь была окраина города, немногочисленные постройки — гаражи и склады — вскоре сменились пустошами с ивняком, осинником и прочей неказистой порослью. Потом начался перелесок, метров триста-четыреста тянулся он; потом они проехали по аллее, состоявшей из черных упругих статуарных лип, и вот уж остановились на площади неподалеку от крематория. Все сооружение располагалось на холме и состояло из нескольких построек, облицованных светлым пиленым известняком, с плоскою прямоугольной трубой над одной из крыш и иными деталями убранства, так что все вместе сбоку неуловимо напоминало «Титаник». Перед «Титаником» было два гранитных бассейна с мусором и прошлогодней листвою вместо воды, а подход к нему был вымощен серыми каменными квадратными плитками, в щели между которыми пробивалась старая сухая трава.

— Спасибо, — сказала Ванда. И полезла за деньгами в сумочку.

— Простите, — сказал ей Гарри Поттер. Ванда замерла. — Можно мне?.. Можно мне положить руку вам на грудь?

— Ты, что, идиот? — спокойно сказала Ванда.

— Только положить руку, и — все. Больше ничего. Вы не думайте… И я не возьму у вас денег.