«Марианна» короткими световыми сигналами сообщила, что заняла свое место в море. Дэвид пока не давал ей сигнал подходить. Не все из его людей успели встать на свои позиции, и он еще не получил подтверждение, что периметр чист, что поблизости нет ни Ллойда, ни его подчиненных.

Покалывание в шее всегда служило Дэвиду предупреждением об опасности, но на этот раз не удалось определить, чем оно вызвано: настоящей угрозой или беспокойством за Люси. Он успокаивал себя тем, что она крепко спит, что происходящее никак ее не касается, но мысли о ней нервировали его и мешали думать. А он знал, что сейчас его голова должна быть чистой и ясной. Мел всегда ворчал на него, если ему не удавалось очистить голову. Когда руководишь рейдом, говорил он, выбрасывай все из головы.

– Что-нибудь есть из Крейга? – тихо спросил Дэвид у мальчишки, которому было поручено находиться рядом и наблюдать за домом.

– Нет, кэп, – ответил Джек Эйплин с гордостью за свое ответственное задание.

Он был очень хорошим парнем в отличие от отца, отличавшегося склочным и взрывным характером.

Пора было подавать сигнал, но Дэвиду еще не сообщили, что люди, отвечающие за веревки, готовы. Если бы что-нибудь пошло не так, то многие из тех, кто сейчас находится на берегу, смогли бы спастись из ловушки, только поднявшись вверх по веревкам.

Дэвид обратился к другому подростку:

– Бери под наблюдение правую сторону, до вершины Стрелки эльфов. Скажешь мне, когда увидишь свет.

– Слушаюсь, кэп.

Дэвид давал детишкам подобные поручения не только потому, что у них зоркие глаза, но и потому, что таким образом старался держать их подальше от опасности. Среди подростков были и мальчишки, и девчонки. В детстве он и сам выполнял такую же работу, иногда даже вместе с ним была и Сюзан.

Он через подзорную трубу оглядел горизонт, чтобы не пропустить, если вдруг появится какое-либо судно. «Таурус», ушедший на восток, пока не возвращался, но покалывание в шее настойчиво предупреждало об опасности.

Проклятье!

Это же надо такому случиться, чтобы в самый ответственный момент любовь превратила его в нервную истеричку!

Люси стояла у окна и, напрягая слух, пыталась различить хоть какой-нибудь звук, однако знала: главное действие происходит на берегу, за мысом. Услышала бы она, если бы там стреляли?

Где-то прокричала сова, потом послышался странный звук, похожий на лай собаки. Нет, это не собака. Может, лиса или барсук. Люси было известно, что эти животные ведут ночной образ жизни, но она не представляла, какие звуки они издают. Она вообще плохо знала этот мир.

Тут она увидела проблеск света возле конюшни. Лошади уже возвращаются? Это хороший знак, или что-то пошло не так?

Свет возле конюшни вдруг стал быстро раскачиваться из стороны в сторону.

Сигнал тревоги?

Что ей делать?

Люси высунулась из окна в попытке разглядеть, что там происходит, и вздрогнула, когда услышала громкий лязг внизу, как будто кто-то ударил по ведру с инструментами.

– Помогите! На помощь! – позвал кто-то, но очень тихо.

Люси как можно тише отозвалась:

– Кто там? В чем дело?

– Капитан Дрейк, – отозвался хриплый голос. – Ему нужна помощь.

Дэвид! Нет, не сам Дэвид, а кто-то, кого он послал. Он ранен?

Люси поспешно сделала несколько шагов к двери и замерла, остановленная кромешной тьмой, потом на ощупь добралась до двери и открыла ее. Слава богу, коридор и лестничную площадку освещал слабый ночник. Света он почти не давал, но после темноты его было достаточно. Люси сбежала вниз, решив выйти из дома через заднюю дверь.

В кухне было темно и пусто, огонь уже погас, не горела ни одна лампа. Люси поняла: все слуги тоже участвуют в этой безумной авантюре. Она собралась побежать наверх и разбудить кого-нибудь из членов семьи, но боялась тратить на это время: а вдруг Дэвиду срочно нужна помощь – лежит где-нибудь и истекает кровью. Ее сердце бешено стучало, пока она ощупью обходила стол, направляясь к двери.

– Кто там? – ахнула она, распахивая ее. – Где вы?

Люси увидела слева от себя мерцание света, и какой-то мужчина тихо произнес:

– Здесь… ранен…

Она пошла на голос, стараясь в темноте хоть что-то разглядеть. Неожиданно ее обхватили за талию и чья-то тяжелая рука зажала рот, прежде чем она успела закричать.

– Не сопротивляйся, Люси. Я не хочу, чтобы тебе причинили вред.

Люси узнала этот голос. Отец! Она попыталась закричать, начала лягаться, норовя ударить его и жалея, что не надела ботинки.

Наконец ей удалось повернуться к нему. Рука куда-то исчезла, и она уже набрала в грудь воздуха, собираясь закричать, но тут ей в рот воткнули какую-то тряпку, а потом запеленали, как младенца – в пеленку, или как труп – в саван.

Отец. У него, как всегда, все получается. Люси оставалось только рычать от беспомощности.

– Прости, котенок, – тихо сказал Поттер, гладя ее по голове. – Я был бы рад использовать другие методы, но знаю, что взывать к разуму бесполезно, когда человек одержим страстью. Сюда идут. Надо спешить.

Человек, сопровождавший отца, поднял Люси на руки и пошел за Поттером, который нес фонарь. Их всего двое? От двоих ей сбежать ничего не стоит.

Дэвид…

Никакая опасность Дэвиду не угрожает. Это была ловушка, и она в нее попалась.

Люси услышала шум в доме. Кто-то крикнул – Генри или сэр Натаниель – из окна:

– Там кто-то есть?

Потом голос Амелии:

– Что там происходит?

Все в доме наверняка повскакивали с кроватей. Тишину они скорее всего воспримут как доказательство того, что ничего плохого не происходит, а если и выйдут наружу, то ничего не увидят. Благоразумная героиня романа сумела бы каким-нибудь образом оставить знак: например, сбросить одну туфельку, – но у нее нет и этой возможности.

Нет, все это не может быть правдой.

Не может быть, чтобы ее похитили и никто об этом не узнал.

Может. Сейчас все либо заняты своими противоправными делами на берегу, либо намеренно не обращают внимания на шум. Наверное, Амелия и Генри не спали, как и она, и прислушивались, но как только наступила тишина, решили, что все в порядке.

Люси в ярости зарычала. Как только отец посмел обращаться с ней таким образом! Она не ребенок!

И почему? Ведь он хотел, чтобы она вышла за лорда.

Вероятно, узнал, что она приехала сюда, и это просто привело его в бешенство. Каковы бы ни были его мотивы, у него все равно ничего не получится. Он не сможет вечно держать ее под замком. Как только она освободится, тут же вернется к Дэвиду и больше никогда не заговорит с отцом.

Только вот лучше освободиться сейчас.

Где это они?

Отец шел впереди и держал фонарь, в котором было открыто только одно окошечко, очень низко. Люси попыталась вспомнить, как они с Дэвидом гуляли по деревне. Человек, который нес ее, слегка повернулся, чтобы бочком куда-то протиснуться, и она поняла, что они находятся на узкой дороге между садами. Изловчившись, Люси пнула шедшего впереди отца. Тот покачнулся, но на ногах устоял и резко повернулся. Его лицо, подсвеченное тусклым светом фонаря, выглядело гротескным.

Зато голос звучал мягко:

– Ох, котенок, вот поэтому я так и поступил. Ты моя кровь и плоть, и я знал, что ты будешь сражаться. Только тебе не суждено выиграть эту битву.

«Вот уж нет», – хотела произнести Люси, но получилось лишь невнятное бормотание.

Отец погладил ее по голове, и ей захотелось плюнуть в него. Он пошел дальше, и Люси приказала себе успокоиться.

Его плоть и кровь, да? Тогда она тоже может быть твердой. Люси несколько раз глубоко вздохнула и задумалась.

Ножик! Дневник остался в комнате, а перочинный ножик она так и не вынула из кармана. Она спелената, но не настолько плотно, чтобы нельзя было пошевелить руками. Люси принялась извиваться, надеясь, что отцовский прихвостень решит, будто она сопротивляется, и в конечном итоге ей удалось сунуть руку в карман. Сжав ножик, она вытащила его и стала размышлять, как применить его с наибольшей пользой для себя.