Сейчас мне просить, чтобы кибер слазал в багажный отсек за чемоданом – могут заподозрить в нечистых намерениях или, по крайней мере, предложат обождать до стыковки. Дескать, перетопчешься, не сдохнешь.

– Как хороши, как свежи были розы, – отчетливо пропел я и это стало сигналом тревоги для Анискина.

А я снова нажал кнопку вызова стюардесски. Через минуту она сунула не слишком любезное личико в мои крохотные владения.

– У меня, сударыня, вопрос деликатного характера, – прокряхтел я и закатил глаза.

– У вас что-то болит?

– Вот именно. Болит и просит. Наклонитесь еще пониже, я стесняюсь.

Не дождавшись, когда она склонит свой вырез пониже, тяпнул ее за талию – тьфу, тощая она как ящерка – и утянул в свою койку-кресло. Она как раз взвизгнула в микрофон. В ответ люк рубки распахнулся, выбросив одного из вахтенных офицеров. Соответственно его трепетная шея была моментально ухвачена сноровистой рукой Анискина. Вахтенный потянул плазмобой из кобуры, но Анискин рывком забрал у него оружие. И так мы вдвоем с Анискиным оказались в рубке.

– Сколько членов команды на борту и где они? Сколько пассажиров? Живей ворочай языком, кабан, – обратился я капитану.

– Помимо нас еще четверо членов экипажа в своих каютах. Семь пассажиров в салоне первого класса, четырнадцать в салоне второго класса.

– Сколько остается до стыковки с "Меркурием-3"?

– Сорок минут.

– Отворачивай. Действуй маневровыми движками, ложись на уходящий курс и разгоняйся до третьей космической скорости маршевыми двигателями. И не вздумай дурить. Я, может, не слишком соображаю в вашей системе управления, но в навигации вполне петрю. Эта оранжевая точка на экране – "Меркурий-3" – должна смещаться влево. По дальномеру я стану проверять приближается ли миг свидания с ней, или наоборот – с соответствующими для тебя последствиями. Вот и курсовые показатели в полярных и прямых координатах, склонение – семь градусов. Так что, если ты не вырулишь в нужную нам сторону, я это заметить смогу. А тот зеленый глаз – акселерометр – даст знать, когда перестанешь "жать на газ". Тогда я посажу тебя голыми яйцами на кофеварку.

Анискин поднял капитана за шиворот и ткнул мордой в сторону пульта управления. Астронавт, злобно озираясь на нас, все же взялся за дело. Пара пинков под ребра – и вахтенный принялся резво наращивать мощность маневровых двигателей. Я же пристально, по-прокурорски, глядел на курсовые показатели и экраны локаторов, изредка упираясь глазами в стереоскоп – где изрядно огорчали меня серебристые очертания проклятого спутника.

– Это пиратство! Первый же корабль военно-космических сил вас настигнет, – тявкнул капитан.

– Что ты понимаешь в пиратстве, извозчик. Пираты требуют взять новый курс, а мы требуем, что вы следовали рейсом по расписанию.

Корабль стал закладывать необходимую маневровую кривую.

– Как по-быстрому попасть в багажный отсек? Не темни, сука, – обратился я к более вежливому бортмеханику. "Сука" выпалил на едином дыхании.

– У нас нет прохода внутри корпуса корабля. Только по внешнему мостику. Багажка за топливными баками, перед отражателями-приемниками лучевого потока. Туда быстрее всего на ранцах реактивных добраться.

Настолько ли астронавт передрейфил, чтоб не брехать? Анискин живенько уже вынимает из шкафчика два скафандра, один бросает бортмеханику, берет еще запасной кислородный баллон.

– Ты тоже одевайся, на поводке побежишь, – грубо рявкает шериф бортмеханику. – Где реактивные ранцы?

– Вы чего совсем? – вспучился капитан. – Да на ранце без подготовки лететь, это все равно, что идти из свинарника плясать "Лебединое озеро". А по мостику любой дурак пройдет...

Насчет ранцев капитан прав, без тренировки можно быстренько стать метеоритом. Но и с мостиком рисковое дело. Бортмеханик, чего доброго, попробует словчить и по дороге как-нибудь спровадить Анискина вместе с Шошаной в открытый космос.

– Слушай, ты, искрожопый, – пытаюсь облагородить я поведение механика, – ты идешь выручать человека, вдобавок женщину. И если что-нибудь случится, неважно по твоей вине или не по твоей, я всех тут превращу в пар и фарш. Ты станешь у меня вечным памятником крутиться вокруг планеты, то есть превратишься в "Меркурий-5"... А ты, Анискин, свой любимый страховочный конец не забудь.

Когда астронавт и шериф уже отправились через шлюз общаться с космическим пространством, в эфир влез со своими упреками диспетчер движения – заметил все-таки наш отворот в сторону.

– Рейс тринадцать компании «Клипперные гонки». Вызывает "Меркурий-3". Почему не выполняете команду? Немедленно доложите причину отклонения от указанного курса.

Я прислонил микрофон к губе.

– "Меркурий-3". Вызывает рейс тринадцать. Как слышишь меня? Хорошо, надеюсь. Так вот, иди в черную дыру и не оборачивайся. Курс ты знаешь. Славный рейс тринадцать зачисляется в Межзвездный флот.

– Кто вы? Назовите себя, – все еще не унимался "Меркурий-3".

– Я путешествую инкогнито. Прошу, обращаясь ко мне, не забывать слова "мой адмирал".

Капитан корабля сжал руками виски, будто испугался, что его голова сейчас лопнет, как перезревшая груша.

– Кошмарнавтика какая-то. Сколько вас, кретинов таких, на Меркурии? Я всегда говорил, что жить на этой планете нельзя. Солнце слишком близко, влияет на нейронные связи.

– Оставить мои нейроны в покое, а то они могут обидеться, – остановил я его. – Срочно выведи на ближайший экран ту часть борта, по которой топают мой и твой товарищи.

Видеокамеры выхватили Анискина и бортмеханика, которые плыли-плелись словно жуки по мостику где-то в районе пупырчатых топливных баков. Шериф для скорости тыкал неповоротливого борт-механика дулом плазмобоя в копчик. Заодно приходилось продевать страховочный конец сквозь скобы, приваренные к мостику.

Компьютер показал, что наш корабль сейчас подставляется всем бортом станции "Меркурий-3" (продольная ось смотрит на "пятнадцать часов").

– А порезвее нельзя ли развернуться, мастер? У меня ребра зудят от такой неудобной позы.

– Молодой человек, вы не в кровати. И вообще, вам раньше-то приходилось пилотировать космические корабли? – капитан вложил максимум ненависти и презрения в свой вопрос.

– Только меркурианские трактора.

– Так не гавкайте лишний раз.

– Я бы не зарычал ни разу, если бы вы учли наши проблемы. Станция угрожает нам, во-первых, крупнокалиберными плазмобоями, во-вторых, гамма-лазерными установками, в третьих, торпедными аппаратами. Если бы мы развернулись к "Меркурию-3" кормой, сделали какой-нибудь форсаж, да еще выбросили часть груза, который потянулся бы у нас в хвосте, первые две угрозы стали бы призрачными.

– Они не станут стрелять по судну с пассажирами на борту, не дикари же, – с апломбом заявил капитан.

– Смешной ты, – оставалось сказать мне. – Срочно меняй продольную и поперечную ориентацию корпуса по отношению к курсу, чтобы площадь обстрела была минимальной.

Несколько бортовых толчков показали, что капитан все же послушался меня без зуботычин. И тут локатор отметил быструю точку, отделившуюся от пятна "Меркурия-3". Значит, именно торпедой и сунули нам.

– Вот суки, – капитан произнес, наконец-то, правильное слово.

– Есть на борту пассивные или активные системы защиты? – вопросил я. Капитан замялся.

– Давай же быстрее реагируй. Видишь, они не стали вызывать корабль военно-космических сил. Им надо побыстрее уничтожить нас, потому они не пожалели и вас, невинных. Ну что, похожи мы разве на обыкновенных урок?.. Мне хоть стюардессу стало бы жалко, старый ты козел. Вон у нее какая попка. А ножки – поэзия. Хотя, конечно, тощая чересчур.

– Ну, есть, есть у любого гражданского судна кое-что оборонное согласно мобилизационному плану! – выкрикнул как из глубины души старый капитан и набрал код на какой-то панели, которая с немелодичным писком откинулась и открыла тумблер – эту штуку бывший руководитель судна немедленно дернул. Из ниши выехал ящичек с кнопками, которыми капитан и стал орудовать.