— У меня есть ещё вопрос. Я не знаю, откуда я это знаю, но, всё равно, это интересно. Как так получилось, что всё произошло в один день: дни рождения мой, Рохон-Кура и Номроина? Начало и конец войны также разделяет ровно миллиард лет. Ах да, ещё и то, что в совете союза Номроина было десять членов и столько же частей твоей души? — В ответ Воин просто улыбнулся и Джона осенило. — Ты всё знал с самого начала, не так ли? Ты всё запланировал и по ходу истории постоянно манипулировал событиями. Пусть ты разделил свою душу и тело, но это не было преградой для тебя. Это была единственная, спланированная игра. Ведь это так?

— Всё крутится вокруг числа десять, — не желая объяснять всего, начало существо. — Десять частей моей души, девять рождались в избранниках, а одна была всегда в Шоке. Десять членов в совете союза Номроина, девять представителей народов и один являющийся самим народом. Десять Последних, девятерым из них суждено было умереть во время войны, а одному остаться в живых. Даже в числе миллиард десять цифр — девять нулей и единица. Всегда девять одинаковых и один отличающийся.

— Но зачем? Война, длящаяся такое ужасно долгое время, унесла немыслимое количество жизней. Зачем всё это?

— Это ты узнаешь, когда будешь готов понять правду.

— Как долго это может продлиться?

— Зависит от тебя.

Номроин очутился на незнакомой планете. Он стоял на маленьком клочке земли, а вокруг расстилалась необъятная водная пустыня. Напротив него, на таком же крохотном островке стоял Рохон-Кур.

— Вы прекрасно знаете, кто вы и что вы натворили за последний миллиард лет, — вдруг раздался голос в небесах. — Не нужно говорить, что кто-то из вас больше виноват, а кто-то меньше. Убитые не предадут имён своих убийц, а убийцы не признают, кого убили. По правилам Вселенной вы оба Последние, поэтому бессмертны и я не могу лишить вас этого великого дара, поэтому дополню его — отныне голод и жажда вам не страшны. На этой планете у вас есть только один выбор. Покинете свою опору — утоните, останетесь стоять — будете до конца жизни смотреть в глаза врага, а вы бессмертны. Решать вам.

Фоурт и тогезер смотрели друг на друга и думали только о ненависти к стоящему напротив. Они так долго мечтали вцепиться в глотку последнего убийцы своего народа, но никогда не имели такой возможности. И вот теперь их разделяли лишь метры голубой воды. Нужно было только пересечь преграду и удушить врага, отомстить ему за все невзгоды, за все пережитые несчастья. Приняв решение, прыгнули они в мокрую стихию и сцепились в смертельной схватке, но не знали, что победителя не может быть, потому что островки, на которых они стояли, исчезли. Такой схватке не предстояло длиться долго и вскоре, совсем обессилев, оба противника пропали в глубине бескрайнего океана.

— Они так и не поняли, что именно ненависть не позволила им вырваться из круга, созданного предками, но пришла пора двигаться дальше. И так кончилась эта война, названная Вечной.

— Сегодня великий день, — объявил Елик, ставший новым императором чукуджей. — Мы находились на грани полного уничтожения, но, благодаря двум героям, уцелели и можем встретить этот день. Сегодня мы отправляем к праотцам этих отчаянных борцов за жизнь нашего народа. Пусть они займут среди них своё достойное место. Они были рядовые чукуджи, один работал связистом, другой грузчиком на космодроме, но пришло время и они взялись за оружие, чтобы остановить царя роботов Носсеб. Я объявляю сегодняшний день праздником во имя Лесефа и Камре, погибших в борьбе за будущее своего народа, за наше будущее.

Завершив своё выступление, Елик отправился на первое собрание правителей народов, после того, как странный, чёрный посланник принёс весть об окончании войны. В зале совета все ждали только его, но на этот раз здесь не было ни Рохон-Кура, ни его кровожадных вартедохов.

— Недавно мы узнали то, о чём так долго мечтали, — начал длефламрон. — У нас больше нет врагов в этой Вселенной и никто не заставляет нас воевать с кем-либо, но это не говорит о том, что дружеские отношения между нашими расами должны на этом обрываться. Я хочу предложить вам создать союз «Д» и продолжать в дальнейшем действовать совместно, но не уничтожать, а строить. Все мы потеряли очень много за последний месяц и мы восстановим утерянное вместе, как это бывало раньше. Над нами не будет Повелителя и не будет его убийц.

— Кстати об убийцах, — вмешался анакит. — Что будем делать с вартедохами? Пока они все вернулись на свои территории здесь на Езар, но, выбрав себе нового вождя, могут вновь открыть охоту на наших подопечных.

— Я предлагаю их всех истребить, — заявил роткес.

— Согласен, — поддержал тоуварней. — Они бесспорно заслужили этого.

— Нет, — произнёс чукудж. — Мой народ только что перенёс похожую трагедию и я прекрасно понимаю, как это жестоко.

— Тогда что по-твоему мы должны предпринять?

— Давайте переселим всё племя на пригодную для них планету, где нет разумной жизни, и пусть себе живут, никому не мешают.

— По-моему, это неплохая идея, — поддержал длефламрон.

— Согласен, — сказал ненрел и остальные одобрительно кивнули.

— Наш союз образовался под руководством великого фоурта, который с самого начала протянул нам руку помощи, — выступал представитель тамангустов перед своими коллегами в куполовидной комнате, где пустым было место Номроина. — Разум заставил нас объединиться под угрозой тотального уничтожения. Мы жили вместе, дрались плечом к плечу и дружили несмотря на проблемы. Сайракс принёс нам весть о том, что угрозы больше нет, но это не повод нам, скреплённым кровью, разрывать узы дружбы и взаимного уважения. Наш союз продолжает существовать и создавать новые, крепкие узы между своими членами. Мы будем и в дальнейшем вместе идти вперёд по новой дороге, выплывшей перед нами из темноты будущего, но не забудем пройденного пути и того, кто помог нам его преодолеть.

— Пусть будет незабвенна его память, — хором произнесли остальные.

Джон сидел на холодном камне, а рядом лежала его мама. Её взгляд не отражал абсолютно ничего. Он был совершенно пуст и бессмысленно таращился в ночное небо.

— Я нёс смерть, но не осознавал этого, — шептал юноша ей. — Даже гибель племени в глуби амазонского леса не заставила меня убедиться в этом. Лишь только когда из-за меня перевернулась судьба невинной девочки, я понял, что иду по трупам и что должен был вознестись над всем живым, чтобы спасти его. Я не хотел прокладывать свой путь по судьбам других людей… — он сорвался, сглотнув горькую боль. — Я вернулся к ней, как и обещал, но она не узнала меня. Она забыла всё, что случилось и не ответила на мои чувства. Сначала мне было больно и обидно за то, что с ней произошла эта перемена, но вскоре понял, что думал только о себе. Анита не была несчастна. Я часто вспоминаю её глаза, после смерти бабушки, как она страдала, а теперь её взгляд стал таким, как при нашей первой встрече, весёлым, колдующим. Помимо всего, что Тик-Шаа совершили, я им благодарен. Каким-то образом они знали, что любовь это боль, и, так как в их планы моё возвращение не входило, решили стереть из её памяти все последствия своего и моего присутствия. Тик-Шаа проявили жалость — ещё одно непонятное действие с их стороны — они отняли у неё старую жизнь и подарили новую, но в ней для меня нет места. — Короткая пауза позволила услышать лёгкий шорох ветра между скал коричневой планеты. — Я просил Хранителя сделать тебя такой, какой ты была раньше, но он сказал, что не может, потому что Тик-Шаа полностью стёрли твою личность. Если бы они только подавили её, то он без труда устранил бы преграду. Но ведь он не бог и не в состоянии из ниоткуда достать утерянное навсегда. Ты лежишь здесь, вдалеке от дома, но тебе всё равно. Ты ничего не понимаешь, ничего не чувствуешь. Ты просто… пустой, дышащий сосуд. И я сейчас завидую тебе.