— Ну что, мы готовы? Наверное, Жан скоро уже подъедет. Пойдем седлать мой джип, — улыбнулась я. Пусть улыбка вышла натянутой, а голос дрожал от напряжения и ожидания — Этьен постарался отразить мою напускную легкость на своем лице, и нам обоим чуточку полегчало. Для начала неплохо.

Мы заехали за Жаном, который был уже готов и ждал нас. Я заметила, что выглядел он несколько растерянно. Наверное, никак не мог понять, с чего это нам так приспичило лезть в горы, что мы даже не прошли нормальную подготовку. Через несколько минут, поглядывая с заднего сиденья то на нас с Этьеном, то в окно, Жан подтвердил мои догадки, спросив:

— Ребята, я что-то не понимаю, что происходит? На обычную прогулку в горы так не собираются. Что у вас там, тайник с сокровищами, или стрелка с местной братвой?

Я нервно засмеялась. Жан шутил, но и сам не знал, как он близок к правде. А что, эти существа — тоже своего рода братва, которая хочет установить везде свой порядок и не гнушается для этого никакими средствами. «Стрелка» ли? Как по мне, это больше походило на ловушку. Подготовленную персонально. Причем я не только иду сама, но и тащу за собой Этьена. Конечно, он взрослый мужчина, и сам принимает решения, но я все равно чувствовала себя в какой-то мере виноватой. Что ж, подумала я, это было лучше, чем если бы он отправился в горы один, предварительно заперев меня в номере. Не то чтобы меня это удержало, конечно.

Но в ответ нужно было все же что-то придумать, отмалчиваться до бесконечности все равно невозможно.

— Просто, понимаешь, Жан, думаю, что мы с Этьеном скоро уедем, ну а как же можно побывать в Швейцарии и не увидеть Альп? — я попыталась отшутиться, и вышло неловко.

— Ясно, — мрачным голосом бросил Жан, — я тут слышал, что ты уволилась, но подумал — слухи. И куда же вы… переезжаете?

Надо же. Я и не думала, что Жан так скоро узнает о том, что я ушла с работы — а ведь в этом нет ничего такого уж удивительного, коллектив у Кортена маленький, слухам и разбегаться-то далеко не приходится. Все это напоминало мне мое неудавшееся бегство в Рикон — только теперь уж, я чувствовала, в мыслях не было ничьих серых нитей. Нет, в этот раз во всем была виновата я и моя несобранность. Когда человек сначала бросает работу, а потом с маниакальным упорством, наплевав на предосторожности, лезет в горы — это наводит окружающих на мысли. Странные мысли.

— Думаю, куда-нибудь севернее, — ответила я наугад. Бросив взгляд в зеркало заднего вида, я заметила донельзя удивленное лицо нашего проводника. Ну да, кто же уезжает из «Швейцарской Ривьеры», да еще и на север? Только совсем уж чудаки. Как ни вертела я мысли, мне не удавалось придумать какой-нибудь обыкновенной, не странной причины.

Мы ехали в тишине. Подножия гор скоро замаячили невдалеке, а еще через несколько минут и вовсе заслонили от нас весь остальной мир. Не зря говорят, что горы имеют царственный вид — это подтверждает даже то, что горы не любят в своем присутствии никакого другого ландшафта. Оказавшись в горах, вы видите только горы.

Выйдя из машины, мы перепроверили всю экипировку, облачились в снаряжение и вскинули на спины небольшие рюкзаки, в которых было лишь самое необходимое. Каков бы ни был исход этой нашей вылазки, палатки и термосы нам понадобятся вряд ли. Немного потоптавшись у машины, я, наконец, захлопнула дверь и нажала на кнопку сигнализации. Бросила ключи Жану.

— Держи, у тебя сохраннее будут, наверное.

Какое-то время мы просто шли пешком. Пользуясь тем, что еще не начался трудный подъем, я завязала разговор с Жаном — бедняга и так уже чувствовал себя жутко потерянным, и не мудрено. Это надо было как-то исправить.

— И часто ты здесь бываешь? В горах, я имею в виду, — зачем-то пояснила я.

— Ну, несколько раз за сезон хожу. Зимой не люблю, только летом. Все-таки здесь непростой рельеф.

— Наверное, уже все тропы знаешь.

— Есть знатоки куда лучше. Я же не мастер — я просто люблю горы.

Я обвела взглядом каменистый ландшафт, казавшийся мне пустынным и безрадостным. И не удержалась от вопроса:

— А почему?

Жан ухмыльнулся, окинул нас насмешливым взглядом.

— Эх вы, путешественники! Что, и правда в голову ничего не приходит? — он вдруг стал серьезным, вдумчиво посмотрел на пейзаж, — Здесь… как это сказать… красиво — и уединенно, будто ты один на один со всем миром. В горы приходят, чтобы поговорить с самим собой.

Я подумала, что раньше не замечала за ним такой раздумчивости. Сидит себе за компьютером самый обыкновенный парень, русая челка чуть не до глаз свисает, из кабинета редко когда выходит, даром что пиарщик — со всей общественностью нынче можно связаться прямо с рабочего места. Я даже не сразу заметила, как укоризненно покачала головой самой себе. Казалось бы, пора бы уже перестать судить человека по тому, как он себя ведет, и начать заглядывать поглубже. Сто лет в обед, а все так же ошибаюсь в людях.

— Что ж ты сюда пошла, если горы тебе не по вкусу? Они таких не очень-то любят.

Видно, его немного обидело такое отношение к тому месту, для него кое-что значившему.

— Что ж, здесь, наверное, лучшее место для того, чтобы с ними все-таки познакомиться, — уклончиво ответила я, чувствуя, что нужно менять тему, — А о чем думается на вершине, Жан?

Меня почему-то тянуло пофилософствовать — наверное, зря. Перед схваткой не стоит думать о смысле жизни, это не прибавляет ни сил, ни храбрости, ни упорства. О чем же думать — правильно, я до сих пор не знала. Наверное, о победе, но сегодня это было особенно сложно, и я поддалась желанию к отвлеченному и, по большому счету — бесцельному разговору. Сгодится, если поможет сделать дорогу немного короче.

— Да не знаю, в общем-то, ни о чем определенном и не думается — просто ощущаешь ветер, пространство, свободу, высоту. Удовлетворение, что ли. Словами это не скажешь, да и мысли в такие моменты — как-то сами по себе текут.

Слушая слова Жана, я размышляла о том, как мне убедить его уйти в нужный момент. Все изменилось теперь — я знала, что он ощутил ту серьезность, с которой мы отправлялись в поход этим тихим утром. Он слишком многое почувствовал, чего мы никогда не сказали бы словами — и все стало еще сложнее. Но Жан никак не должен оказаться рядом во время нападения — и тут неважно, чье именно это будет нападение. Как заставить его уйти, оставить двух новичков одних в горах? Вопрос на миллион, не меньше. Со вчерашнего дня я так ничего и не придумала.

Неожиданно я вспомнила кое-что, о чем давно уже хотела спросить или Жана, или Венсана. Наверное, самое время, ведь я могу их больше никогда не увидеть. При таком раскладе, конечно, уже не имело значения, узнаю ли я то, что хочу, но тем не менее. Кто знает, что именно вдруг развернет нашу жизнь? Мы не знаем, а потому лучше никогда не отказываться от того, чего требует душа.

— Жан, слушай, помнишь мой первый день в «Ля Тет?»

Вышло, наверное, уж слишком сентиментально, но деваться было некуда. Жан, улыбнувшись, кивнул, и я продолжила:

— Я тогда завела разговор о горах… Не знала еще, что вправду здесь окажусь, — у меня вырвался вздох, — Скажи, ты знаешь, что за история связана с горами у мадам Розйи из нашего кафетерия? Давно хотела спросить, да как-то все неудобно. А теперь можно считать, что ты никому и не рассказывал — мы-то все равно скоро уедем.

И тут эту историю никто, кроме нас, не услышит, добавила я про себя. Жан нахмурился.

— Да уж, невеселая это история. У нее в горах погиб сын, Вивиен. Неопытный был, самоуверенный — как…, - Жан осекся и замолчал.

— Как мы, — закончил за него Этьен, до того все шагавший молча, и Жан хмуро пожал плечами, мол, не отрицаю, — И давно это было?

— Да не очень, — он сделал паузу, вспоминая, — Месяца три, наверное. Ну, может быть, четыре. Один пошел, никого не слушал, хоть все и отговаривали. Никто и не знает, что именно произошло, да это и не важно теперь.

Мысли настигли — будто свинцовой тучей в грозу. Уж не было ли это все частью той цепи происшествий, что разворачивалась здесь? Или ее началом? Жалко парня. А особенно — мадам Розйи, оставшуюся в одиночестве, да еще в такой ситуации, когда и винить-то в собственном несчастье некого. Иногда это все-таки здорово облегчает жизнь — когда есть на кого сгрузить тяжкое бремя.