– Похоже, что парни у забора, не парни, а всего лишь объемные мультяшки на аэрозольном экране.

И мы прямиком направились к ненастоящему, как нам показалось, патрулю. Однако же, , и псевдоменты стали к нам поворачиваться, наводя свои пушки.

– Просто видеодатчики, управляющие изображением, на нас реагируют. Настоящие менты таких картинных поз не принимают.

И вот патруль совсем рядом, лучи прожекторов отсвечивают от блях, кокард и болтающихся на поясе наручников-самохватов, дула сквизеров смотрят в упор на наши животы.

– Стой, документы, – гаркает передний коп.

Шошана лезет в нагрудный карман и тут словно толчок в загривок. Я, она и Анискин прыгаем вперед – пробиваем аэрозольный экран и валимся в небольшую канавку у самого забора. Настоящий патруль начинает садить из бластеров, но энергия летит поверх голов. Тем временем, Анискин, улегшись на спину, рубит лазерным клинком забор – однако пропороть электрошоковую проволоку до самого низу ему не удается.

Анискин, оттолкнувшись от моей спины делает кувырок на ту сторону – у меня чуть хребтина не трескается. После него Шошана показалась легче птички. Потом шериф, прислонившись к дыре в заборе, выставил вперед сложенные черпачком руки. Я с разбега воткнул башмак в "черпачок" и перемахнул через голову шерифа. Не очень ловко получилось, на планете с большей силой тяжести я бы просто воткнулся, как сбитая ракета, "боеголовкой" в землю. А на Меркурии ничего. Ну что ж, добро пожаловать на комбинат.

Затем были скачки через трансформаторные будки и трубы. Появился летучий киберглаз на маленьком пропеллере. Но мне удалось поймать его в перекрестье прицелов и шпокнуть. После меткого выстрела я поскользнулся на жиже явно физиологического происхождения и сильно извалялся в чьих-то отходах.

– Эта гадость может быть зрячей, – напомнила Шошана, – тогда ты стал видимым для обитателей здешних мест.

– Времени чиститься нет. Сейчас скину скафандр. Отвернитесь, я стеснительный.

Пара крысаков пробежала вдоль трубы до полуоткрытого люка. Кажется, нам туда.

Из люка вниз вела веревочная лесенка. Она обрывалась, не доходя до пола метра четыре. Мы непринужденно спрыгнули в бункер, забросанный всяким тряпьем, но, как выяснилось уже внизу, со сплошными стенками из прочной стали.

– Похоже на ловушку типа ведро, – подытожил первые впечатления Анискин.

В ответ на его словесный выпад один из углов "ведра" осветился, явив нам человеческий образ. Я вначале подумал, что это объемное изображение, выданное лазерным проектором. Ведь человек имел металлическую руку. На сгибах запястья и пальцев была хорошо заметна металлическая зернистость.

Однако, когда подошел черед здороваться, я понял, что никакой оптической иллюзии нет. И человек настоящий, и рука его подлинная, хоть его собственная, но металлическая. Чудеса кристаллической механики, без шарниров и соединений.

– Кажется, я вас знаю, – «обрадовал» человек с рукой-железякой. – Вы лейтенант полиции, который страшно набедокурил.

– Это набедокурил не я, а мой двойник, – честно признался я.

– Двойник – роботех или биомех? – решил уточнить встречающий.

– Хуже.

– Тогда пойдемте. – Он мановением своей железной руки заставил одну из стенок бункера разверзнуться, мы благополучно шагнули в получившуюся дыру и оказались в большой грязной трубе. А дыра за нами аккуратно закрылась.

– Лукавить не стану, – произнес незнакомец. – Иногда здесь проплывает мыло, а затем сточные воды – когда на комбинате моют большие дезинтеграторы или капиллярные блоки, те самые, где собирается белок. Но это раз в неделю. Неплохие, кстати, кусочки здесь можно подцепить на обед. Хотя бывает приплывет из дезинтегратора нерасщепившийся каблук или презерватив, которые трудно употребить в пищу.

– А вы тут один?

– Смешной вы, любителей перекусить на халяву всегда хватает.

Немного поплутав по сточным каналам, добрались мы до фильтров. Возле них, процеживая и отжимая что-то, копошилась муташка, совершенно безобидная на вид, с чувствительными пупырчатыми пальчиками.

– Детишки мои, – удовлетворенно сказал человек с железной рукой.

А за фильтрами ползали довольно гнусного вида студенистые существа.

– Тоже мои дети, – представил их железнорукий. – Клеточные колонии.

– Да вы тут хорошо обжились. Прямо лендлорд.

А студни прямо дружно потянулись к нам, едва мы появились.

Отец достал кусочек сахара, и клеточная колония по имени Дуся сползлась в столбик, даже встала "на задние лапки", чтобы псевдоподиями слизнуть сладкое с руки.

Следующая емкость оказалась чем-то вроде тронного зала. Там имелось кресло пилота, свинченное с какого-то разбившегося космического корабля. Лорд заставил его подкатиться к себе и уселся в довольно величественной позе. По бокам встали сущие бесы – тоже его детишки, наверное. На их головах и загривках не просто шевелились, а по-змеиному извивались щупальца со стрекательными клетками. Бесы опирались на длинные руки, причем были заметны столбики разрядных батарей – а ля электрический скат – на предплечьях.

– Ну, так кто из вас двойник? – продолжил беседу хозяин поместья.

– Дублей слепили в подвалах производственного сектора "Миража" из нитеплазмы, – якобы охотно принялся объяснять я. – А это другой вид материи. Из невидимой же нитеплазмы состоит живое существо – Плазмонт. Оно прорастает сквозь планету, как грибница, а также сеет разумное, доброе, вечное – на свой взгляд. В виде спор. И похоже он владеет концерном «Мираж».

– Здесь Плазмонта пока нет, – задумчиво произнес местный лорд. – Но он в чем-то прав.

– По-своему, – испуганно напомнил я. – Милорд, нам нужны новые идентичности, начиная с персон-карт. Наверняка, с таким обилием детей у вас это дело налажено.

– С вас кило гафняшек, – деловито ответил он; похоже, ему понравилось мое обращение «милорд».

На следующий день все было готово. В том числе маски для наших физиономий, состряпанные из квазиживой органики. При нас эти мерзкие рожи доставали из банок, где они прорастали на специальных рельефах, долго промывали и даже наводили макияж. Наконец их притерли к нашим лицам и мы стали похожи на представителей царства мертвых. Еще час ушло на программирование мимики через контактный интерфейс. А на пальцы было наживлено полипептидное покрытие с новыми отпечатками.

Мы прилежно упражнялись с новыми членами нашего тела, когда началась облава. Сверху посыпалась щебенка, затрясся воздух – кто-то направленными взрывами пробивался в убежище. Через продолбленные шурфы первым делом прошмыгнули пузыри, на их боках светились надписи:

«Всем оставаться на своих местах. Входы-выходы надежно перекрыты. Сейчас в тоннели будет подан усыпляющий газ. Ложитесь на бок или живот – во избежание удушения рвотными массами – и засыпайте».

Вслед за пузырями в шурфы посыпался красный порошок.

Тут уж все присутствующие бросились врассыпную – тучи порошка стремились прилепиться к любому, кто обладал поверхностным электростатическим зарядом.

За бегущими бросились шестиногие технотарантулы, которые наводились на тепло, запах и силуэт, и от их укусов человек околевал на полчаса. Бесы со стрекающими волосами могли обездвижить тарантулов, но зачастую ничего не могли поделать со змеевидными биомехами, которые их обвивали и поглощали. Елки, еще вчера у нас в префектурной полиции не было и близко такого изобилия спецсредств.

Только чур не меня. Заклинание не сработало. Змеевидный биомех обернулся вокруг меня, кольцо электромышц легло на мою шею, разинутая пасть с зубами-иглами уже наводилась на тепловое излучение лакомой яремной вены. В последний момент я успел перехватить технотварь за горло левой рукой и сунуть ее ядовитую головку под лопасть вентилятора. На меня брызнули светящиеся органические диоды.

Услышал топот башмаков Анискина – он всегда чувствует в какую сторону бежать – и рванул следом, перепрыгивая через технотарантулов.