— Значит ваша цивилизация осталась, а несколько из вас, всё-таки, прилетели сюда.

— Нет-нет. Рохон-Кур не хотел, чтобы киссирни остались. А так, как мы категорически отказались продолжать Великую войну, он решил нас уничтожить. Он отослал асмиитов и длефламронов догонять Номроина. А когда те улетели, на нас напали Тик-Шаа. Это было примерно восемьсот миллионов лет назад.

— Восемьсот миллионов лет?! — Лесеф был шокирован.

— Совершенно верно. Мы сопротивлялись отважно, но против чёрного народа у нас не было шансов. Неожиданным нападением враг отрезал нашу планету от всего остального и уничтожил её. Без сердца наша империя не могла больше держаться. Колонии уничтожались десятками. За месяц вся наша цивилизация была сокрушена. В то время я был пилотом истребителя. В бою за одну из последних колоний я погнался за повреждённым истребителем Тик-Шаа. Тот летел очень быстро, но мне удалось нагнать его несколькими выстрелами. Пока я радовался, меня обстрелял, поспешивший на помощь, другой истребитель Тьмы. Мне же самому удалось эвакуироваться, прежде чем машина взорвалась. Враг не стал преследовать спасательную капсулу. Он, очевидно, решил, что я погибну. Честно говоря, я был того же мнения.

— Как же вам удалось спастись?

— В то время ни один из известных нам народов не строил спасательных капсул для истребителей способных самостоятельно перемещаться в пространстве. Этот факт натолкнул мой народ строить истребители, капсулы которых обладали четырьмя маленькими двигателями. Когда бой закончился, я вернулся к месту сражения. Среди множества обломков было много уцелевшего. К своему счастью, я обнаружил почти полностью уцелевшую половину одного из наших крейсеров. Его, очевидно, разрезало лазерным лучём, который не произвёл мощного взрыва и не уничтожил корабль полностью. Однако, когда я пристыковался, то не обнаружил там команды. Точнее говоря, нашёл несколько мертвецов. Остальные, вероятно, эвакуировались, а их спасательные капсулы все сбили. Эта половина корабля оказалась задней, что имело для меня огромное значение, потому что в этой части хранились все те жизненно необходимые припасы и располагались мощные крейсерские двигатели. Мне пришлось много поработать, но, всё-таки, удалось взять контроль над этой дрейфующей в космосе развалиной. Я пристроил контрольный пульт спасательной капсулы к системам крейсера так, что эта конструкция могла теперь работать, как целый корабль. Оставалось только определить, куда лететь. Думал я долго, но единственным способом спастись было — последовать за улетевшими союзниками, поэтому так и сделал. К счастью, длефламроны не забыли о нас. Они отправили один разведывательный корабль, который нашёл меня и спас, когда мои ресурсы почти иссякли. Как выяснилось, союзники, вообще, не знали о планах Рохон-Кура. Они чувствовали себя в какой-то мере виноватыми за случившееся, поэтому пообещали мне помощь. И помогали какое-то время, пока не забыли. Я же продолжал жить, скрываясь вот в таких местах. И сегодня ещё живу.

— А почему этот ненрел не напал на вас, когда вы ему помешали?

— Потому что у него уже была очень неприятная встреча со мной раньше. Хищник прекрасно знает, что этот коридор — запрет для всех, но он так увлёкся охотой на тебя, что не заметил, куда зашёл.

— Но вы не выглядите так, что можете одолеть такого ненрела.

— Нет. — Незнакомец сделал короткую паузу, раздумывая. — По крайней мере, не сейчас.

— Ой, я вам ещё не представился. Меня зовут…

— Лесеф. Я знаю.

— Как…? — Чукудж на мгновение растерялся от удивления. — Как вы узнали?

— У каждого есть свои методы, — уклонился от прямого ответа собеседник.

— Ну, а как вас зовут?

— Подожди. Надо подумать. Меня уже так давно никто об этом не спрашивал, что я и сам позабыл. — Наступило молчание и тишину нарушали только отдалённые звуки с других улиц. — Вспомнил. Ехарпсднегулк Нетни. Ты можешь называть меня просто Ехарпс и перейди на ты.

— Хорошо, Ехарпс. Меня беспокоит ещё один вопрос. Ты сказал, этот переулок для всех запрет. Почему?

— Я здесь живу. Этот коридор — мой дом и я не хочу делить его со всяким сбродом. Из-за этого и свет здесь убрал. Обычно все боятся темноты, поэтому и обходят это место стороной. Ты бы тоже это сделал, если бы я тебя не пригласил.

— Это верно. Вообще-то, я чувствую себя во тьме довольно-таки уверенно, но сюда не решился бы. — Лесеф вспомнил свой страх, который почувствовал перед тем, как углубиться в темноту.

— Да, тебе было страшно.

В этот момент в Пещеры спустилось одно существо, при виде которого все жители замирали от страха, если находились близко к нему, или спешно прятались, будучи на отдалённом расстоянии. Существо шло не спеша, грозно взирая на жалких обитателей Пещер, забившихся от ужаса во все углы. Оно внимательно втягивало каждый запах и, если тот или иной ему был противен, издавал низкий рычащий звук, от которого у других вставали волосы дыбом, у кого они были, конечно. Так оно шло по улицам, всё дальше и дальше углубляясь в подземный Блицж.

— Ты, значит, питаешься брикра? — спросил Лесеф, чувствуя себя уже уверенней в обществе древнего киссирни.

— Не совсем. — Ехарпс сказал это так, что чукудж, не видя лица собеседника, понял — этот ответ имеет какой-то намёк.

— Как это не совсем?

— Скажем, я ем производителей брикра.

— Мы ведь выращиваем его, — с недоумением воскликнул Лесеф, но перед тем, как он успел развить свою мысль дальше, у него вдруг появилось чувство безопасности и спокойствия.

— Когда чукуджи присоединились к войскам Рохон-Кура, я перелетел на планету, которую они заселили, но попал в такое пустынное место, что долгое время пришлось голодать. Чтобы выжить мне пришлось напасть и съесть первого попавшегося. Это была вынужденная мера, но вкус мяса мне настолько понравился, что я стал изредка охотиться на твоих сородичей.

— Но почему? — Лесеф хотел разгневаться, но появившееся ранее чувство не позволяло этого. — Ты ведь больше не страдаешь голодом, почему всё равно поедаешь чукуджей? Мы разумные существа, а не дичь какая-то. У нас ведь есть своя жизнь, родные, какие-то мечты. Разве тебя это не волнует?

— А вас беспокоит личная жизнь того животного, которое вы съедаете на обед? Вы задумываетесь о мечтах нефролока приготовленного к ужину или его семье, которая потеряла своего любимого сородича?

— Нефролок — это же животное, низшее создание. Оно существует для того, чтобы мы могли использовать его в своих целях, — попытался оправдаться бывший связист.

— Да. Это ваше понимание. А если я скажу, что для меня чукуджи низшие творения Вселенной, что тогда? Ваша генетика не так сложна, как моя. Почему я не могу считать вас животными предназначенными для поедания, а вы нефролока можете? — Ехарпс, не дав Лесефу возможности ответить, продолжал. — Каждый считает себя венцом творения, а остальных примитивными созданиями или, по крайней мере, равными. Никто никогда не задумывался, что это может быть не так. Мы уничтожали народы десятками, взирая на них, как на насекомых, погибающих под нашими ногами. Так делали все здесь. — Киссирни постепенно начинал горячиться. — Все мы губили жизни невероятными количествами. Чего мы добились? Мы опустошили Вселенную. Посмотри на карту Известного космоса и покажи мне место, где ещё существует народ, живущий независимо и в безопасности. Нет таких народов больше. Всех мы истребили, но почему? Ты это знаешь? Я, например не знаю. А вот тот дьявол наверху, наверняка, знает.

Лесеф вдруг почувствовал, что прежнее чувство спокойствия и безопасности таяло по мере того, как горячился Ехарпс. Вместо этого к нему закрался страх и он вновь подумал о кошмарном меню собеседника.

— Ты вот скажи мне, кто решает, что тот, кто живёт в доме из камня, благородней того, кто живёт в ветхой хижине! Кто решает, что квадратная крыша лучше круглой? Кто решает, что один будет рабом, а другой его хозяином? Тот, кто сильней.

— Ты меня тоже спас от ненрела, чтобы съесть? — перебил вдруг Лесеф.