Вот уже ни один день Лотэрпытался это понять.

— Наверное, мы встретимся с тобой на полпути. У меня нет времени сходить с ума, а тем более — из-за тебя!

— Но ты не восстанавливаешься так быстро, как я ожидал, — заметил Чейз.

Пытка оставила Лотэра высушенным.

— Это потому, что гостеприимство Магистра Чейза оставляет желать лучшего!

Орден не предоставлял вампирам крови — и Лотэр не пил уже несколько недель. Потому и восстанавливался очень медленно. Под его рубашкой на месте плоти все еще был пепел, а также прорехи в коже в области ребер.

«Я так голоден, что могу пересчитать свои ребра».

Это почти рассмешило его.

«Не так уж я и безупречен сейчас. Зато Чейз будет носить свои шрамы до самой могилы, а я восстановлюсь, как только выпью крови».

Если бы только Лотэру удалось убить Чейза и выпить его!

Его клыки запульсировали от этой мысли, пристальный взгляд скользнул по шее человека.

Чейз это заметил.

— Ты больной сукин сын! Думаешь, что сможешь попробовать моей крови?

— Если я этого захочу, ты об этом узнаешь. Потому что мои клыки будут очень глубоко в твоей шее.

Лотэр пожал плечами и повернулся, чтоб рассмотреть офис Чейза.

Единственным намеком на индивидуальность Чейза было отсутствие таковой. Лотэр подошел к одному из окон, пристально рассматривая дождливый пейзаж.

Она была в том мире. Его погибель и его спасение.

Он задавался вопросом, насколько прочно это стекло… выпить Чейза, выбить окно…

Но он не мог покинуть это место без своего кольца.

— Чего ты хочешь, Магистр?

— Ты самый древний из здешних бессмертных, а значит, ты знаешь больше тайн Ллора, чем кто-либо другой.

— Ах, это, да и…. да, — веками Лотэр скрывался в ночи, чтоб выпивать своих врагов досуха.

И с каждой каплей крови, выпитой из плоти, он получал знания. Легионы его жертв. Миллиарды воспоминаний.

— Самое важное, что ты был рожден вампиром, поэтому не можешь лгать. А мне нужна информация.

— А с чего бы мне помогать тебе?

— Иначе я буду тебя пытать, — сказал Чейз с такой легкостью, словно все еще считал себя хозяином своих владений и всех в нем. Но это ненадолго.

— Может, я заставлю тебя снова этим заняться, — сказал Лотэр, — последний раз я наслаждался твоим бессилием, когда ты не смог заставить меня говорить!

Даже когда этот свет испепелил его плоть до самых костей…

— Значит, так тому и быть.

«Глупец! Предназначение уже оглашено! Если ты не выживешь после встречи с Ла Дорадой, то твоя женщина будет в опасности».

А для выживания Лотэру нужен Магистр.

— Мне интересно, а почему ты не пробовал заключить со мной сделку? Бессмертные любят хорошие сделки!

«Мне это очень хорошо известно».

Немезида Лотэра — Никс — может, и была Всезнающей, но он был «Долги-все-собирающим». За тысячелетия он накопил целую армию ценных должников.

«И каждый мой шаг приближает меня к Предназначению, к моей награде»».

— Чего ты хочешь? — спросил Чейз.

— Свое кольцо.

— Не обсуждается.

— Держать его здесь это значит навлекать на себя гнев невыразимой мощи.

«Ла Дорада, Королева Золота, истинная злая колдунья. А вода с каждым днем отступает все дальше и дальше…»

Как раз перед захватом Лотэр провел несколько недель, путешествуя по дебрям Амазонки, в самую их глубь, следуя за Валькирией Люсией Лучницей и ее любовником — Ликаном, которые искали могилу Ла Дорады. В конце Лотэру удалось выкрасть кольцо прямо с мумифицированного тела чародейки, а затем он сознательно разрушил защиту могилы и пробудил Королеву ото сна.

Он ухмылялся.

Потому что оставил там Валькирию с волком разбираться с катастрофическими последствиями своих действий.

— Невыразимая мощь? — нетерпеливо переспросил Чейз. — Я думаю, что готов рискнуть, если только ты не хочешь мне рассказать, что может это кольцо.

— Не, я не хочу.

Ухмылка Лотэра исчезла.

«Теперь я должен сидеть здесь, заточенный в тюрьму, словно в ловушку, и ждать Ла Дораду без кольца. Она приведет с собой своих жестоких охранников».


— Я отвечу на один твой вопрос, не связанный со мной или моим кольцом, если ты поместишь в мою камеру двадцать фунтов поваренной соли.

Это стоило двух очков в игре с неуравновешенным Магистром.

— Ты хочешь… столовую соль? Зачем?

— Зачем? Мне кажется, что это вопрос, связанный со мной.

Чейз сердито на него глянул.

— Я не могу выполнить твою просьбу.

— Ты можешь сделать все, что захочешь. Помнишь, все проходит через тебя. Это твое царство. Позови своего неповоротливого фаворита и прикажи доставить соль в мою камеру. Это так просто.

— Я даю тебе слово, что сделаю это.

— Но ты ведь не держишь свое слово, Магистр Чейз. Ты пообещал Ведьме отпустить ее и ее подопечную, если она приведет к тебе Малькома Слейна. Но мы оба знаем, что ты их не отпустишь, даже если ей и удастся это сделать. Ты же не настолько глуп!

Чейз даже не покраснел от стыда.

В конце концов, он приказал по рации Винсенту:

— Доставь двадцать фунтов соли в камеру Лотэра. Ты меня слышал. Проследи за этим.

Лотэр склонил голову в знак одобрения.

— Задавай свой вопрос.

— Существуют ли перевоплощения? Я должен знать, возможно ли это!

Чейз очень хотел услышать ответ на этот вопрос. И просто жаждал, чтоб он был отрицательным.

"Как любопытно…" 


— Конечно, перевоплощения существуют!

Чейз опустился на стул, его лицо побледнело еще больше.

— Я даже знаю нескольких. Они связаны со мною долгом чести.

«Как и большинство ключевых игроков Ллора. И когда придет время платить, мир содрогнется…»

Лотэр изучал выражение лица Чейза: застывшее и встревоженное, с легким оттенком воинственности. Из перешептываний в камерах Лотэр знал, что Чейз проявляет особый интерес к Реджин Лучезарной. А теперь он еще и интересуется перевоплощениями?

— После твоего вопроса, Магистр, мне все стало ясно. Заключительный элемент пазла. Ты — легендарный берсеркер, что возвращается к Реджин Лучезарной, — он усмехнулся, обнажая клыки. — Как не парадоксально это говорить, но — Не за что— добро пожаловать. Добро пожаловать в Ллор!

«Я могу быть частью их мира».

Одним из Ллореанцев — этот термин Деклан всегда высмеивал.

Он шел к камере Реджин — с собой у него не было ничего, кроме пары наручников и горячих намерений — паранойя овладела им полностью.

Он чувствовал на себе взгляды всех заключенных, мимо которых проходил. Вероятно, они чувствовали его растерянность. Так же, как ее почувствовал Лотэр.

«Время посмотреть в лицо фактам, Декко. Реджин могла говорить правду».

Лотэр подтвердил, что перевоплощения существуют. Черт, да Лотэр прямо сказал, что Деклан был берсеркером Эйданом!

Если Деклан мог признать, что он является перевоплощением, то, что мешало ему принять то, что он берсеркер? И наоборот?

Это значило бы, что какой-то, давно мертвый военачальник пытается завладеть его и так уже полуразрушенным разумом.

«И я уступаю ему эту территорию».

Это был первый раз, когда Деклан чувствовал такую потерю власти над собой — и беспомощную потерю воли — с той ночи, когда те сволочи связали его и кормились его плотью…

«Правда ли, что я принадлежу их миру больше, чем мог представить?»

Он сузил глаза, осматривая заключенных.

«Они все кровожадно смотрят на меня?

Схожу с ума. Уже довольно долгое время».

Резко обернувшись, чтобы смутить одного из заключенных, он увидел отражение своих глаз в стекле.

«О, Боже, они пылают?!»

Он знал, что выглядит глупо, но как можно замаскировать такую физическую реакцию?