Дон Кихот вспомнил истории, которые рассказывали Печник и Гейгер. Когда-то давно в подвале разрушенного здания на севере Свалки располагался бар одного из торговцев Зоны по кличке Сундук. Как-то к нему пришли двое сталкеров, нашедших очень редкие и не менее дорогие артефакты — то ли "спираль", то ли "громовую капсулу" или "хрустальное солнце". Они предложили было хабар Сундуку, но не сошлись в цене и решили продать кому-нибудь ещё. Но Сундука обуяла жадность и он решил завладеть артефактами силой, надеясь что никто ничего не узнает. Той же ночью он с подручными прирезал обоих сталкеров, решивших пересидеть темноту у него. Но происшедшее не осталось тайной и разлетелось по Зоне, вызвав волну возмущения. Сначала старатели Зоны стали десятой дорогой обходить заведение, заработавшее дурную славу и бизнес алчного торговца круто пошёл на убыль, несмотря на куш от успешного грабежа. А позже в один унылый серый день в лавку Сундука неожиданно ворвались шестеро сталкеров, наиболее близко знакомых с убитыми постояльцами, и в упор изрешетили владельца из шести стволов. Был и ещё похожий случай, когда другой торговец по имени Арсен Акула убил и ограбил сталкера-одиночку Гогу Наркомана, позарившись на потрёпанную папку каких-то документов, найденных тем в развалинах лабораторного комплекса в Тёмной долине. Прекрасно зная, что эти документы предназначались для Петровича.

Ответный ход Петровича был жестким: хотя Акула в ожидании возмездич превратил свою лавку в крепость, окружив её постами охраны, несколько дней спустя ему разнесла череп меткая пуля снайпера.

— Я тут ни при чём — зло повторил Кузьма, со злобой глядя на Дон Кихота.

Глухо постанывая поднялся Никольский, держась за протянутую руку Гарева. Учёный не стал снимать на ночь громоздкий защитный скафандр и это спасло ему жизнь, но тем не менее выстрел "макарова" едва ли не в упор чуть не проломил ему рёбра. Пуля завязла в слоях кевлара и упёрлась в бронепластину, не достав до тела.

— Да это же ублюдок Жич! — воскликнул Кузьма, вчитавшись в КПК одного из убитых — Подонок, который год назад убил двух наших на Свалке и за голову которого я обещал две штуки. Какая наглость прийти сюда ко мне!

— Жич, Шиба и Зэк, бандюки из шайки Хромого — вглядевшись в лица подтвердил вышедший на шум Рома Репей, ветеран-одиночка.

— А эти двое — Шухер и Мочила — добавил один из подручных Кузьмы по имени Гаврила Кречет.

"Неужто Хромой настолько обнаглел или сдурел от злости, что послал своих людей прикончить нас прямо в баре Кузьмы, где бандитов мог бы кто-нибудь опознать?" — размышлял Дон Кихот — "Хотя мне ли удивляться этому — совсем недавно он собственноручно чуть не зарезал меня на базе "Долга". Ублюдок!".

— Как видишь, моя совесть чиста — произнёс Кузьма, недобро глядя на сталкера — У тебя ещё есть претензии ко мне?

— Нету — пробурчал Дон Кихот — Но всё равно в свете нашего недавнего разговора этот ночной визит выглядит подозрительно.

— Я похож на дурака? — спросил Кузьма — Задумай я что против вас, я бы не устроил такую чреватую для меня затею. А может ты хочешь обвинить меня в сговоре с бандитами?!

Дон Кихот промолчал. Ни один приличный торговец Зоны не станет даже дышать одним воздухом с подонками, промышляющими грабежом честных сталкеров. Обвинение в каких-либо гешефтах с этим отребьем — серьезное оскорбление. Хотя злые языки и шептали, что воротилы всё же порой втихаря не гнушаются и таким сотрудничеством, если речь идёт об очень большой выгоде или особенно грязной работе. Но последнее вряд ли можно считать достаточным аргументом.

— Всё равно тухлая история — проворчал Дон Кихот.

— Тухлая — мрачно согласился Кузьма — Если тебе станет легче от этого, я скажу что искренне сожалею о случившемся инциденте. Более того, я очень возмущён. Бандиты осмелились проникнуть в мой бар чтобы убить моих постояльцев — это неслыханная дерзость, и я позабочусь, чтобы Хромой поплатился за это. В качестве компенсации за моральный ущерб могу выплатить сумму, которую я когда-то назначил за голову этого подонка Жича.

Несколько месяцев назад

Дон Кихот медленно спустился в старый погреб, осторожно ступая по разрушающимся ступенькам. Но грубая каменная кладка стен держалась по-прежнему крепко — неведомый хозяин хутора много-много лет назад строил на совесть. Только теперь подземное помещение возле обветшалого сруба служило не хранилищем картошки и соленьев, а схроном-укрытием сталкеров, где можно было переночевать и укрыться от непогоды, будь то Выброс или обычный кислотно-радиоактивный дождь.

Этот одинокий хутор на западной окраине Милитари сталкеры-одиночки давно облюбовали под маленькую перевалочную базу. Здесь всегда дежурила пара сторожей из числа добровольцев и хранился небольшой запас еды, патронов и медикаментов, который периодически пополнялся вскладчину частыми пользователями этого схрона.

Внизу в нос Дон Кихоту ударило духотой, пропитанной запахом дыма, нестиранного тряпья и блевотины. Дон Кихот брезгливо сморщился, поправляя лямку походной сумки и убирая за спину свисавший с ремня верный АКМ.

— Привет, Дон Кихот, проходи — навстречу ему выступила фигура в защитном комбинезоне спецвойск и прорезиненной плащ-накидке. Это был Боря Зубр, ветеран-одиночка, за голову которого и военные, и мародёры с Периметра в своё время объявляли награду.

— Печник очень хотел тебя видеть — сказал Зубр — Он очень плох, уже не выкарабкается, последние часы доживает.

Дон Кихот кивнул, мрачно вздохнув. Он уже знал о несчастном случае, произошедшим с его наставником.

Обнаружив детектором редкий и дорогой артефакт под названием "громовая капсула", Печник полез на груду радиоактивного мусора, видимо забыв об осторожности. Защитный комбинезон из просвинцованной ткани и каучука не спас от мощного излучения, кроме того, Печник слишком поздно обратил внимание, что циферблат нагрудного дозиметра зашкалило на предельной отметке. Обратно Печник ещё сумел выползти сам. Остаток пути его несли.

— Он не выкарабкается — продолжал Зубр — Мы перепробовали всё: медикаменты, водку, лечебный хабар. Не помогает, едва хватило лишь чтоб не дать ему сразу скопытиться.

— Пусти — тихо произнёс Дон Кихот.

Зубр чуть посторонился, открывая взору Дон Кихота грубо сколоченный топчан, возле которого стоял ржавый таз. Дон Кихот снова поморщился от запаха блевотины.

Безвольный куль на топча, закутанный в ветхое шерстяное одеяло, вдруг вяло пошевелился. В сторону молодого сталкера повернулась лысая голова с измождённым лицом узника концлагеря. К покрытой горячечным потом бледной коже прилипли пряди выпавших волос. Дон Кихот содрогнулся.

— Это ты, парень — сипло прогудела голова голосом Печника — Я рад, что ты пришёл. Подойди ближе.

Печник тяжело дышал, каждое слово давалось ему через силу.

— Печник! — выдохнул Дон Кихот — Скажи, чем я могу тебе помочь? Может попробовать найти лечебный артефакт какой? Или попробовать лекарство какое добыть?

— Пустое — прохрипел Печник — Мне уже ничто не поможет. Я сдвину лыжи через пару часов, я до сих пор крепился только чтоб успеть тебе кое-что сказать.

— Скажи, что я должен сделать — нетерпеливо произнёс Дон Кихот, присаживаясь на колченогий табурет — Я постараюсь выполнить.

— Да что ты заладил одно по одному! — прохрипел Печник — Ничего от тебя не требуется, только выслушать, что я скажу. Эй, ребята, нижайше прошу, выйдите покурить.

Последнее относилось уже к Зубру и Арлекину, что чистил автомат, сидя на корточках в углу.

Сталкеры нехотя, но покинули погреб — всё же Печник в сталкерской среде был фигурой авторитетной, да и волю умирающего стоило уважить. Арлекин напоследок оглянулся, на мрачной роже читалось любопытство и почему-то жадность.

— Теперь можно и поговорить — тихо просипел Печник, когда дверь погреба глухо стукнула — Эй, наклонись поближе. Тем снаружи не стоит слышать, что я скажу. Они там наверное ухи навострили, думают, я тебе про свои тайники с хабаром рассказывать буду. Кстати, рассказал бы, да нету у меня этих тайников. Вот так!