Он резко развернулся, направляясь ко второму окну.

— И это подтверждает твою ложь?!

Она двигалась позади него. Примирительным голосом она сказала:

— Успокойся…

Он почувствовал, как его веки отяжелели, как расслабились мускулы.

«Что дает ей власть надо мной?»

— Что тебя так заводит?

Он ответил ей с еще большей злостью:

— Та чушь собачья, которую ты несешь.

— Это правда!

Он повернулся к ней.

— Тогда как ты объяснишь слова Никс, адресованные мне? Я был в «Валгалле» той ночью, перед тем, как пленил тебя. Когда вы уезжали, она посмотрела непосредственно мне в глаза и сказала, что я опоздал!

— О, я убью ее! — за окном сверкнула молния. — Ты прав в одном — это все спланировала Никс! Но клянусь, что в заложники планировалась только я!

— Зачем?!

— Она знала, как я тоскую по Эйдану! Она наверняка считает этот захват блестящей идеей: вынужденная наша близость и тому подобное…Она, скорее всего, кудахчет об этом сейчас со своей гадкой летучей мышью!

— Скучала по Эйдану? Валькирия, ты противоречишь сама себе. Ты только что сказала, что ты с Брандром!

Она прыснула от смеха:

— С Брандром?! Я тебя умоляю! — еще один смешок. — Нет, я сказала, что он мой защитник. Ну, он, типа, присматривает за мной…

Его охватило облегчение, и тут же появилось отвращение к самому себе из-за этого. Его ярость возрастала. Он отошел от нее назад к столу.

— Почему тогда он пожертвовал собой?

— Он был твоим лучшим другом, — сказала она, — и ты заставил его поклясться, что он заработает охаллу и будет присматривать за мной.

— Охаллу?

— Если бы ты выиграл двести сражений с меткой Одина, то он одарил бы тебя бессмертием и силой.

Правда это или нет, но звучало восхитительно.

— Что было его меткой?

— Два ворона.

Деклан едва сдержал руку, потянувшуюся к амулету на шее. На котором были выгравированы две птицы в полете.

Он мысленно вернулся в день, когда получил его. Ему было шесть, и его кошмары только начинали ему сниться. Его отец волновался о нем, и хотя их семья не могла себе этого позволить, но он взял его на ярмарку. Гадалка дала ему этот амулет, сказав, чтоб носил у сердца, на удачу…

— Чейз?

— Значит, таким образом, Брандр стал бессмертным? — быстро спросил он.

— Да, несмотря ни на что, он заработал охаллу. Теперь он также силен, как и большинство вампиров и демонов. И также быстр. Когда он в ярости, то может свалить даже Ликана.

— И он был верен своей клятве все это время?

Значит, сначала Эйдан наслаждался Реджин, как своей женщиной, а после — его лучший друг.

— В течение первых двух столетий он следовал за мной и Люсией по пятам, готовый защищать. Но мы не давали ему такой возможности. Наконец, Никс пожалела его и пообещала сообщать, если я буду в опасности. Ну, или, если ты вернешься.

— Почему Эйдан не заработал охаллу?

— Ты работал в этом направлении, желая жениться на мне, как только получишь бессмертие, — она сидела на полу, притянув колени к груди, а ее голова была повернута к окну. — Ты попросил меня остаться с тобой на все то время, что ты будешь воевать. Конечно, ты был всего лишь забавным смертным для меня, но кое-что меня очень привлекало в тебе. И я решила дать тебе шанс, — она улыбнулась сама себе и тихонько пробормотала: — И свою девственность в придачу.

Он дернулся, потрясенный, потому что его мучил вопрос, каково это было бы — стать ее первым любовником.

Деклан знал, что она делала, знал, что она специально сказала ему это, чтоб он вообразил себе, как это могло бы быть. И он это сделал, представляя, как уложил бы ее в кровать, как медленно входил бы в ее девственную плоть. Ловил бы ее гортанные стоны своими губами…

Он становился все тверже. Еще раньше, один взгляд на ее грудь без лифчика в этой футболке сделал его член тверже камня. До встречи с ней он десять лет жил без этого. А теперь ничего не мог с собой поделать. Куда же подевался его контроль?

— Даже через тысячу лет, как только я вспоминаю о нас, мои коготки загибаются, — она повела рукой, демонстрируя их ему.

Они были закручены.

— Какое отношение к этому имеют твои когти? — спросил он, внезапно погрубевшим голосом.

Она рассмеялась.

— О, ты скоро узнаешь! — И прежде, чем он смог потребовать ответ, она продолжила: — Жизнь в твоем лагере мне нравилась. Жизнь с тобой была… — она задумчиво вздохнула: — …волнующей.

— Против кого воевал Эйдан?

— Против пиявок! Всегда против вампирской Орды! Ты со своей армией захватил стратегически важный проход и каждый день сражался против них, защищая деревни смертных, что находились в долине ниже. Ты, берсеркер из Ллора, спас тысячи человеческих жизней.

Он нетерпеливо махнул ей рукой.

— Ты создал армию, хорошо обученную и вооруженную. Твои мужчины любили тебя, готовы были следовать за тобой в ад…

Солдаты Деклана боялись его и презирали. Но пока они следовали его приказам, его это не волновало.

Отстраненным голосом она начала описывать жизнь лагеря — одежду, медовый зал с головами оскалившихся медведей на стенах — пока он почти ощутил запах дыма из костровых ям и запеченной дичи, он почти услышал непрерывный лязг мечей в учебной зоне…

Этот мир, который она описывала, был миром настоящих мужчин; и он взывал к Деклану…

Он расслабился, увлеченный ее рассказом. А она все время искала на его лице искры узнавания.

— Хоть один колокольчик зазвенел?

— Пока нет. Продолжай.

— Ты тренировал меня лично. Это из-за тебя я ношу два меча. Хотя мне всегда хотелось владеть большим мечом, но он был слишком длин для моего маленького роста, — она нахмурилась, — по крайней мере, я раньше носила те мечи.

— Они хранятся у меня здесь.

Всего лишь в футе от нее был вход в хранилище. Ее оружие было рядом.

— У тебя? — спросила она беспечно, но ее глаза замерцали. Словно те мечи были очень важны для нее. — Я все еще помню тот день, когда ты мне их подарил.

Ее лицо стало мягче, когда она добавила:

— Тот день был первым… — чувственная улыбка заиграла на ее губах.

Ее улыбка и чувственный тон взбесили его.

«Первый день?»

Он мог только вообразить, первый для чего… Ревность к этому Эйдану рвала его изнутри, заставляя Деклана жаждать наказать Валькирию за любовь к этому мужчине.

— И все же, твой Эйдан умер.

Ее улыбка угасла.

— Да…Вампир выследил его дом и убил его.

— Ты слишкомзаботишься о своих мечах, о подарке своего первого любовника. Видимо, за тысячу лет они стали очень дороги тебе?

Еще больше блеска в ее глазах.

— Значит, — сказал он, — я уничтожу их, если ты не будешь рассказывать о своем виде.

— Сделай это. Я не стану предавать.

— Бессмертные не умеют блефовать, Реджин. Ваши лживые глаза всегда вас выдают. И, судя по твоей реакции, могу поспорить, ты сделаешь многое, чтоб сберечь их. Ответь на мои вопросы, или я лично переплавлю их.

— Ты думаешь, что я подвергну опасности сестер?

— Все ли Валькирии могут перенаправлять энергию? Начни говорить, или я отдам твое драгоценное оружие Смотрителю Фигли и позволю делать с ним все, что угодно. Или, может, я отошлю эти мечи Орде с твоими поздравлениями? Вампиры должны владеть оружием, которое сгубило так много их сородичей.

Вместо слов, она поднялась и подошла к нему, покачивая бедрами. Менее волевой человек мог бы потерять голову от этих движений.

— Чейз?.. — пробормотала она.

Он тоже встал.

— Что?..

Воздух вокруг нее наэлектризовался, покалывая его кожу, но это было восхитительное, — и такое знакомое, — чувство.

Когда она потянулась к нему, это ощущение усилилось, и он едва не задрожал.

Он тонул в ее серебряных глазах. Гипноз.

Гром сотряс стены.

— Держи руки при себе, Магистр.

Легендарный взрывной темперамент Реджин приближался к критической точке.