— Почему ты подумал об этом сейчас? — спросила я дрогнувшим голосом. Как сложно, оказывается, было говорить о самом больном вслух. Этьен пожал плечами.

— Слишком все путано…

— Да, — кивнула я, — Просто вокруг Алисы тоже было… что-то такое. Наверное, ты прав, и все эти дела с воспоминаниями — их штучки.

Обычно, пребывая в задумчивости, человек как бы отгораживается и остается один на один со своими мыслями. Сейчас у меня было ощущение, что мы действительно думали вместе — ни дать ни взять, юнговский коллективный разум, невесело усмехнулась я. Нет, это было приятно — вот только очень бы хотелось сменить повод для такого единения мыслей.

Знал ли Этьен, что задел мою болевую точку? Что я только и гнала от себя назойливые мысли о том, почему все именно так, почему в моей памяти отмерян лишь последний век? Естественное свойство или, как предположил Этьен, часть коварного плана? Сейчас меня почему-то больше всего удивляло то, что именно он сумел предложить такую версию — логичную и вполне вероятную, и как раз в такой момент, когда я ждала сцены, выяснения отношений, каких-то бурных эмоций — и неожиданно получила помощь. Эта его внезапная прогулка всполошила меня.

— А где ты был так долго? Я заволновалась, честно говоря.

— Извини, совсем не думал пугать. Мне просто Ксавье звонил, долго говорили. У него там… а, так, неважно. Дела всякие. Да, а ты, кажется, тоже хотела о чем-то…?

Мне не понравилось, как резко он свернул в сторону, но не спорить же сейчас. Они-то хотя бы созвонились, в отличие от нас. Я выкинула это из головы, тем более, что меня действительно кое-что пугало гораздо сильнее.

— Да, — вздохнула я, — только для этого нам нужен чай, и, желательно, побольше.

Через несколько минут мы уютно устроились в ярко освещенной кухне, с огромными чашками горячего черного чая в руках. Оттягивать разговор было уже некуда, шаг за шагом к нам подкрадывалась полночь. Постаравшись взглянуть ему прямо в глаза, я спросила не слишком-то послушным голосом:

— Скажи, я тебя сильно раздражаю?

— В чем дело, Виви? — Этьен удивленно посмотрел на меня поверх чашки чая, сквозь медленно раскручивающиеся между нами столбики пара. Я опустила глаза.

— Ты ведь знаешь. И я знаю, что что-то пошло сегодня не так, знаю, что по моей вине — но и знаю, что мне этого не хотелось. И что я даже не совсем понимаю, где ошиблась. Наверное, мне нужно было заранее обговорить с тобой, что я собираюсь делать.

— Ладно уж, все в порядке, — ответил Этьен, но я чувствовала в его голосе какое-то напряжение, и лучше было не оставлять его невысказанным.

— Нет, могло быть и лучше, правда? Расскажи, иначе мы будем все время вставать на одни и те же грабли, и мне даже думать не хочется, чем это может кончиться. Еще в самом начале, когда мы только приехали в Гланд, так? Рассказывай. Объясни мне, раз уж я сама дойти не могу.

Я картинно постучала себя по лбу. Этьен долго смотрел на меня, а потом заговорил:

— Ну, если уж тебе так хочется поанализировать… Я попробую. Я, конечно, понимаю, что сегодняшний вечер и твое поведение было в основном представлением для служащих отеля, но иногда именно это мне и не нравится.

У меня было чувство, что я решаю кроссворд, к которому вообще не дали заданий. Видимо, моя растерянность весьма живо отразилась на лице, потому что Этьен все же улыбнулся и принялся немного нарочито пояснять:

— Ты обняла меня, потому что считала это нужным для публики, таким вот атрибутом пары, да?.. Но почему-то только тогда, а не в нашей настоящей жизни. Ну а мы — не пара? Почему ты стесняешься выражать свои чувства вне этой квартиры, Виви? Я-то всегда считал, что именно девушки тянутся к романтике, и все проблемы в том, что мужчинам ее не хватает. Но, кажется, у нас с тобой все не как у людей, — усмехнулся он.

А я готова была снова треснуть себя по лбу — в этот раз чем-нибудь потяжелее.

— Я… Прости меня, я правда не хотела тебя обижать. Я бываю такая… несуразная.

— Да я знаю. Я ведь люблю тебя, Виви. И таиться в этом мне не хочется — совсем даже наоборот. Но стоит нам выйти из дома — и что-то в тебе захлопывается, ты ведешь себя так, будто мы в самом лучшем случае — друзья. Выходит как-то не очень приятно, — он отвел взгляд, и я поняла, что, стараясь сделать как лучше, только мучила его. К счастью, это выражение не задержалось надолго. Но, подняв глаза, он спросил: — Нечего друг друга стыдиться, так?

— Нет, нет! Я вовсе не стыжусь! Просто, не знаю, я как-то не привыкла… Я жила очень закрыто, в одиночестве, сколько могу вспомнить — и сейчас я, в общем-то, даже и не знаю, как мне вести себя. Я никогда такого не испытывала. Я вообще прежде не чувствовала себя частью этого мира, этого общества, понимаешь?

Этьен неуверенно кивнул, все так же внимательно глядя на меня. Помолчав с минуту и глотнув остывшего чаю, я продолжила:

— Когда я с тобой, только с тобой, мне тепло и уютно, и я не задумываюсь, что и как мне делать. Но стоит появиться еще кому-то — и я уже ничего не понимаю. И, знаешь — мне ведь очень жаль… что из-за меня ты тоже стал Фениксом. Теперь тебе приходится решать проблемы, о которых ты раньше и не слышал. Если бы и услышал — не поверил бы.

Я опустила голову, не зная, что еще добавить. Казалось бы, мы говорили сейчас всего лишь о том, как наши отношения выглядят внешне — то есть, в общем, всего лишь о мелочи. Но не получается ли, что иногда именно мелочь становится главной? У меня вырвался тяжелый вздох, и тут же я почувствовала на своих плечах сильные, но нежные и осторожные руки Этьена — оказывается, он подошел ко мне, пока я сидела в раздумьях.

— Не расстраивайся, мы это все переживем. И я постараюсь… не требовать от тебя слишком многого. Надеюсь, скоро ты привыкнешь быть моей любимой.

Прижавшись щекой к его руке, я счастливо улыбнулась, и на мгновение мне даже стало трудно дышать, прямо как в сентиментальных романах — может, было бы и лучше, если б я их иногда читала.

— И не думай расстраиваться по поводу моего, м-м-м, превращения. Все так, как случилось. Во-первых, если бы я не оказался там тогда — я не смог вытащить тебя из озера, а уже одно это того стоило. Ну а во-вторых — если б я не стал еще одним Фениксом, вряд ли б я смог целовать тебя — вот как сейчас.

— Да ты, оказывается, просто-таки фаталист, — засмеялась я, — И почему это не смог бы?

— Да потому, дорогая моя королевишна, что ты просто не подпустила бы меня к себе. Ну, признайся.

— Ну ладно, ладно, инквизиция, ты прав. Извини меня за все это.

— Да брось, — Этьен улыбнулся так, как умел только он, — поговорили, попили чай, вполне себе по-семейному.

Я засмеялась, но тут же снова вздохнула.

— Ну, а пока будем продолжать распутывать этот клубок тайн мадридского двора, так?

— А как же иначе. Видишь, я тоже стараюсь быть небесполезным. Но — это уже все завтра, а сейчас надо бы забраться под одеяло и попотеть, — я удивленно подняла брови, а он невозмутимо продолжил, — не то я простужусь, на улице же дождик.

Этьен подмигнул мне и чуть ли не строевым шагом направился в спальню. Тут уж я не выдержала и захохотала.

В офис я вошла сияющая, как ребенок на утреннике. Снова мы приехали вместе, снова расстались лишь на выходе из лифта — странным образом это будто отрывало от пола и меняло мир вокруг, будто не только я, но и все было легким, как облака. Я заглянула к Алисе и, махнув ей рукой, направилась в свой кабинет — едва удерживаясь, чтобы не заскакать вприпрыжку. И все-таки успела заметить, что взгляд у Алисы был какой-то безрадостный — куда же делась ее всегдашняя приветливая улыбка? Только бы это были не последствия моих подозрений…. надо будет порасспросить ее в перерыве. Алиса без привычной улыбки на лице — эта картина и на меня саму навевала грусть.

Я быстро набирала на нужном языке строчку за строчкой, а мысли вернулись к тому, о чем вчера говорил Этьен. Когда хотят уничтожить, лишают самого дорогого. Почему я раньше не подумала, что за то, чтобы похитить, стереть мою память, темные дорого бы дали? Человек без памяти — вовсе не человек, это знала я на горьком опыте первых лет новой жизни, это знали они. Стиль типичного маньяка, даже последствий не побоялись. Но, может, было в моих воспоминаниях и что-то ценное, зачем они могли охотиться?…