Мама удивилась моему визиту. Оба моих телохранителя остались за дверью — в саду. Я знал маму, она вскоре выйдет и предложит им кофе.

— Брюс? Что-то случилось?

Морщины легли на её лоб. Она не звонила мне с тех пор ни разу. И я не мог вспомнить, отчего — или я, почти бессознательно, так правил реальность, что не было звонков, или…

— Я соскучился, мама.

Она улыбнулась — видно было, что не поверила, и предложила следовать за ней.

Дом за эти полтора месяца ощутимо изменился. Стало намного меньше показной роскоши. Конечно, человека не изменить — и картины, которые я вижу, и статуэтки и прочее — далеко не шедевры, я бы назвал их уродливыми.

Мама дождалась, когда нам принесут кофе и вопросительно посмотрела на меня.

— Мама, — говорить оказалось трудно. — Я пришёл сказать, что мы оба неправы. И ты, и я.

Она смотрела на меня, а я вспоминал, как она держалась, когда нам сообщили о смерти отца, как плакала по ночам, когда думала, что я не слышу и не знаю.

— Мама, если ты хочешь звонить мне — звони. Я не буду бросать трубку и грубить. Просто я хотел тебе сказать, что давно уже взрослый. С того момента, когда не стало отца.

Она опустила взгляд, попыталась налить себе и мне кофе. Руки её сильно дрожали, она едва не уронила кофейник, и половину кофе пролила вокруг.

— Я привык не слушать тебя, потому что я устал от того, что ты всегда за спиной. Что ты лучше меня знаешь, как мне жить. Я не смогу измениться просто так. Если ты будешь дальше мне советовать даже в том, в чём не разбираешься, я буду внимательно тебя слушать. Но сделаю по-своему.

Она смотрела мне в лицо, губы её дрожали.

— Но я понимаю, почему ты так делаешь, мама. Ты боялась меня потерять. И ты всё ещё боишься.

Она привлекла меня к себе, обняла и заплакала. Ей становилось легче, и мне — тоже. Что-то последнее, тёмное, что ещё оставалось внутри, уходило, раз и навсегда.

— Ты так изменился, Брюс, — она улыбнулась, улыбка ей не удалась, а от слёз потекла почти вся косметика. — Боже, как я выгляжу! Подожди, пожалуйста, не уходи!

Она встала и поспешила прочь из комнаты. Минут через пять она вернулась в одном из тех халатов, в котором ходила по дому в безнадёжно далёком прошлом там, в Сант-Туаре.

— Ты теперь похож на отца, — без косметики она выглядит намного лучше. — Я не заметила, когда ты успел вырасти, мой мальчик. Прости меня, старую…

— Нет, — я прижал палец к её губам. — Не называй себя такими словами.

Я не стал смотреть на часы или делать что-то подобное. Она и так поняла.

— Брюс, приезжай почаще! Хотя бы на выходных!

— У меня сейчас очень важное дело, мама, — я надел плащ и шляпу, взялся за ручку двери. — Очень важное, мама. Но потом, когда всё решится, я приеду. Ты хотела съездить со мной куда-нибудь — можешь выбрать пока, куда.

— Брюс, у вас с ней всё всерьёз? — она смотрела мне в глаза.

— Да, мама. Серьёзнее не бывает.

Трое, Ле-Тесс, 6 августа 2010 года, 18:50

Они так и ждали меня в «Венере», никуда не ушли.

— Стало лучше? — вполголоса спросила меня Ники, когда я подошёл и уселся на своё место — справа Ники, слева София.

— Намного, — признался я.

Ники взяла меня за руку. Под столом, чтобы не видела София. То же сделала и София.

— Я ужасно рад, что вы есть, — я посмотрел в глаза Ники, потом — в глаза Софии. — Что вы со мной и что любите меня. Простите, если я этого иногда не замечаю.

«Брюс…»

«Вслух, Ники!»

— Брюс, — голос не слушался Ники. — Знаешь, я, наверное, хотела именно этого. И не пожалею. Софи, прости, что так получилось.

«Брюс…»

«Вслух, Софи!»

Она не стала ничего говорить. Просто прижалась к моему плечу.

Трое, Ле-Тесс, 6 августа 2010 года, 19:20

— Скоро стемнеет, — Ники посмотрела на небо. — Завтра и много дней потом будет очень много дел. Я предлагаю небольшой отпуск. Не знаю, как вам, а мне очень нужно. Хотите, я буду исполнять желания?

— Нет, — София потянула меня за руку. — Брюс! Теперь ты! Ты ещё ни разу не делал!

Ники рассмеялась.

— А ведь верно. Брюс, действуй! Дамам хочется хорошо провести время, — они переглянулись с Софией и взялись за руки. — Мы ждём.

Трое, сон

Я не знаю, как им удавалось то, что удавалось. У меня получалось одно и то же — страна холмов, и почти всегда там был Сант-Туаре, в том или ином виде. На этот раз мы оказались на празднике сбора винограда. Он был повсюду — куда ни глянь, простирались холмы, и за любым из них, стоило захотеть, был виноградник. А если было очень нужно — то трактир, или река, она текла здесь затейливо, то вверх, то вниз по склонам, и никого это не удивляло.

— Мне здесь нравится, — Ники улеглась прямо на траву, и на ясном небе немедленно образовалось небольшое облачко — прикрыло солнце, чтобы не так слепило. — Нужно почаще сюда возвращаться.

— Здесь только холмы? — поинтересовалась София. Она уже успела и натанцеваться, и выпила столько вина, сколько я бы, наверное, за неделю бы не осилил, и всё ей было нипочём. А ведь вино настоящее. Насколько во сне что-то может быть настоящим.

— Там, — кивнул я в сторону запада, — есть поля. И старая дорога, по которой никто не ездит, она ведёт прямо к дому с привидениями.

— Привидения?! — восхитилась София. — Идём туда!

— А там, — я махнул рукой в сторону востока, — если долго идти, начнётся дикий лес. Туда никто не заходит и там не нужно засыпать. Можно стать деревом.

— Ты всё специально выдумываешь, — София сделала вид, что сердится. — Чтобы напугать меня.

— Ты же любишь бояться?

— Откуда ты… — и София прыснула, рассмеялась. Всё-таки вино хоть немного, а подействовало. — Да, ужасно люблю. Идём, покажи мне привидения!

— Ники? Ты с нами?

— Конечно, — она потянулась, медленно и сладко, открыла глаза. — У меня в старом доме тоже было знакомое привидение. Мы с ним по ночам перестукивались.

Трое, сон

Мы оставили Софию в компании с привидениями — привидения были вовсе не страшные, возможно — им стало скучно, что они распугали всех любопытных в округе. Сами же встали у дверного проёма и смотрели, как на землю падает неторопливый слепой дождь. Стоит выйти из дома — и дождь прекратится.

— Я говорил с комиссаром, — Ники посмотрела мне в глаза, улыбнулась. — На чём ты его поймала? Что будет, если он выбросит твой листок?

— Удача кончится. Будет обычная жизнь, где и удачи много, и неудачи хватает. А что?

— Ты меня этому ещё не учила. Нас, — поправился я.

— Брюс, — она взяла меня за руку. — Этому ты можешь научиться сам. Ты знаешь весь алфавит. Учись собирать слова! Ты думаешь, меня учили каждому чиху, каждому шажку? Ничего подобного. Мне дали старенький спасательный круг и бросили за борт, и сказали — земля вон там, учись плавать и плыви.

— Хорошо, — я выдержал её взгляд и улыбнулся. — Я попробую.

— Пробовать не нужно, — он выплюнула травинку, которую держала в зубах. Здешние травинки лучше и полезнее любой жевательной резинки. — Или учись, или не учись. Знаешь, чем Софи отличается от тебя? Ты сначала спрашиваешь, а потом уже пробуешь. Она — наоборот.

— Идёмте к нам! — позвала София и привидения нестройными голосами согласились с ней. — Пирог стынет! Что вы там забыли?

Трое, поместье «Жасмин», 6 августа 2010 года, 23:55

Никого не удивило, что мы вернулись из страны холмов прямо в поместье. По моим ощущениям, мы провели во сне почти неделю.

Я был единственным, кто не спал. Не то чтобы я боялся или что-то иное, просто не хотелось. Зато остальные отсыпались. Первую ночь мы провели в доме с привидениями — София уснула у камина, под звуки призрачной гитары, Ники ушла на чердак — возможно, туда пришло её детское привидение, и они всю ночь перестукивались по старой памяти. Я же нашёл в здешней библиотеке много старых знакомых книг, которые погибли при переезде в Сант-Туаре. Может, и не погибли вовсе, а просто дождались меня здесь.