…Я стоял под душем и думал. Ники намеренно провоцировала меня, это понятно. А я-то считал себя человеком уравновешенным! Чтобы так разозлиться до белого каления на пустом месте…

Она действительно может делать с людьми, что захочет.

Брюс, Ле-Тесс, 27 июня 2010 года, 8:40

— Ты можешь видеть нити, — мы с Ники стояли всё там же, в гостиной у фонтана. — Но пока что не можешь выбирать их. Начнём с самого простого, Брюс. Повтори упражнение, которое я тебе показывала.

Упражнение — это когда не позволяешь разуму сосредотачиваться на чём-то одном. Да, я помню. В этот раз я уже через несколько секунд ощутил, как «плывёт» комната, как теряют чёткость очертания предметов. И…

Ники выстрелила. У меня над ухом. Я вскочил на ноги.

— Ты с ума сошла?!

— Нет, — она спрятала пистолет в карман халата. Тяжёлый, сразу оттянул халат. — Пройди к двери, Брюс.

Я повиновался, в ушах ещё звенело, и по голове словно огрели дубиной.

— Встань там, — она вновь достала пистолет. — Закрой глаза. Представь, где ты стоял и что видел минуту назад. Давай!

Это удалось не сразу. Я представил — стою в шаге от фонтана, ощущаю Ники рядом — чувствую её тепло — взгляд скользит по стенам, по портьерам.

— Выстрел. Я вскочил на ноги… стойте, я ведь уже стоял! И не у фонтана, у двери!

— Что это?! — я оглянулся.

— Фиксация, — Ники улыбнулась. — Самое простое, что нужно уметь. Сейчас повторим. Отойди вон в тот угол.

— А потом?

— А потом ты вспомнишь, как стоял, как услышал выстрел и очень захочешь оказаться у фонтана. Сам.

— А если…

— Тогда, — она вновь достала пистолет. — У тебя будет очень долго звенеть в ушах.

— Не торопись, — Ники была самим терпением. — Запомни что-нибудь, что легче всего вспомнить. Предмет, звуки, запахи, что хочешь. То, что позволяет точно вспомнить тот самый момент, куда ты хочешь вернуться.

— Якорь?

— Да, — она поняла меня без расспросов. Я подозревал, что она постоянно читает — слышит — мои мысли, ну или как это называется.

Мы с ней стояли у всё того же фонтана, и я раз за разом пытался выполнить упражнение: запомнить точку, в которую хочу вернуться, отойти шагов на несколько, вспомнить точку и вернуться туда. Если бы мне кто-нибудь сказал годом раньше, что я буду учиться путешествовать во времени усилием воли, я бы ни за что не поверил!

Возвращаться на пару секунд мне удавалось без труда. Это оказалось настолько просто, что я долго забавлялся, возвращаясь вновь и вновь (Ники смотрела на меня и улыбалась). А вот когда проходила хотя бы минута…

Я ощущал тот момент, в который должен вернуться (Ники назвала его «мировой точкой»), как фото. Так и воспринимал: объёмная фотография. Предметом, на котором проще всего оказалось сосредотачиваться, оказались собственные ладони. Если я их видел, то создать «мировую точку» было очень просто. Если нет…

— У всех всё по-своему, — пояснила Ники. — Выбирай то, что тебе самому проще. То, что годится для меня, тебе может не помочь. Хорошо. Полчаса перерыва и продолжим.

Она взмахнула руками и… пустой стол перед нами оказался уставлен тарелками и чашками с едой. Ники приняла надменное выражение лица, но когда я рассмеялся, присоединилась. Кивком указала мне — садись.

— Как ты это сделала?

— Подумай, Брюс. Ты уже знаешь ответ.

Ну да… она вернулась ненадолго в прошлое, и что? Заказала это всё в ресторане?

— Да, — она кивнула. — Вернулась и заказала.

— Почему же я ничего не помню? Кто-то же должен был это принести?

— Мы пришли сюда из немножечко разных нитей, — она изобразила руками в воздухе две дуги. Ты сосредоточился на одной и не обращал внимания на другие. Но на самом деле ты был в каждой и всё помнишь. Вспомни!

Едва она это сказала, как я на самом деле вспомнил… действительно, пришли двое официантов, один метра два ростом, светловолосый — Ники вручила ему несколько банкнот чаевых.

— Один очень высокий, другой с меня ростом, — произнёс я.

Она вновь кивнула.

— А зачем хлопать в ладоши?

— Театр, — она откинулась на спинку стула и рассмеялась. — Видел бы ты своё лицо!

— Я тоже смогу так?

— Хлопать в ладоши? Не знаю, не знаю, я училась всю жизнь.

Теперь была моя очередь смеяться. Не знаю, что со мной было, никак не мог перестать — только минут через пять смог успокоиться. Всё лицо оказалось в слезах. Ники молча взяла со стола салфетку, бросила мне её поверх бутылок. Пока она летела, я испытал три или четыре момента «медленного времени», когда начинал видеть нити — когда мир вокруг расплывался и вновь уплотнялся. Прошло едва ли полсекунды, а для меня полёт длился минуты три.

Я вытер лицо, прикрыл глаза.

— Всё в порядке, — Ники потрогала меня за плечо. Я вздрогнул — не успел заметить, когда она встала и обошла стол. — Это нервы. Очень много нового, Брюс. Полчаса отдыха мало, ты очень быстро учишься. Будем отдыхать до вечера.

Я поднёс ладони к лицу, потрогал щёки — показалось, что те горят, но нет, всё в порядке.

— Со мной всё в порядке, — я так действительно думал.

— Тебе так кажется, — Ники вновь взяла меня за плечо. — Это эйфория. Тебе захочется справиться со сложным заданием, тебе кажется, что ты всё можешь. Но так можно надорваться, Брюс. Надорваться самому или разорвать полотно.

— Разорвать полотно — это как?

Она села на соседний стул.

— Каждый раз, когда ты создаёшь мировую точку, фиксируешься, ты словно втыкаешь булавку в полотно. Или вбиваешь гвоздь. Когда возвращаешься, ты вынимаешь эту булавку. Чем дальше ты отходишь от булавки, тем резче ты за неё дёргаешь, чтобы вернуться. У тебя нет ещё опыта, ты не соразмеряешь усилия.

— Что будет, если оно начнёт рваться?

— Можно вырвать лоскут, можно спутать нити и застрять в них. Не улыбайся, это не смешно! Это не просто слова, такое случается очень часто!

Я опустил взгляд.

— Представь мир, в котором нет завтра. Представь, что ты не можешь выйти из этой комнаты, что через каждые полчаса ты возвращаешься сюда же, и при этом всё помнишь и ничего не изменить. Это вырванный лоскут. Полотно умеет чиниться само, Брюс, и если ты сумел оторвать от него кусочек, это кусочек просто выбросят в мусор, — она смахнула салфетку на пол. — Вместе с тобой.

Мне стало жутко.

— Да, — Ники не отводила взгляда от моих глаз. — Это страшно. Мне повезло, что я была поблизости, когда ты проснулся. Нам обоим повезло, — она отвела взгляд.

У меня возникали сотни вопросов. По её словам, тех, кто видит, очень много. Так где же они? Почему она думала, что одна такая в этом мире, а притом постоянно говорит о других, кто видит? Где или когда это всё было? Где они сейчас?

— Я хочу есть, — в её голосе звучала обида. — Я тоже устала, Брюс. Давай, и так уже всё почти остыло. Выбрось всё из головы, отвлекись.

— Выбросить всё-всё?

— Глупый, — она обняла меня. — Совсем ещё ребёнок, — прошептала мне на ухо, едва слышно.

Брюс, отель «Мажестик», апартаменты «Жасмин», 29 июня 2010 года, 20:15

Я уснул в кресле, в гостиной. Журчание фонтана меня теперь успокаивало. Ники сказала — так и будет; то, что вызвало магию к жизни, всегда будет самым мирным и спокойным местом. Интересно, это относится только к этому фонтану, или к фонтанам вообще?

Мне стало неспокойно. Сам не знаю, почему. Что-то тревожило меня. Я не мог заглядывать в будущее надолго. Не знаю, насколько могу — минут на десять, может быть. Или на двадцать. Но беспокойство не прошло, даже когда я подошёл к фонтану, зачерпнул из него воды (тем самым бокалом) и напился.

Что-то приближается. Что-то неприятное.

Я запустил руку в карман пиджака. Там ничего не было — ничего неожиданного, в смысле. Но я уже чувствовал, что где-то есть послание.

И нашёл его — на самом видном месте. В своей спальной, на журнальном столике. Записка — на листе бумаги. Ники торопилась, видно по почерку.