– Господин Косарев, вас уже полчаса разыскивает какой-то Костас по всем мыслимым телефонам…

Охранник на проходной, узнал Петр. Ну что ж, нервничают голубчики…

– Дай-ка мобильник, – послышался голос Фомича. Запищали клавиши. – Косарев это. Ага. А что случилось? Ну я еду, попозже… ну понял, ага… Володя, если меня будут искать – я поработаю в спецотделе. Не менее часа.

Петр проворно вскочил и кинулся в подземный ход, не дожидаясь, когда Фомич распахнет дверь. Опередил, конечно, сидел в своей конспиративной «девятке», когда лысый выскочил из подъезда.

На сей раз Фомич, олицетворение осторожности, не особенно-то и проверялся. Гнал что есть мочи, временами откровенно забывая, что он восседает за рулем «запорожца», коему по рангу не положены кое-какие нахальные маневры. Петр даже забеспокоился чуточку – не влетел бы сгоряча в крутую иномарку, не начистили бы чайник, сорвав тем самым задумку…

Обошлось. Фомич счастливым образом выпутывался из мелких дорожных неприятностей, не подозревая, что на всех парах и парусах спешит к неприятности крупной… Ехал он вовсе не в сторону Апрельских Тезисов – в противоположный конец города, где Петр прежде не бывал, однако более-менее справлялся с обязанностями незаметного хвоста.

Места были окраинные и неприглядные – ни деревца, ни современных зданий. Асфальт в выбоинах, песок, слегка присыпанные гравием улочки, сплошь застроенные частными домишками. Потом, правда, потянулись пятиэтажки, но какие-то особенно обтерханные, судя по отсутствию балконов на доброй половине, либо действующие общаги, либо бывшие. Местный Шанхай, тутошняя Нахаловка. Слишком много пьяных, слишком много расхристанных личностей обоего пола, бродят подозрительные юнцы с мутными глазами и плавно-ломаными движениями наркоманов, стаи бродячих собак шляются прямо по проезжей части, гавкая на редкие машины. Уютный уголок. Здесь не то что Фомича – президента Клинтона можно резать ржавым перочинным ножиком посреди улицы, никто и не почешется, разве что карманы потом обчистят… «Запорожец» свернул во двор, с хрустом раздавив левым колесом пустой пластиковый баллон из-под пива. Вовсе не обязательно было висеть у него на хвосте в буквальном смысле, и Петр проехал чуть дальше, во двор следующего за бурой пятиэтажкой дома, деревянного, двухэтажного, с побеленными туалетами во дворе. Остановил машину возле синего ЗИЛа-130, стоявшего здесь, сразу ясно, уже не первый год – с грузовика сняли все мало-мальски потребное в хозяйстве, от фар до стекол, уперли левое заднее колесо, покрышки на трех уцелевших спущены столь давно, что прямо-таки срослись с грязным растрескавшимся асфальтом.

Двор был пуст. Появились, правда, двое засаленных мужичков, искавших, где бы оприходовать пару бутылок сквернейшего вина, но, покосившись на Петра, шустренько смотались со двора, оба были настолько бичеваты, что им и чисто вымытая простенькая «девятка» казалась чрезмерно уж господским лимузином…

Транзистор ожил.

– Кого мы видим! – с неподдельным энтузиазмом воскликнул Елагин. – Господин Косарев собственной персоной! А мы уж тут все жданки съели… Проходите, ваше степенство, сейчас подыщем вам стульчик без тараканов и гвоздей…

– Привет, Митя, – суховато ответил Фомич. – Здравствуйте, Павел Иванович. Что за срочные дела?

Он держался совершенно спокойно – что было вполне естественно для человека, ни сном ни духом не ведавшего, что он подставлен и будет сейчас обвинен в том, чего не совершал…

– Ну, не то чтобы срочные, – послышался вкрадчивый Пашкин голос, – однако интересные, оч-чень завлекательные…

– Детективные дела, – хохотнул Елагин. – Босс, вы обратили внимание, до чего этот выблядок спокоен? Прямо-таки тень отца Гамлета…

– Каменный гость, – поддержал Пашка. – Штирлиц на допросе…

– Слушайте, я не вполне понимаю, что происходит, – судя по голосу, Фомич вертел головой, видимо, они зашли с двух сторон. – Полное впечатление, что вы оба изрядно выпили, но что-то нет запашка…

– Будет сейчас запашок, – пообещал Елагин многозначительно. – Когда ты у меня обсерешься…

– Павел Иванович! – не выдержал Косарев.

– Митенька, – мягко произнес Пашка, – поясните, друг мой, этому нехорошему человеку, редиске этой, что мы оба крайне возмущены…

Елагин протянул:

– Как писал классик, она схватила его за рукав и неоднократно спросила, куда ты девал деньги…

Х-хэсь!!!

Судя по звуку, удар был качественный. Треск стула, шум падающего тела, изумленный возглас, похожий на заячий писк. И тут же в две глотки взревели:

– Деньги где, пидер?

– Где «уазик»? – шум несомненного пинка. – С-сука, потроха выну!

– Деньги где?!

– Не лупай глазами, тварь! Деньги где?

Это продолжалось несколько минут – возня, азартные пинки, жалкий писк ничего не понимающего Фомича, рявканье и угрозы, половины которых хватило бы любому нормальному человеку, чтобы позорным образом описаться.

Потом они то ли утомились, то ли решили, что предварительная обработка завершена. Слышалось тяжелое дыхание, стоны ушибленного. С шумом придвинули стул.

– Дай сигаретку, Митя, Спасибо… Фомич, подними харю. Больше бить не будем… пока. Знаешь, у меня ни слов, ни эмоций не хватает, чтобы описать твою наглость. Ты на что, собственно говоря, рассчитывал? Честное слово, не пойму… Дураку было ясно, что следы моментально приведут к тебе.

– Да о чем вы? – взвыл Фомич тоном невинной девушки, оказавшейся на необитаемом острове в компании дюжины сексуальных маньяков. – Вы что, рехнулись оба?

– Клиент хамит…

– Митя, стоп! – распорядился Пашка. – Погоди… Фомич, я о тебе был лучшего мнения… Ты бы хоть легенду какую-то приготовил заранее, что ли, ложный след…

– Павел Иванович, объясните, наконец, в чем дело!!!

– В «уазике», – сказал Пашка, – из которо-го пару часов назад нашего манекена вытряхнули, обдав предварительно «черемухой». В том самом месте, куда ты его якобы от моего имени просил приехать, сука такая. Ты на что рассчитывал?

– Я?! – как и следовало ожидать, возопил Фомич, уязвленный в самое сердце. – Я?

– Ну не я же, Фомич…

– Обратите внимание, босс, – вмешался Елагин. – На манекена напали аккурат в том самом месте, где он якобы оторвался от Фомича, по недавнему заявлению последнего. Вам не кажется, что совпадение чересчур уж многозначительное? Загодя почву готовил, козел?

– А ведь похоже, Митя, – сказал Пашка, – похоже…

– Подождите! – вскричал Фомич. – Объясните толком…

– Объясним, – ледяным тоном сказал Пашка. – Собственно, объяснили уже. Ты передал манекену от моего имени, что я прошу перегнать «уазик» с деньгами на угол Кутеванова и Западной и передать там неизвестному, который скажет некий пароль… Манекен поехал. Только неизвестный вместо пароля дал ему по башке, прыснул газом и, пока тот блевал в пыли, угнал «уазик». Одного я не пойму, Фомич: зачем газом-то прыскать понадобилось? Коли уж он поверил, и так отдал бы машину…

– Для вящей надежности, надо полагать, – сказал Елагин.

– Да нет, мне думается, – сказал Пашка, – видимо, тут где-то была недоработочка, видимо, манекен наш мог узнать посланца. Фомич об этом сначала не подумал, а потом спохватился…

«Прекрасно, – подумал Петр. – Начали активно дополнять дезу собственными догадками. Значит, приняли ее полностью, заглотнули».

– Точно! – восхищенно охнул Елагин. – Мог узнать! Значит, раньше его видел наш манекенчик, и достаточно часто… Кто-то с фирмы, а? Кто с тобой работает, Фомич? И вообще ты сам на себя работаешь или кто-то надоумил?

– Вы с ума сошли, оба? Ничего я ему не говорил, никуда не посылал…

– Митя, поделись добытой информацией…

– Дело в следующем, – сказал Елагин. – «Уазика» на цыганской стоянке действительно нет. На Кутеванова и в самом деле поднимали два часа назад с земли опрысканного грязью мужичка, которого якобы двое щенков освежили газом, чтобы грабануть бумажник…

– Вот видите! При чем тут я?! Двое щенков…,

– Фомич, ты глупеешь на глазах, – хохотнул Пашка, – а вот манекен сохранил кое-какие остатки хитрости, хоть и дурак дураком. Что он, по-твоему, должен был поведать мирным горожанам и участковому? Что у него увели машину, в которой лежало триста кило американских денег? Сообразил придумать насчет юных налетчиков и вульгарного бумажника… Не дурак. А ты – дурак законченный. От жадности потерял всякое соображение. Ни ложного следа, ни убедительных отговорок… Будь ты поумнее, позаботился бы о ложных следах. Будь порешительнее – дал бы команду пристукнуть его к чертовой матери. А ты… Как был дешевым советским снабженцем, так им и остался.