— Всё, хватит, — Ники вытерла пот со лба. — Да что со мной такое? Никогда так не уставала. Нельзя делать такие точки очень часто, может выбросить.

— В прошлое? — поинтересовалась София.

— В любую сторону, — поправила Ники. — Поэтому я и не хочу рисковать.

— Что теперь? — София уселась на стул напротив Ники. — Когда я смогу съездить к следующему?

— Завтра, — пообещала Ники. — Я не знаю, что дальше. Будем тренироваться — я не думаю, что смогу обучить вас чему-то ещё.

— Ты шутишь?! — не поверила София. — Ты можешь намного больше нас. Ну… я не знаю, ты же сумела заколдовать людей, там, в университете. Наверное, что-то ещё можешь.

— Могу, — подтвердила Ники. — Но обучить не сумею.

— Что тогда?

— Я не знаю, — Ники уселась за стол, спрятала лицо в ладонях. — Я правда не знаю, Софи. Я жутко устала, мне сейчас кажется, что ничего у нас не получится.

София вскочила на ноги, подбежала к её стулу, присела — так, как сама Ники делала много раз.

— У меня есть идеи, — она взяла Ники за руку. — Я могу рассказать, хочешь?

Ники отрицательно помотала головой.

— Не сейчас, Софи.

— Знаешь, — София взяла её за руку, — если ты собираешься всё бросить и чего-то ждать, то я ждать не буду. Брюс, — она встретилась со мной взглядом, — ты поможешь мне?

Брюс и София, поместье «Жасмин», 29 июля 2010 года, 14:45

Нелепо мы выглядели, наверное — сидят двое в саду камней, спиной друг к другу, у каждого на коленях — раскрытый компьютер.

Ники сразу после обеда заперлась в своей комнате и не отвечала на стук, не отвечала на телефонные звонки. Я некоторое время думал о «послании смерти». «Ассасины» присылали такое уведомление за 24 часа до того, как приговорённый умирал, осечек пока не было ни разу. У Ники оставалось время до полуночи.

Сидеть и ничего не делать становилось непереносимо, я занялся делами. В офисе страшно обрадовались моему появлению в эфире и полчаса я провёл, занимаясь самыми что ни на есть рутинными делами. И сразу же прошли куда-то ощущения безнадёжности, неуверенности, как и не стало усталости.

— Ты тоже заметил? — поинтересовалась Софи. Я оглянулся, чтобы встретиться с ней взглядом, она тоже — но через другое плечо. Несколько секунд мы пытались встретиться взглядами, в конце концов София расхохоталась, положила свой компьютер рядом и улеглась, прямо на землю, продолжая смеяться. Она не сразу перестала.

— Прости, — она прикрыла глаза, взяла меня за руку. — Мне это очень помогает.

— Смеяться?

Она кивнула.

— Так что я заметил?

— Что тебя подталкивают к тому, что именно нужно делать.

Признаться, ничего такого я не заметил.

София вздохнула и уселась.

— У тебя возникает ощущение неуверенности, ты становишься раздражительным, ворчишь как столетний дед, но если начинаешь чем-то заниматься, это всё проходит. Не замечаешь?

Я хотел было сказать что-то резкое за «деда», но не позволил словам опередить мысль. И задумался. А ведь верно! И особого внимания я на это не обращал.

— А я обратила, — тихо пояснила София. — А потом к себе присмотрелась, и у меня то же самое. Есть вещи, пока их делаю или даже просто обдумываю, сразу же голова болит, настроение никакое, ну и… — она слегка покраснела. — В общем, всё разлаживается. А как только передумаю, твёрдо, знаешь, передумаю, и чем-то другим займусь, сразу всё проходит. Я думала, это она, — Софи кивнула головой в сторону дома. — Но теперь думаю, что нет. Хочешь, я покажу тебе кое-что? Только пообещай, что никогда никому не расскажешь!

Если бы я даже вздохнул, Софи бы сильно обиделась. Она любым обещаниям придаёт сверхъестественное, прямо волшебное значение. Я просто кивнул.

— Вслух! — потребовала она. Я пообещал вслух.

— Брюс, зачем ты меня злишь? Ты же знаешь, что обещать можно только вслух! Ладно, идём со мной! Да брось ты компьютер, что с ним тут случится?

Восточный базар в Ле-Тесс — одно из самых интересных мест. Я бывал там всего раз в жизни, когда мне было лет пять, и запомнил великолепие и сказочность места — прямо «Тысяча и одна ночь».

Теперь мы там были вдвоём. С Софией. В её сне. Точнее, в сне, в который вошли из сна, в который вошли из сна… София не боялась делать такие цепочки, а я, похоже, перестал бояться потеряться в снах. Я начинал чувствовать себя немножко бессмертным, и это сильно всё меняло.

Мы шли по ряду, где торговали драгоценностями. По привычке, я отмечал качество огранки, чистоту воды, мог очень часто угадать, откуда те или иные камни. И сколько же всего разного там было! София вступила в долгий торг с пожилым персом — и добилась, чтобы роскошное коралловое запястье ей продали всего за триста… чего? Не евро. Я не разглядел, как назывались те монеты.

Перс улыбкой и поклоном попрощался с нами и я заметил, как София, уже поворачиваясь, чтобы уйти, прихватила ещё одну безделушку с его лотка. Вокруг было полно народу, но никто не заметил. Кроме меня.

— Ты что?! — я спросил её, когда мы отошли подальше — туда, где дым от жаровен и запахи пищи пробуждали жуткий аппетит. Даже у меня, который недавно очень хорошо пообедал.

Софи потянула меня за руку и мы уселись за один из столиков. Софи молча махнула рукой официанту и вскоре тот с улыбкой принёс нам пару шампуров шипящего, ароматного шашлыка. Я и не заметил, как начал есть.

— Зачем ты стянула брошку?

— Мне это нравится, — она отвела взгляд, покраснела. — Я ничего не могла поделать! Я никому не говорила, никогда.

Я молча смотрел ей в глаза. Час от часу не легче.

— Меня ни разу не поймали, — София прикрыла глаза. — Знаешь, как чудо, всегда что-то случалось, я успевала или выбросить, или убежать. Я много раз пробовала перестать, когда меня чуть не ловили, но не могла справиться.

Я продолжал молчать.

— Там, — она кивнула головой за спину, — после поезда мне сразу становилось плохо, когда я даже думала, чтобы украсть что-нибудь. Ты не представляешь, как плохо! И снилось потом такое… — она прикрыла глаза.

Я вздохнул, протянул руку, положил свою ладонь поверх её.

— Скажи же хоть что-нибудь, Брюс, — прошептала она. — Не молчи!

— Ты для этого уходишь сюда, в свои сны? Чтобы делать, что хочется?

Она кивнула, вытерла слёзы, открыла глаза.

— Кто об этом знает, кроме меня?

— Мне кажется, она всё-всё про меня знает, — голос Софии выдавал ужас. — Я назвала тогда её воровкой, и я увидела, как она посмотрела на меня. Она всё знает, но не подаёт вида.

— Софи, скажи мне честно, с тех пор ты что-нибудь…

— Нет! — она энергично помотала головой. — После поезда — ни разу, правда! Брюс, это правда!

— Я верю, Софи, — она вскочила на ноги, бросилась ко мне. Так мы и стояли — она обнимала меня, сжимая в кулаке брошку, всхлипывала и что-то шептала сквозь слёзы. Я не разбирал ни слова, но разве было важно, что именно она говорит. И взгляды — я оглянулся — столько тепла во взглядах людей вокруг я давно уже не видел. И добрых улыбок.

Теперь я понимаю, откуда брался огонь в её глазах, когда приходилось грабить банки, поезда, богатых ротозеев… и ведь Ники как знала, часто давала Софии именно такие задания.

— Мне это больше не нравится, — София разжала ладонь, где только что была брошка — пусто. — Наверное, я наигралась. Знаешь, здесь мне никто ничего не сделает. Даже если я попробую вообразить, что меня арестовали.

— Здесь хорошо, — я оглянулся. — Как в арабской сказке. Нужно приходить сюда за покупками.

Она рассмеялась и снова обняла меня. На этот раз она не плакала.

Брюс, поместье «Жасмин», 29 июля 2010 года, 16:15

— Я заказываю два билета, — София открыла компьютер. — Завтра мы едем в Лондон. А через два дня я хочу вернуться в Стоунхендж. Мы все там должны быть, — она посмотрела на меня. — Брюс, помоги её уговорить.