— Необязательно, — Ники покачала головой. — Личность может слиться с кем-то, кто уже давно живёт в этом мире. Вспомни, — она взяла Софи за руку. — Было ли у тебя так, чтобы за несколько дней у тебя сильно менялось отношение ко всему на свете?

— Да, — Софи криво улыбнулась. — После той поляны я совсем-совсем по-другому смотрю на вещи.

— Нет, ещё до поляны. Было?

Софи задумалась. Потом неохотно кивнула.

— Это было после потрясения, верно? Ну или чего-то такого, что невозможно забыть.

Софи вновь кивнула.

— Сознание — это большой дом, — пояснила Ники. — Там могут одновременно жить много разных личностей. Они все похожи, они обычно ладят друг с другом и не дерутся за власть над всем домом. Но всегда есть место для нового постояльца. И когда у тебя кризис, когда ты начинаешь пересматривать всё, что было — обычно это означает, что у тебя новый жилец. Или съехал кто-то из прежних. Такая маленькая смерть.

— Шизофрения? — поинтересовался я.

— Необязательно, — Ники улыбнулась. — Брюс, каждый из нас — смесь многих личностей. Они жили в разное время, они умирали в разное время, но если в них было что-то общее, они могут «подселяться» у другим, и получается новая личность. Шизофрения — это если жильцы не могут жить в мире.

— Ты подселилась к этой Ники, — Софи говорила медленно, словно не была уверена в том, что говорит. — И сколько вас там теперь?

— Две, — немедленно ответила Ники. — Когда я пришла к ней в гости, их там уже было две. И они дрались насмерть.

София отвела взгляд. Мне тоже не хотелось развивать тему.

— Хорошо, — Ники постучала ложечкой по чашке, — ты права, Софи. Она — я — была сумасшедшей. Она искала то, что увидела в ту ночь. Искала много лет, она лезла в тонкие места, в самые опасные места, и однажды к ней пришёл гость — в одном из тонких мест. И захотел стать единственным хозяином. Если бы не я, она давно была бы уже в клинике для душевнобольных. Или на том свете.

— Это ты так говоришь, — проворчала Софи.

— Спроси у неё, — пожала плечами Ники. — Я говорила уже Брюсу — мне очень нужно, чтобы вы поговорили с ней без меня.

Софи опустила взгляд.

— Брюс, Софи, я хочу, чтобы вы запомнили, — Ники снова постучала ложечкой. — Это очень важно. Не держите друг друга за руки, если вам угрожает опасность. Не позволяйте к вам прикасаться, если видите, что вас могут убить.

— Почему? — немедленно поинтересовалась Софи.

— Чем ближе к тебе реальность, тем сильнее ты удерживаешь её такой, какая она есть. Если я возьму тебя за руку, когда тебя убьют…

— Ты зафиксируешь этот момент везде, где мы могли быть потом вместе, — закончила Софи. — Ужас! И что, с этим нельзя справиться?!

— Можно, — Ники улыбнулась. — Но для этого нужно уметь делать точки возврата. А для этого, — она перестала улыбаться, — нужно научиться умирать.

София снова опустила взгляд. Меня, говоря по совести, разбирало нетерпение — чего мы ждём? Ведь поговорить обо всех этих материях можно и потом. Но… сколько уже раз Ники откладывала важнейшие, по её словам, дела, если у кого-то из нас оставались вопросы.

— Готовы? — поинтересовалась Ники. — Или есть ещё вопросы?

— Готова, — Софи встала, перевела взгляд на меня, на Ники, улыбнулась. И кивнула.

— Я готов, — я тоже поднялся.

— Сегодня нужно будет выпить, — Ники жестом подозвала официанта. — За твоё новое рождение. Как только я найду связного.

На этот раз вооружённые люди выбежали из кафе намного раньше, нежели мы подошли. И Ники не стала дожидаться, пока в нас начнут стрелять. Во мгновение ока мы оказались в машине. Софи немедленно вцепилась мне в руку, вопреки всему, что говорила Ники.

— Он никуда не денется, — спокойно пояснила Ники. — Ладно, неважно. Софи, ты обернулась в тот раз — в самый первый раз. Почему?

— Мне показалось, я слышу его голос, — пояснила Софи. — Того самого котёнка. Мне показалось, он у меня за спиной, хочет бежать через дорогу. Но я обернулась и он почти сразу же исчез.

— Ты, Брюс? — глаза Ники в зеркале заднего вида встретились с моими. — Что видел ты?

Я рассказал про старика.

— Так, мои дорогие, — Ники завела машину. — Пожалуйста, запомните, что сейчас вас не касается ни одна случайность. К вам не подходят люди, которые вам не нужны. На вас уже не упадёт черепица с крыши, вы не споткнётесь на ровном месте на дороге, вообще никакие такие вещи с вами уже не случаются. Заметили?

Я, признаться, сам и не думал об этом. И сильно удивился, когда понял, что Ники права.

— Поэтому всё, что вам мерещится, кажется, любая неуверенность или странность — это повод задуматься. В следующий раз, Софи, говори нам сразу. Мы сэкономим время.

И нажала на газ.

— …Постоим здесь, — указала Ники. — Прямо тут. Не будем приближаться.

И мы стали ждать. Шли минуты, они текли невыносимо медленно.

— Смотрите! — Софи воскликнула. — Вот он! Вон там!

Теперь и я заметил котёнка. Похожего или точно такого же — он всё равно успел подрасти. Котёнок сосредоточенно бежал по тротуару — чистенький, ухоженный, на шее белый ошейник с металлической биркой, гарантия безопасности. Иногда он отвлекался, чтобы поиграть с листвой или проводить взглядом проезжающую машину. Но постепенно котёнок приближался ко входу в кафе.

— Ждём, — Ники схватила Софию за руку. — Спокойно, Софи. Вы ничего не чувствуете?

Я не сразу понял, о чём она. Потом — осознал, что ощущение «я повсюду» притупилось, что органы чувств словно приглушены — не так ярко горит солнце, звуки стали тише, запахи менее явными.

— Что это? — София недоумённо помотала головой. — У меня словно вата в ушах!

— Спокойно, — повторила Ники, и я увидел на её лице то, чего вообще не ожидал увидеть — смесь радости с облегчением. — Сейчас всё случится, вот-вот. Ждём.

И — всё вернулось на место. Мир стал ярче, громче, и само время, казалось, потекло быстрее. Из кафе вышли, один за одним, все десятеро — включая официанта. Софи напряглась, я и сам ещё помнил жуткие выражения их лиц — когда в нас стреляли. Но люди мирно шли, говорили друг с другом, и шагов через десять уже не были одной группой — кто-то повернул в другую сторону, кто-то остановился, кто-то прибавил шагу.

— За мной, — Ники махнула рукой. — Не держитесь за руки и ничего не бойтесь.

Мы вошли — почти вбежали — в кафе и увидели такую картину: пожилой человек за стойкой, с отвисшей челюстью взирающий на пустое помещение. Мы сразу поняли, почему отвисла челюсть: на столиках, на полу, на стойке лежало оружие. Как потом опишет полиция, тридцать единиц оружия.

— Мсье, — Ники подошла к стойке. — Что здесь случилось?

— Понятия не имею, мадемуазель, — человек пришёл в себя. — Боже правый! Вы это тоже видите? — он указал руками на лежащий прямо перед ним «Шварц», удобный и надёжный пистолет-пулемёт. Если верить фильмам, любимое оружие европейских террористов.

— Вижу, — подтвердила Ники, вынула из кармана какую-то карточку и показала собеседнику. Тот вздохнул.

— Боже правый, как вы вовремя! Что мне делать, мадемуазель? Ждать, пока приедут ваши люди?

— Вызывайте полицию, — предложила Ники. — Брюс, закрой дверь и поставь табличку, что закрыто. — Мсье, простите этот вопрос, вы не видели здесь котёнка?

— Чёрненький такой? Да, спрятался где-то на кухне. Я хотел попросить Мари поймать его, да забыл тут всё на свете.

— Софи, — Ники встретилась с ней взглядом и Софи, кивнув, направилась к служебному входу. — Это наш котёнок, мсье. Вы хозяин заведения?

— Да, — человек вытер лоб ладонью. — Одну минутку!

Когда я вернулся к стойке, он уже протягивал Ники ворох бумаг.

— У нас никогда не было ничего такого! У меня приличное заведение, и…

— Вызывайте полицию, мсье Лонже, — повторила Ники и очаровательно улыбнулась. — Попросите, чтобы вас соединили с комиссаром Лакруа. А мы пока осмотримся.