«Если ей только семьдесят» — тихо произнес Масленка по-английски. — «не лучше будет вернуть ее домой?»

Яростная Песня покачала головой — «Разорвав связи, она уже не может вернуться назад».

Пони хмурился, пытаясь успеть за ходом разговора. Молодой воин учил английский, но еще недостаточно хорошо владел им. Он понял достаточно, чтобы добавить по-эльфийски. — «Между семьюдесятью и большинством детям разрешается разрывать связи с семьей для образования новых общин. В семьдесят я решил присоединиться к Брату Волку здесь, в Западных Землях».

Мать Пони была секаша отца Ветроволка, Длинного Ветра. Если Масленка все правильно понял, Пони суждено было прожить всю жизнь в семье Длинного Ветра.

«Ты — секаша» — Яростная Песня указала на то, что к Пони не относились обычные правила. — «И ты ушел с благословениями. Волк — твой боевой товарищ. Став вице-королем Западных Земель, он прославил свой клан. Ему нужна была поддержка клана чтобы удержаться на достигнутой позиции. Большинство же семей рассматривают уход ребенка как предательство».

Масленка вздохнул, вспомнив разговор Радости с Царапиной от Шипа. — «Она разорвала связи».

Радость уткнулась лбом в спину Масленки и сказала — «Моя мать, она, она назвала меня лгуньей».

Ложь была непростительным грехом для эльфов. Назвать кого-то лгуном означало — нанести величайшее оскорбление. Масленка хотел сказать ей, что все обойдется, но это были пустые слова, по сравнению с тяжестью оскорбления.

«Но… я думала дети слишком ценны для такого». — Тинкер пробормотала по-английски. — «Они точно не возьмут ее назад?»

«Это очень сложно». - ответила Яростная Песня. — «Решение принимает глава семьи, а не ее родители. Если ее Сама достаточно стара, чтобы помнить все ужасы правления Клана Кожи, а, скорее всего, так и есть, тогда они сочтут любые изменения в общине предательскими по отношению ко всему клану. Обычно за это забивали камнями».

Тинкер с жалостью посмотрела на Радость и криво ухмыльнулась Масленке. — «Поздравляю, ты — папа».

Вот, за что он так любил свою кузину. Для Тинкер было не важно, что Радость — эльфийка, да еще и из Клана Камня, она видела перед собой просто попавшую в беду девочку.

«И еще, пропал пара». — Масленка рассказал им про Шелест Листьев. — «Я сходил на вокзал и поговорил с местными эльфами. Они видели, как он приехал, и то, что он принадлежит к Клану Камня, поэтому и проигнорировали его. Я подключил АНБ, ЗМА и полицию к его поискам, но они до сих пор бубнят, что ему уже почти исполнилось сто лет».

Яростная Песня зарычала от гнева.

«Даже Мейнард?» — спросила Тинкер.

Масленка покачал головой — «Я не связывался с Мейнардом напрямую. Только вечером стало известно, что мальчик пропал. Я поговорил с кое-кем из ночной смены и хотел сам идти искать его, но мне нужно присматривать за Радостью».

«Я позвоню Мейнарду» — ответила Тинкер. — «И подключу Виверн…».

«Мы поговорим с Вивернами» — сказал Пони.

«Отлично» — Тинкер ткнула Масленку в грудь — «Не смей в одиночку искать его. Повсюду полно Они и другого дерьма. Радость поддержкой не считается. Либо ты звонишь мне, либо берешь с собой того, кто умеет задать жару».

«Хорошо» — пообещал Масленка, зная, что ему придется сдержать слово.

После ухода Тинкер и ее Руки, квартира снова стала огромной. Масленка отвлекся от внезапно наступившей тишины, взявшись за изучение содержимого корзин с едой, принесенных Тинкер из Маковой Лужайки. Похоже, в анклаве решили, что Масленка помирает с голоду. Учитывая содержимое его кладовой, они не далеко ушли от истины. Надо бы пополнить запасы, пока она совсем не опустела.

Однако, ему казалось неправильным заниматься домашними делами, пока где-то в городе бродил потерявшийся ребенок. Он пообещал Тинкер не заниматься поисками во многом потому, что не мог даже представить, откуда начать. Прошло очень много времени с того момента, как Шелест Листьев покинул железнодорожную станцию. Мальчик мог за день добраться до любого места в городе. Куда он успел дойти? Вокзал находился на треугольнике, образуемом реками Аллегейни и Мононгахела. Не пересекая реку, он мог пройти не больше мили в одном из трех направлений. Какие указания дал ему Звон Ветра, чтобы добраться до Мозера? Включали ли они: «если выйдешь к реке, быстро развернись и уходи»? Берег реки был опасным местом. Этот участок Аллегейни кишел прыгучей рыбой.

В его воображении внезапно возник пугающий образ кучки дорожных сумок, лежащих у воды. Может ему стоит проверить берег.

«Возлюбленная Тинкер Ветра совсем не такая, какой я ее представляла». — Радость нарушила тишину. — «Она так… так… так похожа на небо».

Масленка рассмеялся — «На небо?»

«В Летнем Дворце только о ней и говорят — новая доми Клана Ветра то, новая доми это. Мы отловили Звон Металла, чтобы он рассказал нам о ней. Он ответил, что не знает слов, которые могут полностью описать ее, а любые неверные слова будут предательством по отношению к его доми.

Бедный Звон Ветра. Похоже, он единственный из Восточных Земель, кто встречался с Тинкер. Когда ему пришлось уехать, Тинкер еще была простым человеком, ховербайкером, и периодически помогала Неканаин в настройке аппаратуры на время гастролей. Летом же случайная встреча с Ветроволком подбросила ее до статуса доми Западных Земель.

«Звон Металла сыграл эту песню и сказал, что она точно отражает ее дух». — Радость напела мелодию, которую Масленка сразу же узнал. Он сочинил ее для Тинкер, но так никому и не рассказал, что она была о ней. Масленка назвал ее — «Годзилла Питтсбурга». Судя по всему, Звон Ветра распознал Тинкер в пафосной мелодии.

«Когда он сыграл мне эту мелодию, я могла представить только небо. Какое оно большое и бесконечное, как у тебя захватывает дыхание, когда ты смотришь на него. Ты не можешь схватить его или завладеть им, а только смотреть и восторгаться».

«Да, это точно она» — сказал Масленка.

«Как думаешь, она найдет Шелест Листьев?»

«Если это возможно, она сделает это» — ответил Масленка.

«Что будет с остальными?»

«Остальными?»

«Говорили, что Сыну Земли необходимы представители клана, чтобы утвердить наши позиции в Западных Землях. Большинство даже не могли подумать о том, чтобы зайти так далеко в дикую местность, но Сын Земли собирался поддерживать всех, кто дойдет до Питтсбурга. Это был шанс всей жизни для мечтающих основать свой анклав».

«Я не знаю» — ответил Масленка. — «Все будет зависеть от Клана Камня».

Царапина от Шипа сказала, что Драгоценная Слеза не может никого взять к себе, а на Лесной Мох нельзя положиться. На что надеялся Клан Камня, отправляя свой народ в Питтсбург? Неужели они действительно просто скидывали всех в город и надеялись, что им удастся выжить?

«Пошли» — сказал он.

«Куда мы идем?»

«На вокзал».

Масленка всегда любил наблюдать, как поезда прибывают на станцию. Большой дизельный состав подошел к тупиковым упорам с рыком, пронизывающим до мозга костей. Тормоза зашипели, и вагоны, вздрогнув, остановились. На мгновение он снова оказался в Бостоне, где, держась за руку матери, ожидал, когда они отправятся в необыкновенное приключение. Вниз к пристани, смотреть, как высокие корабли распускают свои яркие паруса. В парк Бостон Коммон, кормить уток, плавающих рядом с лебедиными лодками. На продуваемые всеми ветрами прибрежные острова, запускать воздушного змея. Куда угодно, где его отец не напивается до кровожадного безумия.

Иногда его мать говорила о том, чтобы сесть на поезд и уехать далеко далеко. Она держала документы на иммиграцию в Эльфдом в закрытом отделе своей сумочки на случай, если им придется искать спасения в другом мире. Когда-то их предок прибыл с Эльфдома, и они всегда могли вернуться туда. Они оба хорошо говорили на эльфийском — этот дар передавался в семье из поколения в поколение. Мать с сыном использовали его в качестве своего секретного языка, ходя на цыпочках вокруг пьяного отца. Она устроится работать переводчиком, и они будут жить с дедушкой, которого он до этого никогда не видел.