— Подтверждаю.

— Загружаю модуль самовосстановления… делегация прав управляющему алгоритму прервана: элемент повреждён! Автоматическое восстановление… отказ! Критическая ошибка. Завершаю операцию, — окончив отчёт, система затихла, в своём молчаливом ожидании умудряясь ненавязчиво намекать оператору о необходимости определённых действий с его стороны.

«Подключить среду отладки», — не обманул ожиданий кибернетик, на что получил в ответ одобрение.

«Согласно протоколу, устанавливаю максимальный уровень доступа пользователю Ирбис. Интерфейс разработчика загружен».

Не успев удивиться осведомлённости древней машины о его личных данных, человек ошеломлённо обнаружил в себе новый орган: именно так сознание восприняло подключившийся к нему информационно-энергетический канал, призванный обеспечить прямое включение в систему. Новый способ коммуникации оказался в буквальном смысле «интуитивно понятным», и Максим, не задумываясь о том, как это делается, потянулся к системе привода. Оказавшись в некотором подобии виртуальной реальности, учёный обнаружил вокруг себя уже развёрнутую по команде комплексную среду программирования, показавшеюся на удивление удобной и даже привычной.

Впрочем, лишних иллюзий человек не испытывал, отчётливо осознавая, что за обманчивой простотой всего увиденного скрывается невероятная сложность. Одна только колоссальная адаптивность интерфейсов, продемонстрированная операционной системой, для своего создания должна была потребовать глубочайших знаний во многих областях. И это только вершина айсберга! Сложно? Пожалуй… зато есть к чему стремиться.

Закончив с ознакомлением, кибернетик бегло осмотрел и сам исходный код, заботливо размеченный программой, выделившей повреждённый фрагмент и затенившей множество работоспособных блоков, так или иначе с ним связанных. Немного поэкспериментировав с возможностями самой среды и оставшись полностью удовлетворённым полученными результатами, учёный приступил непосредственно к правке кода. Правда, не в полную силу: внимание одного из потоков сознания было решено временно переключить на реальный мир, где совсем ему не безразличные разумные ожидали от него новостей.

— Получилось? — задала животрепещущий вопрос Арея, едва заметив движение со стороны человека.

— Но-но, не так быстро! Пока не закончен предварительный анализ общей структуры модуля самовосстановления, о каком-либо предсказании исхода говорить рано. Но шансы есть.

— Кто бы сомневался, — хмыкнул с потолка Этернис.

— Рад слышать, что мой теперь-уже-не-совсем-нематериальный друг во мне не сомневается, — невозмутимо ответил человек, во избежание эскалации конфликта отключая поток от реальности. К тому же, как бы парадоксально это ни было, даже многопотоковое сознание работало с большей эффективностью при последовательном, а вовсе не параллельном решении неоднотипных задач.

— А кто… — собравшийся высказать очередную едкость эстар запнулся на полуслове, обнаружив неожиданную пропажу оппонента по запланированной словестной баталии. — И вообще, зачем меня было сюда звать, если моё присутствие никому не нужно?

— Ну почему же никому? — мурлыкнула Арея, решив извлечь пользу из оговорки. — Просто, судя по всему, даже Максиму лёгшая на плечи задача показалась отнюдь не простой, и лучшее, что мы можем сделать в таком случае — это не мешать. А пока мы ждём, я была бы совсем не против составить уважаемому эстару компанию.

— Компанию? Компанию… я совсем не против компании! Подключайся.

Ощутив исчезновения присутствия ещё двух сознаний, Вэйра бросила взгляд на застывшего подобно статуи Максима и хитро ухмыльнулась. В конце концов, кто сказал, что всегда нужно оставаться серьёзным? Уверенно рассудив, что никто, вновь что-то задумавшая землянка начала синхронизацию с системой внепространственного привода.

«Тестовый прогон комплекса Сиэт-семь-шесть-двенадцать-один-шесть», — учёный уже давно успел потерять счёт не только числу подобных обращений к системе, но и времени.

Девяносто миллионов и четыре часа, — всплыл ответ статистического модуля имплантата, нейронная сеть которого давно вошла в симбиоз с мозгом хозяина. Вдумавшись в цифры, Максим окончательно убедился в верности своего первого впечатления о сложности организации кода. Кем же это надо быть, чтобы создать подобное с нуля? А ведь, к тому же, вся система написана одним единственным существом: уж что-что, а почерк накопленный опыт определять позволял.

Смущало лишь одно — даже простая работа с исходным кодом на необходимом уровне давала такую нагрузку на мозг, что постепенно начинала проявляться «умственная усталость», проявляющаяся в медленном, но уверенном снижении проводимости нервных клеток. И это несмотря на то, что ресурсы биологической основы использовались лишь для общей обработки, а вся аналитика и вычисления ложились на суперкомпьютерный комплекс «Гипериона»! Строго говоря, если бы не постоянная поддержка со стороны «псевдоличности», проводящей львиную долю анализа вообще вне сознания администратора, то уже бы пришлось взять перерыв. Пока же обратный отсчёт времени, оставшегося до самопроизвольного впадения центральной нервной системы в сон, отображал что-то около полутора часов, и было бы неплохо уложиться в оставшийся срок.

«Тест успешен», — прервал размышления отчёт системы о промежуточных результатах. — «Связка Миэт-шестнадцать-шестнадцать-шестнадцать-три реконструирована. Текущий прогресс реконструкции комплекса Сеа-нуль составляет восемьдесят семь процентов».

Система, — Максим внутренне улыбнулся. Слишком разумно для набора алгоритмов стала себя вести эта «псевдоличность», даже если учитывать уровень создавшей его цивилизации. И если бы не знать наверняка, то можно было бы заподозрить древнюю машину в наличии не менее древнего искусственного разума.

«Выражаю свою признательность одной крайне предприимчивой представительнице рода сверхчеловеческого. И очень даже драгоценной», — обратился наконец учёный к разуму далеко не столь древнему.

«Получается, не вышло из меня загадочного искусственного интеллекта ай'ратского производства?» — огорчённо спросила Вэйра. — «На чём я прокололась?»

«Ни на чём. С некоторых пор я стал на грани восприятия чувствовать твоё присутствие».

«На грани восприятия, говоришь?» — девушка последовательно отключилась от всех входящих потоков информации, а затем вновь вернула себе привычное состояние. — «Интересно… Имеет место прямая модификация значений переменных непрерывного сознания, что может означать лишь одно — источник уходит корнями в информационный уровень».

«Этернис упоминал синхронизацию душ. Вполне возможно, что мы наблюдаем именно её отголоски», — человек усмехнулся. — «Думаю, услышь я эти слова лет пять назад, то всерьёз бы задумался о степени сумасшествия их сказавшего».

«Прямой обмен данными между информационными структурами двух разумных существ», — Вэйра будто бы попробовала фразу на вкус. — «Да, там бы это и впрямь звучало дико. Но здесь и не такое возможно».

«Мы многое узнали… но тем больше нам предстоит понять. Отчасти я даже рад, что нас забросило сюда».

«Эта вселенная… она удивительна. Странна и чужда, от чего кажется нелогичной. Её загадки притягивают как магнит, манят как свет в ночи… но это не наша вселенная, это не наш Мир! Знаешь, я с удовольствием займусь его исследованием, но совсем не хочу оставаться в нём навсегда. Мы здесь одни, Максим. Совершенно одни. Некуда идти, некуда вернуться, и никто не пожелает «ясного космоса». От этого становится… грустно».

«Но нас уже четверо», — учёный послал любимой тёплую волну ободрения и поддержки. — «По словам Этерниса, нас хватит даже чтобы построить Ретранслятор, так неужели мы не сможем найти способ вернуться назад? Если потребуется, мы прошерстим на наличие разумной жизни всё пространство, докопаемся до глубинных информационных слоёв… разложим по полочкам устройство этой вселенной, в конце концов! Наш дом — «Гиперион», но наш Дом — Земля. И мы вернёмся в него, шаг за шагом».