…с тем простым деревенским джентльменом из магазина Уинсона – вот с кем! Только, к сожалению, человека, с которым она в шутку пикировалась, не существует. Есть граф в обличье крестьянина. Люси отлично понимала, насколько абсурдна эта мысль, но идея ей нравилась. И в самом деле: граф-крестьянин.

В тот вечер они отправились в театр. Подобное времяпрепровождение не было внове для Люси: она неоднократно посещала представления в различных театрах, и ее отец даже арендовал ложу, – но тогда она была безымянной зрительницей. Сейчас же, стоило им занять свои места, она сразу ощутила на себе пристальное внимание.

– До чего же неприятно, когда тебя рассматривают как диковинное насекомое, да еще и комментируют, – сказала она Кларе.

– Так всегда бывает перед началом спектакля. Смотри, а вон и леди Кристина в сопровождении лорда Уорингема. Может, у них что-то и получится? Он, должно быть, старше ее лет на десять, а то и больше.

Помня о своей роли, Люси сказала:

– А я вижу Марию Вандеймен и мисс Флоренс, только сопровождает их сегодня не граф Виверн, а какой-то эффектный блондин.

Клара хихикнула.

– Люсинда, это сам лорд Вандеймен.

– Муж Марии Селестин? – изумилась Люси.

Она-то думала, что Мария вышла за юного балбеса, и не ожидала, что Вандеймен окажется таким красавцем. Неудивительно, что Мария не устояла, хотя, тут же напомнила себе Люси, с ее стороны это было большой-пребольшой глупостью.

На следующий день было воскресенье, которое, по эдикту тети Мэри, должно проходить в тишине и размышлениях. Люси рассчитывала, что все именно так и будет. По пути в церковь и обратно беседа текла спокойно, как Темза. Наверное, сказала себе девушка, ее крючконосый дядюшка, забившийся в угол кареты, уже научился не слышать всю эту болтовню.

Радовало то, что речь шла не о Виверне. После службы кто-то из знакомых сообщил, что в пятницу случился скандал: на маскараде два дворянина подрались из-за шлюхи.

– Я не одобряю маскарады, – заметила тетя Мэри, неприязненно скривив губы.

Еще одна новость состояла в том, что лорд Маршемптон проиграл десять тысяч на хазарде.

– Азартные игры – это происки дьявола! – провозгласила тетушка, поморщившись.

В этом Люси была с ней согласна. Если дело все же дойдет до замужества, Маршемптона не будет в ее списке.

Лорд Хаутон, как рассказали, собирается подать в суд на мистера Трейна.

– Надеюсь, он выиграет дело и уничтожит этого мерзавца, – сказала тетя Мэри. – Я питаю искреннее отвращение к тем, кто соблазняет дам и вынуждает пренебрегать своим долгом.

Если бы Люси не был чужд необоснованный риск, то она спросила бы, а не могло ли так случиться, что именно дама соблазнила джентльмена. В памяти всплыли библейские Саломея и Далила. Как бы то ни было, все это служило дополнительным доказательством разрушительной силы любви.

– Плохо, что мисс Поттер не ходит в нашу церковь, – сказала Сюзан, когда они с Дэвидом и Конаном возвращались домой. – А поскольку ее вчера не было у леди Рейбурн, получается, что ты расчистил дорогу своим соперникам.

– Нам нужна разведка, – сказал Конан. – Шпионы среди домочадцев.

– Не время шутить! – возмутилась Сюзан. – Тридцать тысяч фунтов!

– И жена в придачу, – напомнил Дэвид. – Только жениться на ней я не собираюсь.

Сюзан остановилась.

– Почему?

– Потому что она умна и образованна…

– Мисс Поттер? – Изумлению Сюзан не было предела.

– Да, а еще лжива.

Дэвид поведал ошеломленным родственникам, как мисс Поттер отреагировала на дуэль, а также о встрече в книжном магазине.

– Это вовсе не грех – в обычной одежде сходить в магазин, – пожала плечами Сюзан. – А ее характер мне нравится.

– Мне бы тоже понравился, будь она честна. Только на роль жены она все равно не подходит: у нее твердое предубеждение насчет фритредерства. Возможно, на своего мужа она и не донесет, только доверять ей я никогда не смогу.

– Умение обвести вокруг пальца не кажется мне недостатком, – возразила Сюзан. – При необходимости она с легкостью могла бы дурачить таможенников. Думаю, тебе стоит побольше о ней узнать, прежде чем отказываться.

Дэвид не счел нужным делиться с сестрой тем, что когда дело касалось Люсинды Поттер, начинал остро чувствовать свою уязвимость.

– У меня нет ни желания, ни возможности тратить на нее время: нужно решить вопрос побыстрее, – поэтому я решил приглядеться к мисс Таплер и мисс Рекман.

– Есть и другие вполне обеспеченные невесты. Не тридцать тысяч, конечно, и даже не двадцать, но зато хоть какая-то родословная. Забрось сеть пошире.

– Воротишь нос от купеческих дочек? А как же тогда мисс Поттер?

– Не раздражайся. Что касается ее, очень надеюсь, что ты все еще раз взвесишь и уделишь ей побольше времени. Тридцать тысяч, Дэвид. Уверена, что ты правильно распорядишься каждым пенсом.

– Не понимаю, почему Конан тебя до сих пор не придушил.

Сюзан хмыкнула:

– Потому что я всегда права!

Дэвид посмотрел на зятя и не увидел на его лице ни тени обиды.

Кто-то другой, услышав подобные слова от чьей-либо жены, лишний раз убедился бы в том, что любовь – глупость несусветная, однако Дэвид считал это чувство великим даром и завидовал тем, кому оно было дано.

– Прошу тебя, – вновь взялась за свое Сюзан, – ну подожди еще хотя бы неделю. Попробуй все же поухаживать за мисс Поттер, только серьезно. Вот увидишь – все будет хорошо.

Дэвид знал, что ее настойчивость проистекает не только из сестринской любви, но и из чувства вины. Графский титул, который он был вынужден принять и который превратил его жизнь в кошмар, лег тяжелым бременем и на ее плечи. Она отлично знала, что он согласился на это только потому, что хотел сделать свою сестру счастливой.

А еще ее настойчивость опиралась на слабенькую надежду, что мисс Поттер окажется достойной брата, и тогда Дэвид без всякого риска для себя сможет жениться на ней.

В воскресенье все ушли спать рано, и это означало, что в понедельник Люси проснется ни свет ни заря. Обычно она просыпалась отдохнувшей и полной сил, готовой к новому дню, однако сегодня чувствовала себя вялой. Все воскресенье они провели в болтовне без движения, сидя за столом или на диванах, а после такого безделья она засыпала с трудом. Вот и получилось, что проснулась Люси еще затемно и тут же вспомнила свой сон. Будто бы в какой-то церкви разгорелся скандал – скандал из-за нее самой и ее матери, и там что-то жужжало как в улье:

Люси лежала в темноте и пыталась отогнать от себя эту чушь, понимая, что каким-то образом связана с проклятым графом. Она встречалась с лордом Виверном дважды… вернее, трижды, если считать их общение на балу у Чаррингтонов за два раза. Разве можно впасть в то самое опасное безумие за такое короткое время?

Вероятно, можно, если именно это и случилось с ее мамой. «Цап!»

Брак, с кем угодно, разрушит ее надежды. Но отец хочет, чтобы она вышла замуж. Хочет сбыть ее с рук. Выгнать из своей новой семьи. Из их с Шарлоттой дома.

«Бз-з-з, бз-з-з, цап-царап!»

Дом на Нейлер-стрит станет сначала домом для двух дочерей Шарлотты – в большей степени, чем для нее, – а потом и для будущих детей Шарлотты, в частности для старшего мальчика, который со временем и унаследует его.

И она не в силах помешать этому.

Ничем.

Ничем.

Ничем.

К тому моменту, как за окном рассвело, мучительные мысли потеряли свою остроту, однако это не означало, что их следует выкинуть из головы.

Понедельник. Он должен быть лучше, чем воскресенье.

Сначала – визиты, а потом танцы до утра, так что не придется ни о чем думать, особенно если повезет и она не столкнется с Виверном.