И для нее? Глубоко задумавшись, Люси побрела домой. Вспомнилась мама. По общему мнению, выскочка-простолюдин соблазнил барышню-дворянку, однако у отца была масса поводов, чтобы не поддаться давлению и не жениться на маме, ведь он обладал сильной волей и всегда прилагал все силы к тому, чтобы не делать глупостей.

В этом Дэвид очень похож на него.

Даже самое горячее чувство не заставило бы отца пойти против собственной воли, однако ее родители все же поженились. И что же, в таком случае, сделала мама, чтобы завоевать ее отца?

Люси остановилась: ей не следует даже думать ни о чем подобном. А с другой стороны, почему? Ведь это важно.

Ее родителям было непросто встретиться, особенно если Дэниел Поттер всячески старался не делать глупостей, однако они познакомились. Наверняка этому способствовала мама, которой тогда было всего восемнадцать, но она точно знала, чего хочет, и была полна решимости добиться своего.

Что еще она предприняла?

Люси приблизилась к вопросу, который давно вертелся в голове. Она соблазнила отца? Опасаясь, что столь безумные мысли отразятся у нее на лице, девушка ускорила шаг, словно убегая от них.

Еще недавно она сказала бы, что такое просто невозможно, но сейчас придерживалась другого мнения. Для соблазнения не нужна кровать или ночь – достаточно укромного уголка и короткого промежутка времени, а все остальные препятствия преодолеет страсть.

Люси добралась до дома, так и не придя к окончательному выводу по поводу своих предположений. Рациональны ли они, или все это плод ее больного воображения? Надо бы поговорить с кем-нибудь, но с кем?

С Марией. Наверняка ей что-то известно о том, как отец ухаживал за мамой, но вот захочет ли она рассказать?

Люси отправила ей записку с просьбой о встрече. Примерно в одиннадцать принесли ответ, в котором Мария писала, что будет рада видеть ее в любое время, хоть сейчас, если Люси это устраивает.

Люси устраивало.

Мария тепло приветствовала ее, и они сели пить чай.

– Ну а теперь расскажите, что вас тревожит.

Люси помешала сахар в чашке, прикидывая, как правильно подойти к столь деликатной теме.

– Я не привыкла говорить о себе и только недавно поняла это.

– Тогда не говорите, если не хотите.

– Не знаю. – Люси неуверенно улыбнулась. – За несколько недель я так устала от светской болтовни, что теперь воспринимаю молчание с благоговением монахини!

Мария рассмеялась.

– Представляю, как все это может утомить. Вы получили удовольствие от сезона?

Люси решила на некоторое время задержаться на безопасной теме.

– Некоторые балы и музыкальные вечера были просто великолепны.

– Думаю, дело в том, что все мероприятия сконцентрированы. В Сити и в подобных местах, где образ жизни в сезон и вне сезона не особенно различается, все мероприятия равномерно разнесены во времени. Здесь же бомонд собирается на месяц или два, с головой погружается в общение, покупки и бизнес, а после этого со вздохом облегчения возвращается к деревенской жизни.

– Когда вы вышли замуж за Селестина, то большей частью жили в Лондоне, не так ли?

– У него была вилла и охотничий домик в угодьях, хотя он им редко пользовался.

Люси обратила внимание на пренебрежительное «он»: вряд ли Мария стала говорить в таком тоне о лорде Вандеймене.

– Мария, надеюсь, не обидитесь, если я спрошу, как вы познакомились с Селестином?

Мария весело взмахнула рукой.

– Это было безрассудством, как вы, я уверена, догадываетесь. Он ворвался, как тигр – в отару овец, полный энергии. Красивый, он мог быть обаятельным, но я думаю, что главный аспект его привлекательности состоял в том, что он был другим. Не просто купцом, а иностранцем. Мы все, как это ни грустно, привыкли к беженцам из Франции, а вот к успешным бельгийцам – нет. Возможно, сейчас, глядя на меня, такое предположить трудно, но тогда, в юности, традиционный путь к замужеству казался мне ужасно скучным.

Люси ответила на вопрос, звучавший в словах Марии:

– Мне так никогда не казалось. Все дело в том, что ни один традиционный мужчина не встретил отклика в моей душе. Вы думаете, из-за этого я многого лишена?

– Возможно, у вас другие интересы? Вы не сидели дома и не вышивали крестиком.

– Да. Я хотела посвятить себя коммерции, а не браку, хотела вслед за отцом войти в бизнес. Я хотела… Я хотела быть его сыном. Какая глупость!

Мария села рядом с ней и взяла за руку.

– Вовсе нет. Бизнес дает тот душевный подъем, которого нам не хватает в обыденной жизни. А вы не допускаете, что интуитивно стремились стать тем, кем хотел бы видеть вас отец?

– Но почему же мне даже в голову не пришло последовать пожеланиям мамы?

– Может, на вас подействовал более сильный ветер? Только знайте: вы были – и есть – та, кем она хотела вас видеть. Она всем сердцем любила вас.

– Любовь не всегда означает одобрение.

– Она не просто одобряла – она гордилась вами, восхищалась вашей тактичностью и добросердечностью. И вашим умом. Ее все это очень радовало.

– Не все – ей не нравилось, что я так много времени провожу с отцом.

– Думаю, она немного ревновала. Понимаю, это может показаться бессмыслицей, но большинство благоразумных людей очень часто совершают неблагоразумные поступки. Между прочим, она хотела, чтобы вы жили обычной жизнью.

– Не такой, как у нее?

– Да, не такой, – согласилась Мария. – Она любила вашего отца – это было очень сильное чувство, – и никогда не пожалела о своем выборе, я в этом уверена, но временами давала понять, что предпочла бы, чтобы ее жизнь пришла к тому же результату по традиционному пути.

– А это было невозможно.

– Она знала это и смирилась, но поступила бы точно так же, если бы ей был предоставлен второй шанс изменить свою судьбу.

– А вы? – спросила Люси. – Вы поступили бы по-другому?

Мария, казалось, смутилась и, пожав плечами, ответила:

– Нет. А как бы я в таком случае обрела нынешний статус? Если бы я, выходя замуж, следовала условностям, мы с Ваном никогда бы не поженились. Я сейчас очень счастлива и надеюсь, что однажды и вы сможете сказать это.

Их беседа так и не коснулась необычных ухаживаний, и Люси не знала, как спросить о том, что ее интересовало, пока не поняла, что придется говорить напрямую…

– Хотите посмотреть на мою дочку? Я просто горю желанием показать вам, какие мы с Ваном молодцы, если произвели на свет такое чудо.

Момент был упущен – вероятно потому, что у Люси так и не хватило смелости задать главный вопрос?

Они поднялись в детскую, где в колыбели с кружевным пологом спала очаровательная малышка, за которой присматривала няня.

– У меня нет опыта общения с младенцами, – испуганно прошептала Люси. – Хотя матерью стать мечтаю.

– Еще одно естественное желание, но путь к нему тернист.

– Да, я знаю, что роды – тяжелый процесс.

– Да, но я не это имела в виду. Дети не всегда приносят счастье своим родителям. Я доставила много печали своим, когда вышла замуж, так же как и ваша мама. И Ван опечалил родителей, когда настоял на том, чтобы в шестнадцать пойти в армию. Инстинктивно мы защищаем и оберегаем детей, но однажды наступает время, когда приходится их отпускать, то есть позволять рисковать, даже совершать глупости и подвергать себя опасности. Это очень непросто.

– И как этого можно избежать?

– Наверное, проще остаться старой девой.

Они вышли из детской и вернулись в гостиную.

– Дети должны рождаться не только в любви, но и в семье, – заметила Мария, когда они снова расположились за столом.

– Разумеется, я категорически против скандала, – рассмеялась Люси, отгоняя прочь все мысли о лестнице в театре. – А что вы думаете о Виверне?

– Мне мало что известно. Да, он брат Сюзан, мы соседи, но он приезжал в Хок-ин-Вейл всего один раз. Однако впечатление произвел.

– И чем же именно? – поинтересовалась Люси, понимая, что выдает себя с головой.