Вместо того чтобы стереть память Винсенту, Чейз скрыл его промах. Чем заработал его верность. Тогда Деклан поразился, что охранник решился рискнуть карьерой ради женщины, а тем более — ради бессмертной.

А теперь я сам елозил по Валькирии, отчаянно нуждаясь в том, чтобыувидеть ее грудь.

Когда за Винсентом и пленницей закрылась дверь, Деклан вышел в ванную, чтоб посмотреть в зеркало.

Боже, его глаза сияли?

«Нет, это все ее влияние! Она — мерзость, все, связанное с ней — грязно и неправильно!»

Но он все еще был тверд для нее. Он ждал, что напряжение обрушиться на него со всей мощью, и он будет наслаждаться этим страданием, как заработанным наказанием…

Он ждал…

Только мысли о том, чтоб взять ее, было достаточно, чтоб вызвать знакомую волну вожделения. Он собирался стянуть ее джинсы до колен, и засадить свой член в ее горячую плоть.

Он ждал…

«Ничего?»

Он был возбужден, он хотел трахнуться, но знакомой боли не было.

Фактически… ему даже стало легче.

Он подавил безумный смех. Нравится ему или нет, но его напряжение уходило.

«Правильное место, правильное время, правильная… женщина?»

Но она даже не была человеком! Нет, она была убийцей и кровным врагом, которая не сможет сдержать крика при виде его обнаженного тела.

Еще он заключил ее в тюрьму и собирался казнить ее, в конце концов.

Но его член, казалось, это мало волновало. Он опустил хмурый взгляд вниз.

Если бы он сейчас продолжил поглаживать себя, то она бы победила. Он не может этого допустить. Она была одной из них. Из тех, что вызывают в нем отвращение.

Они соблазняют смертных мужчин, уводя их от цели.

От его цели!

Чтоб напомнить себе об этом, он сорвал свитер, обнажая свою истерзанную грудь.

Те монстры срывали ленты его плоти не наугад, а по кругам и линиям. Получившиеся раны были слишком узкими для пересадки кожи, поэтому врачу пришлось просто сшить их края. Со временем ткани шрамов стали натянутыми.

Но даже этот вызывающий отвращение вид не мог ослабить его возбуждение. Он знал только одну вещь, которая могла подействовать.

Чейз заспешил к кровати, к кейсу, где был приготовлен шприц.

Когда он начал колоться препаратом десять лет назад, то предпринял усилие, чтоб заставить это выглядеть уколом инсулина. Он осторожно вводил иглу, спокойно нажимая на шприц.

Обычно это не было похоже на то, что он делал на улицах Белфаста.

Теперь же он ширнулся, как героинщик, отчаянно нуждающийся в дозе.

Его веки отяжелели от удовольствия. Его разум стал достаточно пуст, чтобы игнорировать мучительную боль в яйцах, и скоро он уснул, быстро проваливаясь в новый сон…

— Эйдан спешит на поле боя, чтобы поскорее вернуться к своей женщине!

Слова одного из воинов прозвучали у него за спиной, однако Эйдан не стал придавать им значения. Они также спешили бы домой, если бы у них было то, чем наслаждался он.

Золотая богиня, рожденная молнией.

Несколько мужчин поддразнивали его за то, что он вознес Реджин на пьедестал.

Как будто бы она принадлежала кому-то еще?

Вернувшись в лагерь, он отмок в теплой ванне, отмывая с кожи кровь вампиров и свою собственную. Небрежно обмотал полотенце вокруг бедер, и поспешил к их дому.

Реджин сидела перед костровой ямой, погруженная в свои мысли, и наблюдала за огнем.

«Она размышляет о своей новой жизни со мной?»

Ощутив его присутствие, Реджин вскочила на ноги, ее лицо запылало еще ярче.

— Эйдан! Ты вернулся!

Идя к ней, он в очередной раз поразился, какой же красавицей она стала, повзрослев, какие шикарные у нее изгибы и формы. Как же ему хочется их изучить. Она словно была создана специально для него, воительница с жестоким сердцем, острым умом и жгучей страстью, чтобы быть под стать ему.

Его забавляли ее шелковистые волосы. Сумасбродные косички, которые она плела, как девчонка, выглядели так, словно он только что взъерошил ей волосы.

Она потянулась, чтоб накрыть его рот своим, приоткрыв свои полные губки для него…

Почувствовав ее вкус, он застонал:

— Твои губы, женщина…Они как мед!

«Как опьяняющее зелье…»

Прежде, чем потерял голову от ее поцелуев, он заставил себя отстраниться:

— У меня подарок для тебя, Лучезарная.

Он подхватил ее на руки и понес на их ложе.

— Я ждала этого весь день, — охрипшим голосом сказала она.

Боги, ее голос зажигал огонь в его крови. И когда она потянулась к нему…

Ему понадобилось немало сил, чтобы не спешить, но очень понравилось, как она разочарованно надулась, когда он отодвинулся.

— Нет! Это настоящий подарок!

Он поднялся, чтобы достать обещанное из кожаной сумки.

— Я люблю сюрпризы!

— Ты любишь подарки! И просто владеть вещами, — он вручил ей сверток, обмотанный тканью. — Мне прекрасно известно, что моя Валькирия жадина.

Да, Валькирии были очень жадны, и он стремился баловать ее, но теперь у него был еще и скрытый мотив. Он боялся за нее. Она еще не стала полностью бессмертной, а потому была уязвима, как любой человек.

Вампиры, обитающие в этих землях, будут стремиться ранить ее в отместку за его войну с ними, длившуюся уже не одно десятилетие.

Реджин развернула ткань, обнаружив пару коротких мечей, вложенных в кожаные ножны. Он почувствовал ее волнение, когда она вытащила один из них, рассматривая в свете огня.

— Они прекрасны, Эйдан!

Он приказал отлить эту пару из самых крепких металлов, известных Ллору. Лезвия были уравновешены, с выгравированными на них молниями, и отполированы до блеска, который сейчас отражал ее жар.

Она встала, вращая мечами с изяществом Валькирии, своими гибкими запястьями она совершала движения столь естественные, как будто родилась с мечами в руках.

Его сердце полнилось гордостью от этой картины. Она будет легендарной воительницей.

— Эйдан, мне никогда не дарили ничего, столь прекрасного!

Ее глаза горели серебром от нахлынувших эмоций. Они так же сияли, когда она кончала от его ласк.

Он всего лишь две недели с ней, но когда её глаза наливаются серебром, он уже тверд для нее.

— Я буду умело с ними обращаться, — она смотрела на него так, словно он был героем века.

Рядом со своей женщиной он чувствовал себе еще выше, больше.

— Я за этим прослежу.

«И за тем, чтобы ты полюбила меня, тоже».

Хотя он понимал, что это займет время. Она до сих пор колебалась, когда речь заходила об их отношениях по истечению этих трех месяцев.

Зато Реджин начинала светиться каждый раз, когда он появлялся в поле ее зрения. И с каждой битвой он становился все ближе к моменту, когда сможет потребовать ее всю. Он не мог постоянно бороться с желанием, время от времени он спрашивал себя, сколько же еще сможет сопротивляться этому притяжению.

Скользнув пристальным взглядом по небрежному узлу полотенца на его бедрах, она пробормотала:

— А наша тренировка может подождать до утра?

Она уже дрожала, а когти завивались для ее мужчины. Она действительно очень ждала его возвращения.

Он забрал у нее мечи и рывком вложил их в ножны.

— Значит, до утра. А сейчас я собираюсь целовать тебя так, как жаждал этого на протяжении всего дня.

Он подхватил ее на руки, отнес к мехам и положил на них. Избавившись от полотенца, сам лег рядом.

Быстро разобравшись с ее одеянием, он обнажил ее тело для своего пристального взгляда.

«Куда поцеловать ее сначала?»

Ее тугие соски манили его, жаждая внимания. Он прильнул к ним.

Как только его губы сомкнулись на одном из них, ее спина выгнулась, а снаружи сверкнула молния.

Пока он посасывал ее грудь, Реджин прижималась к нему, вцепившись в порыве страсти в мускулы на его спине.

Он отпустил ее влажную вершинку и подул на нее.