Нехватку теплой одежды приходилось учитывать. По сути, меховая одежда доставалась участникам лишь на время переправы, да на перетаскивание частей животного в шатер. А в шатрах топили, и заготовители, разделывающие мясо, сидели без шуб, лишь в куртках и свитерах.

За день всех убитых животных подтащили к этому временному лагерю, а заготовка мяса заняла несколько дней.

Линг приняла участие на третий день и выбрала такую смену, чтобы поехать без ночевки. Одежда, которую она взяла с собой из цивилизации – а она не взяла практически ничего – давным-давно вышла из строя, а для нынешней погоды не подходила и в свои лучшие времена. Пришлось что-то взять взаймы с совершенно неясными представлениями о том, чем и когда она будет возвращать долг. Запасливые женщины сотни раз поблагодарили судьбу за то, что устояли против призывов своих мужей ополовинить чемоданы, и сейчас у людей было хоть что-то, чтобы продержаться до появления первых тканей на одежду.

За несколько часов работы с мясом, молодая женщина покрылась кровью с головы до пят, включая ту самую чужую одежду. Отдали ей, конечно, не самое тёплое, поэтому девушка мерзла и жалась поближе к огню, отчего глаза разъедало дымом. Честно говоря, эта проблема преследовала ее весь последний месяц – было холодно, и переводчица всегда старалась держаться ближе к дающему тепло огню, а в глаза летел дым. Уже казалось, что дым стоит в глазах всегда, даже когда она гуляет под редкими лучами теплого солнца или лежит в бараке, где труба выводит дым на улицу.

Хорошо, что на обратный путь выделили шубу с капюшоном. Мясо, шкуры и прочее разложили по центру плота, а люди расселись по краям. Линг ехала на небольшом плоту, где помимо мяса умещалось всего лишь шесть человек, и всем приходилось грести. Можно было ещё на некоторое время задержаться у охотников, но она сбежала, сославшись на необходимость следить за образцами в лаборатории. Начинающего химика посадили с левой стороны по центру, между двумя более тяжелыми соплеменниками – Иваном и Павлом. С другого края расположились Семен, Виктория и Константин – гончар.

Люди подгребали немного против течения, чтобы прийти как можно ближе к поселку. Вероятно, в верховьях река хорошо подмёрзла, но потом что-то случилось и сейчас по воде шли тонкие, но увесистые за счёт большой площади льдины. Плот от них уворачиваться успевал не всегда. И вот один из толчков оказался слишком сильным, плот закрутило. Дерево буквально вылетело из-под Линг, и девушка оказалась в ледяной воде, причем две ледышки сомкнулись аккурат между ней и плотом, затрудняя спасательную операцию. Шуба, штаны, майка, кофта, обувь начали намокать, шевелиться в воде было очень неудобно и тяжело, а холодно было так, словно тебя тыкают бесконечным количеством металлических игл со всех сторон. Китаянка истошно закричала. Она пыталась барахтаться, но вода, захватывая все больший объем одежды, тащила незадачливую путешественницу вниз.

– Держи! – крикнул Иван, и протянул ей весло поверх двух льдин. Девушка попыталась ухватиться за дерево, но кисти рук уже успели подмерзнуть и не слушались. К тому же лёд ломался, а его острые кромки больно били по голым частям тела. Лопасть просто выскользнула из рук.

– Греби к ней! Греби! – орал Семен, пытаясь разогнать льдины своим веслом.

Константин, Виктория и Павел тут же сделали судорожный глубокий гребок, но Павел в панике перепутал направление, и плот закрутило еще раз. Передняя часть плота оттолкнула одну из льдин, загораживающих подход, следующий гребок все сделали уже как надо. Наконец, китаянка закинула руки на борт, и Павел с Викторией втащили страдалицу, слегка покарябав об брёвна.

– Вика, раздевай ее догола! – скомандовал Павел. – Мужики, помогайте. Виктория послушно начала стягивать шубу, а Семен снимать лапти. Переводчица поначалу упиралась.

– Что??? Да вы рехнулись? Холодно же!

– Потом наденем на тебя мою шубу, – пояснил Павел. – И мои лапти. И еще одна бы шуба нужна. Ваня, давай свою! – попросил москвич, оценив, что у них двоих, как у туристов, нижняя одежда получше, чем у остальных. Но потом передумал:

– Нет, лучше не так. Вика, вы с Линг переберетесь поближе к середине плота и завернетесь вдвоем в две шубы – мою и твою… Да отложи ты вещи Линг подальше! А мы уж сами как-нибудь догребем.

Китаянку быстро упаковали в шубу Павла на голое тело и в его же мокасины. Сам москвич остался только в лаптях, которые использовались как калоши, чтобы не резать меховую обувь об лёд и камни. Затем женщины отошли от края плавсредства и сели рядом, обнявшись и завернувшись вместе в две шубы. Линг чувствовала, как все тело горит. Плот продолжал время от времени стукаться о льдины, но девушки сидели на безопасном расстоянии от края.

По прибытии в посёлок, и Павел, и Линг отправились прямиком в медицинский блок на растирание, где получили еще и по небольшой порции «топлива» внутрь.

Начало зимы заставило перепуганных поселенцев энергично пошевелиться, а не впадать в преждевременную спячку за крепкими стенами тёплых бараков. Прежде всего, заготовленную коноплю стащили в посёлок. Женщины натаскали калины и рябины в количествах, явно превышающих любые мыслимые потребности. Благо, что ни сбор, ни хранение этих замечательных ягод большого труда не представляли.

Мужчины развлекались промыслом кедрового ореха, с которым следовало поторопиться, так как выгребать шишки из сугробов никому не хотелось. Обтряхивали сибирскую сосну самым варварским образом. К стволу привязывали большую деревянную киянку за нижнюю часть ручки. Затем верёвкой оттягивали верхнюю часть и отпускали. Рукоятка выпрямлялась, обеспечивая сильный удар киянкой по стволу. В результате удара кора сминалась, дерево тряслось, а с него на головы добытчикам сыпались шишки и ветки. Впрочем, верёвочку вскоре удлинили, дабы не рисковать жизнью и здоровьем. Головы для пущей верности защищали самодельными шлемами, надетыми на широкополые шляпы, поля которых предохраняли плечи людей от всего того, что могло свалиться сверху. Орех из шишек извлекали уже на базе.

По мере того, как разбирался самолёт, рядом с посёлком вставали склады, представлявшие из себя плетёные загончики, в которых даже ворота отсутствовали. Хлам, в результате, подвергался некоторой сортировке. Наличие металла, который почти невозможно использовать, повергал часть населения в уныние. В общем, народу хотелось иметь кузницу.

Склады без крыши раздражали Максима и доводили до истерики Хоменко, но автомеханик понимал, что гораздо важнее просто убрать самолёт с реки, чем разложить винтики по полочкам. Но всех поселенцев на разборку остатков авиалайнера загнать нельзя, а чем-то занять народ нужно. В общем, временную кузницу пришлось ставить. Недалеко следовало разместить и литейный цех, который поначалу взялся бы и за эксперименты с производством стекла. Заводик по производству сложных керамических изделий обещал вырасти из гончарной мастерской. Ну, некий прообраз сантехлита. Однако возрастающая потребность в печном кирпиче стремительно обозначила превращение гончарного производства в примитивный кирпичный завод. Такая перспектива мало кого устраивала, так что следовало строить новые производственные здания, которые опять же требовали кирпича, освещения и сотрудников. Кроме того, промышленность как-то нужно было обеспечить сырьём.

Большое собрание решили провести в мастерской, прямо среди ткацких станков.

– Други мои и подруги, – начал Николай Рокотов. – Можно считать, что зима уже началась, а потому стоит подбить итоги и уточнить планы на будущее. Здесь, конечно, присутствуют не все, но вместе мы уже никогда, видимо, не соберёмся. Тем не менее, народу достаточно, чтобы выяснить общее мнение по ключевым вопросам жизни нашего молодого племени. Если никто не против, то я предлагаю заслушать по очереди Мирославу, Галию, Петра Алтуфьева, Риту, Максима, Николая.

Хоменко и Аркадия Володарского. Если этого не хватит, то послушаем ещё кого-нибудь. Оглядев тёмный затихший сарай, бывший лётчик уступил пустой пятачок у ворот Мирославе.