Царь варваров хозяином вошел в тронный зал, и не менее решительно за ним последовали его воины. Не все, далеко не все. Лишь десятка два самых приближенных. Тоже в шкурах вместо плащей, бряцая оружием… Они походили на волков, сопровождающих своего вожака. Вся эта «процессия» остановилась возле трона, на котором восседал Рейнар. Кажется, царь постарел за эти дни сильнее, чем за всю свою жизнь. Принцы стояли рядом. На их лицах читалась холодная решимость. Каждого из них Деймос тщательно изучил взглядом, прежде чем спросить:

— Ну что, царь? Что скажешь ты за себя и за свой народ? — сочный голос громом раскатился по залу.

— Ты не оставил нам выбора, царь, — хрипло отозвался Рейнар.

— Выбор… но ты ведь сделал свой выбор?

— Да.

— Каков же он?

— Мы покоримся твоей воле, если ты клянешься исполнить свои условия.

— Что ж… Ты говоришь за себя или за свой народ?

— За всех нас.

Деймос обвел взглядом тронный зал, удовлетворенно хмыкнул и сказал:

— Быть посему. Я хотел бы узнать лучше, что получаю. И нужно накормить солдат.

— Мы позаботимся об этом, — кивнул Рейнар.

Этим же вечером состоялся своеобразный пир в честь «единения». Не слишком-то радостный, но все старались угодить людям Деймоса, ожидая от них самого худшего. Но, то ли опасаясь гнева своего царя, то ли отлично вымуштрованные, те не стремились вести себя как захватчики или разбойники. Хоть без печальных эпизодов и не обошлось, но массовой резни, грабежа и пожаров не было.

Деймос восседал на самом почетном месте, рядом Рейнар и принцы. Стол ломился от яств, вино лилось рекой, но ни к еде, ни к питью царь варваров практически не притрагивался, зато его цепкий взгляд, казалось, подмечал все.

Все приближенные Деймоса понимали царя не то что с полуслова — полувзгляда, не нуждаясь в пышных речах и высокопарных приказах. С собой за стол он посадил лишь дюжину варваров. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что это опытные вояки, пережившие немало и всецело преданные своему царю. Во всяком случае, внешне.

Как ни странно, но среди воинов Деймоса находилась и одна женщина. По облику не менее суровый воин, чем остальные, да и по телосложению почти не уступала. Если бы не такой чисто женский атрибут, как грудь, то и не выделялась бы. Лицо сурово, с резкими чертами и высокими скулами, ореховые глаза холодны и пронзительны. Черные волосы, как и у прочих воинов, перехвачены ремешком в хвост.

Воительница сидела рядом со своим царем, и поначалу все думали, что, возможно, это его сестра, но нет. Никаких теплых отношений, кроме преданности. За столом женщина оставалась молчалива и изучала присутствующих с не меньшим вниманием, чем сам Деймос.

Настроение пира так и не задалось, несмотря на все соблюденные формальности. Да и сложно было ожидать веселья в компании захватчиков. Конечно, это не утаилось от Деймоса. Правда, за весь пир он выступил лишь два раза. В первый, в самом начале, когда заявил, что через день царь должен принести ему клятву верности, и что он рад увеличению собственного царства и надеется на сознательность подданных.

Второе выступление произошло в самом «разгаре» пира и адресовано оказалось более узкому кругу. Деймос сказал Рейнару, что желает поговорить с ним и принцами наедине, без свидетелей.

Конечно, это желание удовлетворили. Все приглашенные собрались в кабинете Рейнара, благо там всем нашлось место.

Первым вопросом Деймоса, когда они собрались, стал:

— Это вся королевская семья?

— Да, — осторожно ответил Рейнар, кинув взгляд на сыновей.

— Дочери? Жены?

— Их нет, жена умерла прошлой зимой, подхватила лихорадку, — все еще царь своего народа, хоть и номинальный, не понимал, зачем устроен этот странный допрос.

— Ясно, — бросил, как отрезал, Деймос. — Значит, со мной поедет кто-то из твоих сыновей, — говоря это, он пристально оглядел каждого из принцев, словно в самую душу заглядывал. От такого внимания хотелось поежиться, а то и вовсе скрыться.

— Да, — скорбно согласился Рейнар.

— Жаль, что они все такие взрослые, но, в общем, неважно, — Деймос словно рассуждал вслух. — Кто из них твой непосредственный наследник?

— Ласнар. Он старший, — указанный принц нехотя вышел вперед, чувствуя себя солдатом на плацу.

А варвар еще раз пристально оглядел его и, кажется, остался доволен. Во всяком случае, сказал:

— Сойдет. Но вернемся к тебе, Рейнар.

— Я слушаю тебя… царь.

— Это хорошо. Ты слышал мое обращение к народу, что послезавтра царь этих земель должен принести мне присягу, как верный вассал.

— Да, и я сделаю это. Я держу свое слово.

— Достойный ответ достойного мужа. Но ты стар Рейнар. Очень стар. Я чую, как тяжело бьется твое сердце.

— Но у меня есть сыновья, — несколько растерянно заметил Рейнар, невольно отмечая, какая тяжесть давит на грудь, и этой тяжести не первый день. Далеко не первый.

— Это я вижу. Крепкие воины, достойные продолжатели дела. Но если ты умрешь, твой наследник окажется уже не связан со мной присягой.

— Я не понимаю…

— Пока — да, но как царь, я должен смотреть шире. Куда как шире и соблюдать интересы свои и царства.

— Как именно?

— Ты должен умереть.

Все принцы повскакивали со своих мест, пытаясь окружить отца, но Деймос, даже не глядя на них, рявкнул:

— Стоять!

И одного этого слова оказалось достаточно, чтобы все замерли, даже странно, ведь все присутствующие привыкли сами приказывать, но никак не подчиняться. Но что-то было в голосе варвара, чему невозможно не подчиниться.

Увидев результат своих действий, Деймос довольно хмыкнул и обратил свой взор на старого царя. Тот всхрапнул и попятился было, но не смог. Его тело больше не подчинялось ему. Даже взгляд Рейнар не мог отвести. Губы варвара скривились в хищной ухмылке, и Фуару даже показалось, что он увидел промелькнувшие кончики клыков.

Правда, Деймоса постигли и куда более заметные перемены: его глаза буквально заполыхали серовато-зеленым пламенем, заполнившим все пространство. Это пламя, весь его пыл был направлен на Рейнара, который дышал все тяжелее и тяжелее.

— Ты даже облегчаешь мне работу, — хмыкнул варвар. — У тебя очень изношенное сердце, оно не выдержит такого бешеного ритма, особенно если его убыстрить.

Тишина повисла такая, что прерывалась лишь тяжелым дыханием царя, поэтому все принцы явственно слышали бешеный стук отцовского сердца, который все учащался, сливаясь с каким-то гулом, пока не раздался влажный хлюпающий звук, и Рейнар не рухнул на пол замертво.

Сердце царя, каким-то невиданным образом простимулированное Деймосом, просто не выдержало и разорвалось прямо в грудной клетке.

Принцы кинулись к отцу, но уже не смогли ничем помочь. Что уж говорить, если и раньше они не сумели преодолеть оцепенение и помешать варвару. Лишь только три пары ненавидящих глаз уставились на него. Но Деймос даже ухом не повел, сказав:

— У Рейнара было слабое сердце, что неудивительно в его возрасте. Поэтому оно не выдержало потрясений. Об этом вы и скажете всем.

— Вы его убили! — прошипел Фуар.

— Не важно. Главное — я по-прежнему собираюсь придерживаться нашего договора, и того же требую от вас, если не хотите быть уничтоженными. Кто из вас наследник?

— Я, — глухо отозвался Ласнар.

— Хорошо. Завтра можете похоронить отца, соблюсти необходимые обряды по преемственности власти, а через день, уже как новый царь, ты присягнешь мне на верность.

— Да, — ответил первый принц, явно еле сдерживаясь, но он уже не мог позволить себе эмоциональной несдержанности. Царь умер, да здравствует царь! С последним вздохом отца на плечи Ласнара легла вся ответственность о царстве и народе.

— Вот и договорились, — Деймос сказал это так легко, словно речь шла о ценах на сыр, и направился к дверям. Но прежде чем выйти, обронил: — Да, и не забудьте определиться, кто из вас отправиться со мной.

Варвар вышел, а принцы так и остались стоять над телом отца. Только сейчас понимая, что весь их прежний мир окончательно и бесповоротно разрушился.