Он рванул машину с трассы, подумал о том, что лучше проскочить около озера, напрямик… Экономится километров шесть, и не надо ехать через Красное. Заколотили о борта машины гибкие лозы, газик запрыгал на кочках. Рокотов вел машину, не снимая скорости. Проскочил самое сырое место, выбрался на песчаный косогор, к лесу. Внизу шелестели молодые камыши, а вода была совсем близко, и все озеро походило на огромное блюдо с расплавленным серебром…

Она вышла у конечной остановки автобусного маршрута. Поцеловала его в щеку. Губы ее были холодными и спокойными.

— Я тебе позвоню… — сказала она.

Он стремился уехать как можно быстрее.

Петра Ряднова везде, начиная со школы, считали обычным «середняком». В институте тоже особых, успехов за ним не числилось. Укрепился он в числе студентов, которые не блистали оригинальностью мышления, не часто получали стипендию, но и не имели «хвостов». После института прислали его сюда, в Васильевку, где он и работает уже шестой год.

В его жизни не изменилось с той поры ничего. Единственное достижение — это то, что из комнаты в общежитии, куда его поселили сразу после приезда, ушел сосед и Дорошин приказал коменданту не селить туда больше никого, чтобы дать возможность Ряднову работать иногда ночами. Многие из холостяков, приехавших позднее Петра, уже получили однокомнатные квартиры, а он по-прежнему жил в общежитии и постепенно стал самым старшим по сроку проживания. Постепенно обзавелся немудреным хозяйством, вроде кастрюлек, сковородок, и в общежитской кухне пользовался уважением среди женщин как человек домовитый и к жизни приспособленный, в отличие от всего прочего легкомысленного и бесшабашного мужского племени. Выпившим его не видели никогда, и не потому, что он был чужд этого порока, а потому, что пил редко и пьянел трудно. Удивительным было то, что никто из соседок по общежитию, восхваляя его хозяйственные способности, тем не менее не воспринимал его как потенциального жениха: может быть, этому способствовало то, что его никто и никогда не видел ни на танцах, ни в кино. Привычным в его облике стал рыжий поношенный портфель, из которого всегда торчали рулоны свернутой бумаги и откуда, у всех на глазах, он обычно вынимал на кухне немудреный холостяцкий провиант. Носил он всегда один и тот же серенький в мелкую клетку костюм, но рубашка всегда была чистой и с галстуком, даже не глядя на изнуряющую летнюю жару.

А может быть, не поглядывали на него женщины из-за того, что знали: каждую свободную минуту, которая только могла выдаться у Ряднова, тратил он на посещение одиннадцатой комнаты.

Называли ее семейной, хотя никакой семьи там не было, просто жила, в ожидании квартиры, обещанной персонально Дорошиным, экономист Галина Сергеевна, маленькая, белобрысая, с коротко остриженными волосами, и двухлетний сын ее Алешка. Приехали они откуда-то с Севера, с двумя небольшими чемоданами, и несколько недель жили в гостинице, пока Галине Сергеевне не удалось попасть на прием к Дорошину, и тот сразу же решил вопрос к большому неудовольствию многих матерей-одиночек, которым было отказано в общежитии еще до приезда Галины Сергеевны. Однако недоброжелательность к новенькой вскоре исчезла, потому что оказалась она человеком добрым и общительным, очень быстро сдружилась почти со всеми женщинами на общежитской кухне и охотно помогала пожилой уборщице тете Клаве мыть полы в коридорах на втором этаже, где неаккуратные мужчины оставляли своими сапогами, особенно в осеннее время, самую настоящую грязь. Уже через неделю все жившие в общежитии знали историю Галины Сергеевны, которая бросила в Воркуте своего пьющего мужа и убежала из дома, прихватив лишь самое необходимое. Потом, когда у нее возникли трудности с разводом, почти весь третий этаж общежития, где жили женщины, перебывал в народном суде, убеждая юристов в том, что муж Галины Сергеевны не имеет права на такую жену, и к этой кампании удалось даже подключить Куликову — Васильевскую знаменитость, шофера «БЕЛАЗа», депутата областного Совета, женщину резковатую и решительную. С ее помощью удалось наконец устроить все, и Галина Сергеевна получила право взять обратно свою девичью фамилию и избавиться от бесконечных посягательств бывшего супруга, который каждую субботу названивал в общежитие по междугородной. Галина Сергеевна вначале терпеливо объясняла ему, что все кончено, что больше мучиться она не желает, что она хочет только одного в этой жизни: покоя, однако эти доводы, видимо, не оказывали решающего влияния на ход мыслей ее собеседника, поэтому вскоре она просто перестала подходить к телефону и все разговоры охотно вела за нее тетя Клава. Она садилась поудобнее у телефона, и начиналась беседа, в которой принимали участие все свободные жилички третьего этажа.

— Тимоша, — говорила тетя Клава, — ты человек понятливый, надо понимать… Иначе Галина Сергеевна за тебя б и не пошла… Значитца, был ты человеком… А теперь разбаловался… Как жить-то прикажешь ей? Она-то вишь какая… Слабенькая да крохотная… Да? А ты кто по специальности? Забойщик? То-то и оно… Деньгами, значит, избалованный… А бабе не деньги нужны, не деньги… Бабе мужняя ласка требуется да разговор ладком и без крику… Ты-то небось как домой, так шум поднимал? Во-во… а каково ей с тобой? Думать надо, Тимоша. Уже понял все? Так что ж толку-то? Она теперича тебе просто знакомка. Теперича ты на нее правов никаких.

Сидящие рядом подсказывали наперебой, и тетя Клава вела беседу дальше:

— Вот тут девки мне говорят, что начинай заново ухаживать… Снова как впервой… В кино пригласи. Далеко ехать? Так чего ж ты нам тут голову морочишь, коли далеко? Прощевай. А то мне холл надо мыть, нету времени тут с тобой. И звать я никого не буду, потому как с кавалером она в кино пошла. Вот так, Тимоша.

И клала трубку.

Ряднов однажды зашел в одиннадцатую за чем-то и с той поры стал бывать здесь очень часто. Обычно он приходил, садился на стул в углу комнаты и долго глядел, как рукодельничает Галина Сергеевна. Иногда он ходил в ясли за Алешкой; однако старался, чтобы никто из знакомых его при этом не видел, — больше всего почему-то опасался он встречи с Рокотовым. Иногда Галина Сергеевна тоже приходила к нему в гости, и тогда он старательно наводил порядок в своей комнате, и в этот день, когда предполагался визит, его нельзя было задержать в мыслительной ни на одну лишнюю минуту.

Ему нравилось, когда говорила Галина Сергеевна. У нее голос был какой-то уютный, ласковый, и все в ее комнате было озарено этой домовитостью и устроенностью, и после посещений одиннадцатой ему совсем плохо было у себя, и он шел побродить по городу, чтобы подумать о себе, о деле, о людях вокруг. У него трудно складывались взаимоотношения с окружающими, он был резок, прямолинеен, «недипломат», как иногда говаривал Григорьев. Он привыкал долго к определенному складу жизни, но затем так же нелегко отвыкал. Это его качество и удивительную работоспособность знал Дорошин и приласкал Ряднова, взял его с участка в мыслительную, и теперь Петр был одним из самых старых сотрудников шефа по стажу нахождения в КБ. Одни приходили и уходили на другие участки, как Рокотов, другие, как Григорьев, только недавно стали фаворитами Дорошина, а Ряднов уже пересидел за всеми столами в мыслительной, потому что, когда уходил кто-либо, в комнате начиналось переселение. И вот недавно круг замкнулся, потому что вернулся Петр на то место, к тому столу, с которого когда-то начинал.

Галина Сергеевна понимала его лучше других. После смерти отца минувшей зимой у Ряднова не осталось на свете человека, с которым можно было бы поговорить.

А с этой недавно еще узнанной женщиной у него установились отношения доверия и простоты. Их разговоры были бы для посторонних почти непонятными, во всяком случае странными. Но для них эти скупые, почти неоконченные фразы были своеобразным ритуалом, известным только им, и непосвященность других придавала разговорам этим особую прелесть.

— Ходил в лабораторию… — сказал он, и Галина Сергеевна поняла, что его волнует отсутствие окончательных результатов анализа с Кореневки. Весь комбинат знал, что буровики вчера дошли до слоя богатой руды. Теперь работала лаборатория, и вскоре должно было стать ясно: не мартышкин ли труд заставил делать «мыслителей» беспокойный Рокотов.