– И обо всем догадаются? – спросила Люси, надевая чистый чулок. Как ни постыдно, но этот вопрос ее мало беспокоил.

– О нашем грехопадении? Думаю, нет: им просто любопытно. Надо было сразу же отвести тебя туда.

Люси надела подвязку.

– И почему же не отвел?

Дэвид ответил лишь после секундной паузы:

– Очень хотелось от тебя избавиться, а поместье могло показаться тебе слишком уютным, поэтому и притащил сюда.

«Хотел».

– Как часто тщательное планирование не приносит желаемого результата, – беззаботно произнесла Люси, надевая другую подвязку. – А потом ты проявил беспечность, показав мне эти комнаты.

Дэвид, полностью одетый, остановился в дверях.

– Ты забываешь об остальном.

– Не забываю, но, честное слово, со всем домом можно сделать нечто подобное этим комнатам.

– Это будет стоить огромных денег.

– У меня они есть.

– Но ты собиралась вложить их в трастовый фонд…

Люси надела коротенький сапожок.

– Только чтобы не растратить.

Дэвид подошел, опустился перед ней на колено и принялся завязывать шнурки.

– Ты не приветствуешь мое желание сохранить контроль над какой-то частью?

Дэвид взял другой сапожок и распустил шнуровку, чтобы ей было проще его надеть.

– Я заметил, что ты не предлагаешь снять все ограничения.

Своими ласками Дэвид был способен превратить Люси в воск, однако она не поддалась и вовремя распознала опасный момент.

– А зачем мне это? Получив десять тысяч, ты сможешь распоряжаться ими по своему усмотрению. Остальное я с радостью потрачу на нас, на наш дом, наши земли, детей. Единственное, чего я не потерплю, это если деньги будут уходить на игорные залы или, что еще хуже, женщин.

Дэвид поднял на нее глаза.

– Ты не очень высокого мнения обо мне.

– Я обожаю тебя, поэтому должна проявлять благоразумие как никогда. Дэвид, я строила планы замужества, имея в виду некоего абстрактного мужчину. Теперь есть ты, теперь все по-другому, но я не вижу повода менять свой план. Он вполне разумен.

Дэвид встал. Увидев его лицо, Люси решила, что катастрофически ошиблась, когда оценивала его. Если он взбунтуется против такой постановки вопроса, неужели ей придется капитулировать? И сможет ли она капитулировать даже ради любви?

– Твой отец такой же несгибаемый?

– Ради всего святого, при чем тут мой отец? Если рассчитываешь, что он поможет убедить меня все отдать тебе, значит, ты помешался.

– Нет, дело не в этом…

– Ты хочешь сказать, что не сможешь смириться, если я сохраню контроль над своими деньгами?

Люси ждала ответа затаив дыхание. Дэвид несколько мгновений смотрел на нее с бесстрастным выражением лица, потом проговорил:

– Вовсе нет, но мои тетя и дядя этого не одобрят.

Люси не понимала, что происходит.

– Ты обсуждал меня с ними?

– Они способны читать меня как отрытую книгу. В моей комнате есть зеркало – можешь уложить волосы.

– Но…

Люси замолчала, решив, что сейчас не стоит углубляться в эту тему. Дэвид же сказал, что не возражает против ее финансовых распоряжений; вот и хорошо, нужно остановиться на этом.

Она прошла в комнату и стала расчесывать волосы, сильно перепутавшиеся, пока она принимала ванну.

– Ну и беспорядок здесь.

– Зато у тебя великолепные волосы. Прямо как золотистый нимб.

– Как у ангела, да?

Люси увидела в зеркале его улыбку.

– Нет… ну, может быть, падшего.

Перед отъездом ей не хотелось возиться с лишними шляпными коробками, поэтому она взяла с собой только простенькую коричневую шляпку, которая совсем не шла к голубому платью. О чем она только думала? Она похолодела при мысли, что предстоит знакомиться с семьей Дэвида в таком неподобающем виде.

– Не переживай, – успокоил ее Дэвид. – Пошли.

Люси сдалась и вынула из дорожной сумки большую нориджскую шаль, после чего Дэвид забрал ее и вышел из комнаты.

Они спустились по нормальной лестнице в холл, и там Люси увидела стройного молодого человека.

– Дорогая, позволь представить тебе моего секретаря Чомли.

Его зовут Фред, вспомнила Люси, здороваясь с ним. Он произвел на нее приятное впечатление: уверенный в себе, умный, дружелюбный, но тут она вспомнила, как он угрожал – именно угрожал, не обещал – переломать ребра какому-то типу, и сейчас убедилась, что он вполне способен на это.

Еще один дракон? Их что, разводят в этих краях, или здесь просто принято быть сильным и всегда готовым к жестокости? Благоразумную барышню все это должно было бы остановить, но она уже была далека от благоразумия.

Когда они с Дэвидом выходили из дома, Люси спросила:

– Он из тех секретарей, с которым можно обсуждать что угодно?

– Да, он не только секретарь, но и друг.

– Как я понимаю, у него есть клерки.

– Он, как и я, имеет скромный достаток.

– Он, как и ты, будет обеспечен значительно лучше, когда мы поженимся.

Дэвид бросил на нее быстрый взгляд.

– Ты лишаешь меня шанса просить у тебя руки и сердца?

– А ты возражаешь? – кокетливо осведомилась Люси и была потрясена, когда он ответил:

– Да. Но только против того, что мы все сделали шиворот-навыворот. Наверное, на нас повлиял чертов дом.

– А я так вполне довольна и ни о чем не жалею, – сказала Люси, взяв его за руку, а когда они подошли к тропинке, круто спускавшейся вниз, произнесла: – Только вот незадача – у меня нет веревки.

– Можешь использовать вместо нее меня – пока я еще ни разу не падал, самое большее – оступался.

– Ура! – обрадовалась Люси. – Как хорошо, что у меня есть ты.

И в этот момент она сообразила, что они так и не поговорили о секретах. Что ж, придется еще немного подождать. Не хочется омрачать прелесть момента.

Они остановились на развилке тропинки, чтобы еще раз взглянуть на море. Судно все еще находилось в поле зрения.

– Им больше нечего делать? – спросила Люси.

– Увы, нет. Правительство очень не хочет сокращать военно-морские силы из страха перед новыми нападками со стороны Франции, так что те суда, что базируются в британских портах, с целью патрулирования снуют вдоль побережья как акулы.

– Моряки – наши национальные герои – пытаются положить конец противозаконной коммерции. Мне жаль, что ты так снисходителен к контрабандистам.

– Я говорил тебе, Люси: контрабанда как море – я могу сколько угодно осуждать ее, но она все равно будет накатывать на берег, как прилив, или подтачивать утесы, как волны в шторм. Я вынужден жить с этим, и если мы поженимся, тебе тоже придется смириться.

– Если? – уточнила Люси, внимательно глядя на него.

– Когда. «Если» на тот случай, если ты передумаешь.

Как же близко они подошли к краю.

– Для меня нет будущего без тебя. Я приложу все силы, чтобы понять.

– Не думай, что законная коммерция чище. Вспомни, что происходит в мире ради того, чтобы товары доставлялись сюда для нашего удовольствия и потворства нашим прихотям. Местное население обманывают, запугивают, а иногда и убивают…

Люси остановила его, положив руку ему на локоть.

– Не надо. Давай не будем вести эти баталии, хотя бы сейчас. Я понимаю, что ты имеешь в виду.

– Прости, любимая, но меня бесит, что простых людей за преступления сурово наказывают, а на преступления богатых и титулованных смотрят сквозь пальцы.

– Неужели ты республиканец?

– Граф-республиканец.

– Ну, тогда тебе остался всего шаг до графа-крестьянина, – сказала Люси, радуясь, что им удалось отойти от опасной темы.

Да, есть серьезные вопросы, которые придется обсудить, но их можно отложить на потом, потому что им еще предстоит решить множество более мелких проблем. Вероятно, Дэвид считал так же, поэтому просто обнял Люси и поцеловал.

Чьи-то шаги заставили их отпрянуть друг от друга.

От моря по тропинке поднимался мужчина, широкоплечий, коренастый, и шел тяжело, как бык. Его лицо стало угрюмым, когда он увидел их, но, проходя мимо, все же поприветствовал Дэвида и буркнул: