— Катастрофы в лабораториях ещё полбеды, скорее неизбежные издержки — проворчал Сотнич — В конце концов, изучать артефакты всё же надо. И люди там знают, на что идут, сознательно занятие выбирали. Но то, что от левых артефактов гибнут посторонние люди, не есть хорошо.

— Изучение артефактов тоже может не принести ничего хорошего — сказал Гарев — Человечество в развитии пока ещё не преодолело многих серьёзных проблем, стоящих перед цивилизацией. И не нашло пока способа решать разногласия иначе как насилием. Борьба за ограниченные ресурсы, несправедливое их распределение, конкуренция государств и этносов, идеологический экстремизм и решаемые под его прикрытием корыстные интересы. В общем, научные знания, полученные при исследовании феноменов Зоны, могут привести в том числе к созданию нового очень опасного оружия. К чему это приведёт, если такое оружие окажется лишь у одной из множества конкурирующих сторон, думаю понятно.

— Знал я одного сумасшедшего — пробурчал Дон Кихот, чувствуя в словах спутников камни в свой огород — Подвинулся умом на религии. Всё кричал, что Зона — прорыв ада на Землю, а хабар — дьявольское искушение. Он правдами и неправдами выкупал артефакты у других сталкеров и относил обратно в Зону, чтоб там закопать или спрятать. Потом прошёл слух, что он втихаря убивает сталкеров, дабы воспрепятствовать утечке из Зоны хабара. Проверить, правда ли это, достоверно не смогли, но тот чудак вскоре как-то быстро скопытился. Зона ведь, сами видите, тут расстаться с жизнью как два пальца об асфальт…

— Дон Кихот, это не шутки — сказал Вершинин — Я хочу спросить: как ты относишься к тому, что артефакты, которые ты выносишь из Зону, могут повлечь гибель множества людей?

— Я сбываю хабар торговцам — раздраженно ответил сталкер — А кому они его перепродают, я уже не в курсе, и не моё это дело.

— Тем не менее, из Зоны артефакты выносят сталкеры, причём в нарушение закона — не унимался Вершинин — Нельзя делать вид, что вся ответственность лежит на скупщиках.

— Слушай, ты что, прокурор?! — разозлился Дон Кихот.

— Я тебя не обвиняю — сказал Вершинин — Я хочу пять, как ты сам относишься к этой стороне своей деятельности? Продаёшь сомнительным лицам артефакты, несущие потенциальную опасность жизни и здоровья многих людей, а может быть опасных и для всего человечества?

— Не знаю! — отчаянно прорычал сквозь зубы сталкер — Я не задумывался особо над такими вещами! В Зоне некогда размышлять о высоких материях, тут бы выжить. За хабар платят хорошие деньги, всегда будет куча народу, кто полезет из-за них хоть в пасть дьяволу, моё участие или неучастие тут мало что прибавит или убавит. Напомню, что хабар нам не сам в руки прыгает, его ещё добыть надо, каждый новый рейд может стать последним и для большинства, особенно новичков, становится. Мы ж никого не грабим, не воруем — рискуя шкурой хабар вытаскиваем из самых гиблых мест, где иной и минуты не проживёт. А что от этого хабара кто-то гибнет, так это на совести тех, кто стоит за всей этой системой нелегального вывоза артефактов. Мы в этой игре лишь пешки, хотя и делаем самую трудную и опасную часть работы. И всё, хватит мне читать мораль!

"И вообще, я в Зону пришёл не хабаром торговать" — добавил он мысленно — "Но вам об этом распространяться не буду. Лучше уж считайте меня очередным корыстным проходимцем, которому пофиг на тех, кто может пострадать от его алчности, чем чудаком-мечтателем не от мира сего".

— Почему бы не сдавать артефакты учёным? — спросил Гарев.

— Учёные платят мало — пробурчал Дон Кихот — Временами неплохо конечно, но всё же меньше, чем готовы платить неведомые партнёры Петровича и ему подобных. Государство предпочитает добывать артефакты руками военных сталкеров, так дешевле выходит и контроля больше.

— Каких военных сталкеров? — спросил Сотнич.

— Учёные и военные, имеющие большой опыт работы в Зоне, и ещё сталкеры, подписавшие контракт с государственными службами — ответил сталкер — Пойдем что ли дальше, не стоит здесь надолго задерживаться, радиационный фон тут зашкаливает.

Устало вздохнув, Никольский подтянул съезжающие лямки рюкзака.

— Кстати, Игорь, я как-то читал ваши публикации — Дон Кихот решил перевести разговор на другую тему — Довольно интересная идея.

— О чём там? — оживился Гарев.

— Я проводил параллель между формированием нейронных связей в мозгу и усложнением структур управления в организациях — начал увлечённо рассказывать Никольский — В чём суть существования нейрона? В стремлении устанавливать связь с другими нейронами для обмена информацией. Находиться в пассивном состоянии, не взаимодействуя ни с кем, нейрон не может, это создаёт ему дискомфорт. Таким образом в мозгу со временем выстраиваются всё более сложные нейронные структуры.

А история эволюции управленческих структур очень напоминает этот процесс.

— Очень интересно! — воскликнул Гарев — Игорь, а ведь если соединить вашу теорию с традиционными нароботками социальных наук, вроде марксистской идеи о смене общественных формаций, можно создать новое социологическое учение, согласно которому с развитием технического прогресса сложность системы, именуемой человеческой должна возрасти насколько, что на смену уже хорошо нам известным социализму и капиталистической демократии должно прийти общество, основанное на новом принципе управления!

— Осторожнее! — прошипел сталкер, замерев перед неразличимой "чёртовой плешью" — Тут вам не аллея городского парка. Хотя вашу беседу очень интересно слушать.

"Плешь" попалась широченная, удалось обойти лишь далеко стороной, карабкаясь через баррикаду бетонных свай и фонящей арматуры. Завалы брошенных строительных материалов превратились в настоящий непроходимый лабиринт. Заодно пришлось обойти несколько радиоактивных "пятен", удачно избежать соприкосновения с парой "птичьих каруселей", прежде чем показались бетонные коробки цехов завода "Росток".

Застава, оборудованная на бывшей заводской проходной, уже издали устрашала. Перед воротами были составлены стены мешков с песком, перед ними на земле аккуратно выложили проволочную спираль, чуть дальше был выкопан утыканный кольями ров. Из заваренных металлом окон будки вахтёров точали стволы крупнокалиберных пулемётов.

Пространство перед заставой усеивали трупы мутантов, как полусгнившие и обглоданные крысами, так и совсем свежие. Прямо на поломанном асфальтовом покрытии лежал иссечённый пулями труп кровососа. Судя по отверстиям на груди, поработало что-то крупнокалиберное, ДШК или КПВТ, отметил мысленно сталкер. В метре покоилось обработанное чем-то подобным тело псевдособаки, а на обочине валялась огромная туша псевдогиганта, в которую видимо метко угодили из миномёта. А уж трупов тварей помельче вроде слепых собак было не счесть.

С раскидистого дерева, росшего неподалеку от проходной, свисали полусгнившие трупы в бандитских чёрных кожанках. Через дорогу напротив стоял сохранившийся фонарный столб, переоборудованный в виселицу, на которой чуть заметно покачивалось под дуновениями ветра тело в серо-зелёном комбинезоне "Свободы".

— На вид не слишком гостеприимное местечко — пробормотал Вершинин.

— Спокойно — произнёс Дон Кихот — Нам тут ничего не грозит, по крайней мере, пока мы ничем не досадили "Долгу". Кстати, представляется шанс сделать репортаж прямо с легендарной базы одной из самых мощных и самых романтизированных сталкерских группировок.

— Стоять! — раздался грозный окрик, усиленный мегафоном.

От штабеля мешков с песком отделилось три фигуры в чёрном и направились навстречу.

— Кто такие? — хмуро поинтересовался шедший впереди ястребинолицый субъект в чёрном комбинезоне с бордовыми пластинами на груди. Чёрно-красный — отличительные цвета "Долга". Такие комбинезоны, представлявшие собой сочетание антирадиационного костюма и бронежилета, полулегально изготавливались на одной фабрике в Киеве специально для "Долга". За спиной командира заставы стояли два типа в таких же комбинезонах, направившие на нежданных гостей автоматы. Лица "долговцев" скрывали армейские противогазы, на вид совсем новенькие.