– Но вы не можете оправдывать противозаконную деятельность!

– Остановить ее я тоже не могу.

– Вы же граф!

– У графов больше нет армий, мисс Поттер. Впрочем, и целой армии не хватило бы, чтобы патрулировать всю береговую линию Британии безлунными ночами.

– Вы могли бы запретить заниматься контрабандой хотя бы своим арендаторам.

– Как Канут[3] запретил морю подходить к нему? Есть закон, в соответствии с которым любой, кто будет слоняться без дела в пределах пяти миль от прибрежной линии, подлежит аресту. Как и множество других законов, это полнейшая чепуха. Бо́льшая часть моих земель лежит именно в этой пятимильной зоне, в том числе фермы, деревни и рыбачьи поселки. Некоторым мужчинам и женщинам нравится вести праздный образ жизни, но разве можно утверждать, что они слоняются без дела, если эта зона – их дом? А как быть с приехавшими к ним погостить друзьями и родственниками?

– Но ведь все не так безнадежно. Контрабандисты нарушают закон.

– Вы проверяли, откуда доставили ваш чай?

Люси продолжала идти вперед, возмущенная вопросом и одновременно обрадованная возможностью вести содержательный разговор.

Граф не отставал от нее.

– Это значит, что нет, потому что и так знаете.

– Это значит, что нет, потому что у меня не было времени. Вы будете выступать по этому вопросу в парламенте?

– Вы и за это собираетесь меня ругать?

Его вопрос заставил Люси осознать всю дерзость своего поведения. Она повернулась к графу, чтобы извиниться, и увидела в его глазах лукавые искорки.

– Собираюсь.

– По поводу парламента… О чем там говорить?

– О законной торговле. Я согласна с вами в том, что нужно проводить налоговую реформу. Мы отягощены налогами, которые душат предпринимательскую инициативу.

– Вы и в самом деле женщина Сити, не так ли?

– Я там родилась и выросла.

– А я провинциальный джентльмен. Вы смотрите на все с точки зрения коммерции. Я же вижу все с точки зрения жителя приморских земель. Вы ратуете за улицы, очищенные от травы, а я – за бескрайние просторы поросшего травой побережья. Но души у нас родственные.

Люси тоже чувствовала это, однако постаралась ничего не показать и как можно холоднее произнесла:

– Едва ли.

– Все за пределами иллюзорных сфер имеет общих черт больше, чем различий.

– У вас странная манера выражать мысли, милорд. Иллюзорные сферы?

– А разве бал у леди Чаррингтон не показался вам именно такой сферой? Волшебной, но нереальной?

– Он показался мне слишком реальным.

– Вы имеете в виду тех глупцов? Это больше не повторится.

– Знаю. Я сожалею. Просто я очень хотела насладиться балом, а они все испортили.

«Особенно тем, что вынудили вас быть резким со мной».

Его лицо вдруг утратило какое-либо выражение, как бы заледенело.

– Желаю вам, мисс Поттер, более радостных событий в будущем. Разрешите откланяться и прощайте.

Люси смотрела ему вслед, чувствуя себя так, будто ее чего-то лишили.

«Разрешите откланяться»? Странное, архаичное выражение, а вместе с «прощайте» означает абсолютное расставание. И ведь правда, они с самого начала установили, насколько сильно различается их образ жизни. Только вот сегодняшняя встреча создала нечто новое. Во всяком случае, для нее.

Вероятно, граф Виверн был погружен в свои мысли и не смотрел по сторонам, потому что не заметил девчушку со змеем, которая, споткнувшись, повалилась прямо ему под ноги. Он успел ее подхватить и, чтобы змей не вырвался, забрал катушку с нитью и побежал. Змей стал быстро набирать высоту, и когда поймал восходящий поток воздуха, граф отдал катушку малышке, которая в восторге смотрела в небо.

Граф улыбнулся ей – на удивление нежно, – подобрал слетевшую на бегу шляпу и поспешил прочь.

Избегая пытливого взгляда Ханны, Люси вернулась на Ланкастер-стрит, обуреваемая противоречивыми мыслями. Клара с тетей Мэри в комнате завтракали, и она решила воспользоваться одиночеством, чтобы описать в дневнике утренние события. Связного рассказа не получалось, из-под пера выходили лишь разрозненные фразы:

Люси уставилась на последние строчки. Ей ужасно захотелось стереть их, но она знала: правду стереть нельзя, – поэтому со вздохом дописала: «Счастливая Ифигения».

В тот вечер Дэвид, отправляясь на бал к герцогине Сент-Рейвен, пребывал в некой растерянности. Сюзан рассчитывает, что он будет ухаживать за мисс Поттер, но сестра не знает о встрече в парке. Его пугала та удивительная легкость, с которой завязалась беседа у них, практически чужих друг другу людей. Они даже коснулись различий во взглядах на жизнь.

Теперь проблема состоит не только в доверии. Мисс Поттер любит Лондон, а он его терпеть не может. Он любит деревню, в частности побережье Девона, а она страдает сенной лихорадкой и с радостью уничтожила бы всю зелень! Она родилась и выросла в деловом Сити. Разве можно пересадить ее в девонскую провинцию и надеяться, что ей там понравится?

Нет, нельзя. Возможно, он учтет другие предложения Сюзан и поищет себе жену среди других наследниц – возможно, выросшую в провинции или просто глупую и доверчивую.

– Мисс Поттер само очарование, – сказал Николас, под руку с женой подходя к Дэвиду.

– Да, ты прав.

Отрицать это было бы по меньшей мере глупо. Мисс Поттер только что приехала. Сегодня на ней было белое платье из какой-то тонкой как паутинка летящей ткани, расшитое маленькими белыми букетиками. Ее золотистые волосы украшали цветы, тоже белые. Она была похожа на богиню. Дэвид пытался вспомнить, на какую, но при взгляде на мисс Поттер все мысли вылетели из головы.

– Тебя не искушают эти жемчуга? У нее на шее маленькое состояние, – сказал Николас и, не дождавшись от Дэвида ответа, добавил: – Что-то я не замечал в тебе склонности к мученичеству.

Кивнув, он оставил жену на попечение Дэвида и ушел.

– Не смотри на него с таким раздражением, – мягко сказала Элинор.

Дэвид повернулся к жене Николаса.

– Мне кажется, ты слишком рациональна для него.

– О, то были особые обстоятельства, форс-мажор. Но ничего – мы притерлись друг к другу.

Зная, что у них искреннее чувство, Дэвид услышал в ее словах добродушную иронию, и это разозлило его еще сильнее.

– Прости, если ненароком испортил тебе настроение. Но Николас считает, и я с ним согласна, что любовь действительно побеждает все, если, конечно, она настоящая. Не похоть, не желание обладать, а любовь, построенная на взаимном уважении, нежности, привязанности и, что самое главное, умении идти на компромисс.

– Примечательное заявление. Но разве может быть компромисс там, где возникают вопросы законности?

К его удивлению, Элинор хмыкнула.

– Да мы полностью лишились бы надежды, если бы такой компромисс был невозможен! Как-нибудь я расскажу тебе о краже со взломом и, если, конечно, выдержишь, о других, не менее увлекательных делах, только напомни. А сейчас мы идем танцевать.

– Ты удивительная женщина!

– Это необходимое условие для жены «нарушителя». Если возникнет желание, поговорим об этом подробнее, потом.

Озадаченный, Дэвид повел ее в центр зала, на площадку для танцев, и краем глаза заметил, что Николас направляется к мисс Поттер, которая стояла в окружении поклонников.