Но будем справедливы к редакторам, они не сами придумали всю эту чепуху. Они честно придерживаются объяснения Раши; не забывайте, что уже почти тысячу лет его комментарий является обязательной частью традиционного образования; иудаизм без Раши — все равно что поп-музыка без Битлов.

В комментарии к стиху о сосцах Раши ссылается на мидраш к Песни Песней: «Два сосца, которые кормят тебя. Это Моисей и Аарон». Два источника, питающие сынов Израилевых, — закон, данный Моисеем, и жертвоприношения, которые совершали первосвященник Аарон и его потомки. Конечно, ни о чем подобном в тексте Песни не сказано, и многие поколения еврейских школьников сталкивались с этой неувязкой: в книге говорится одно, а взрослые утверждают, что имеется в виду совсем другое. И каждый раз дети (в данном случае — мальчики), усвоив толкование, переносили его на окружающую действительность: теперь мы знаем, что такое «грудь» на самом деле, поэтому называть всякую грудь «грудью» было бы неточно, более того — неверно. Если буров искусственно «вставили» в текст, то Моисея с Аароном насильно «вытащили» из него. Толкование стали применять не к литературному описанию предмета, а к самому предмету — и в то же время оно осталось толкованием конкретного библейского стиха. Раз сосцы женщины из Песни Песней — Моисей и Аарон, значит, так можно сказать о любой женской груди, ну а если грудь и впрямь хороша — тогда это «красивые Моисей и Аарон». Хорошее название для бренда кошерных бюстгальтеров.

Наверно, каждый, кому доводилось много общаться с евреями (выходцами из Европы), замечал особенность этих, зачастую вполне славных, людей: даже если найдется что-то не вызывающее у них неприятия — бурного одобрения оно уж точно не удостоится. Такое впечатление, что им вообще ничто не может понравиться.

Евреи могут держаться сухо, но это не значит, что им все безразлично. Я бы сказал, они как раз слишком переживают. Однако, согласно их мировоззрению, проявление любви — первый шаг к потере: если «те» узнают, что вы любите что-то, они попытаются его отнять. Веками еврейские родители твердили детям: единственное, чего «те» не могут отобрать, — образование. Поэтому, если уж любить, то втихомолку, чтобы никто не увидел, а лучше всего придумать шифр: свои все поймут, а чужие не заметят ваших привязанностей. Одобрение должно быть молчаливым; вслух можно только ругать. Если случайно вырвется доброе слово — немедленно сплюньте; если не можете удержаться от комплимента, тогда выразите его в форме проклятия: «Из зи шейн? Майне соним золн зайн азой миес» — «Красива ли она? Чтоб мои враги были настолько же уродливы [насколько она прекрасна]».

Идиш — это вам не клуб по интересам, он скорее найдет отдушину для чувств, чем поделится ими с окружающими. Но не вините евреев: они — заложники неуправляемых высших сил. Мало того что жизнь клал исроэл («народа израильского») проходит в бесконечном изгнании, мало того что их окружают гои — вдобавок ко всему их денно и нощно осаждают шейдим, рухес, клипес, лейцим, мазиким и дибуким: демоны, духи, черти, бесы, домовые и неприкаянные души. Единственный смысл их жизни — в том, чтобы рушить наши надежды, портить радость. Они ненавидят человеческое счастье и успехи. От нечисти нельзя укрыться: «Аба Биньямин говорит: „Если бы было дано право глазу видеть демонов, ни одно творение не вынесло бы такого ужаса“. Абайе говорит: „Их больше, чем нас. Они окружают нас, как вал — яму“. Рав Хуна говорит: „У каждого из нас слева тысяча, и десять тысяч — по правую руку“» (Брохойс 6а). И все эти существа ждут не дождутся, когда кто-нибудь скажет: «У вас такие красивые дети!», забыв добавить кейнеѓоре (не сглазить бы[19]) или трижды сплюнуть в конце. Мало кто из ныне живущих идишеязычных евреев признается, что верит в чертей или сглаз, но подобные формулы и обычаи настолько прочно закрепились в языке, что без них предложение звучит как-то… не так. Даже евреи-материалисты не осмеливаются пропустить кейнеѓоре, хвастаясь детьми, пока те не слышат.

Идиш, в отличие от современного английского языка, — настоящий дом с привидениями, где вовсю резвятся бесенята и бушуют темные силы. Все эти Шейдим (ед. ч. — шед) считаются евреями: они чтят Тору, выполняют все мицвы, положенные еврейской нечисти, строят свою жизнь по принципу «Не дай ближнему своему преуспеть» и существуют — с Божьего благословения и при Его активном содействии — афцилохес, назло всему миру. Они — это те же мы, только невидимые; подобно нам, шейдим склонны нападать на единоверцев.

Еврейская нечистая сила, прославленная благодаря творчеству Исаака Башевиса Зингера, известна под разными собирательными названиями: ди ейнике («те», «другие»), ди ништ гуте («нехорошие»), ди гуте лайт («хороший народец») и ди рехте лайт («народец что надо», «сами знаете кто»). Все они — хицойним, то есть «чужаки», нечисть. Их потусторонний мир зовется ситре ахре, «другая сторона». Каждый из злых духов — клипе, что в дословном переводе означает «скорлупа» (наросшая на искре Божией, чтобы заслонить ее свет и парализовать ее святую силу).

В разговорной речи клипе означает «стерва» или «надоедливый ребенок»; клипе-стерва напоминает свою потустороннюю тезку враждебностью, клипе-надоеда — неугомонностью. В первом случае мы имеем дело с типичной мегерой, помесью ведьмы на метле и Пэрис Хилтон — непрерывно вопящая вздорная баба, непонятно, как с ней кто-то может жить. Во втором случае перед нами приставучий, вечно ноющий ребенок (такой маленький, а уже квечит), которому всегда кажется, что ему уделяют недостаточно внимания. Сколько с таким ни возись, ему все мало. Считалось, что эти два типа характера не могут уживаться в одном человеке, — но тут появилась Кортни Лав.

Что касается клипе-духа, у него есть много подвидов. Их названия обычно взаимозаменяемы, если речь идет о настоящих бесах, но, когда эти слова употребляются в переносном значении, у каждого из них появляется свой смысловой оттенок. Чаще всего в идишской речи упоминаются такие черти, как мазик, лец и руэх.

Мазик, от ивритского корня, означающего «ущерб», «вред», — полтергейст или злой домовой, из тех, что приходят по ночам портить башмаки, над которыми вы трудились целый день. Еще так называют умного зловредного ребенка (Барт Симпсон, только обрезанный) или бесшабашного рубаху-парня, вроде героев Эррола Флинна или Дугласа Фербенкса. Мазик аф эпес — «спец по части чего-то». Эр из а мазик аф зинген — «он чертовски хорошо поет». Еще мазиком называют нежно любимого пройдоху, выросшего Барта Симпсона. Представьте, что вы по-дружески, восхищенно толкаете товарища в бок со словами «Ах ты сукин сын!»; на идише ваше восклицание прозвучит так: «Мазик вос ду бист!».

Лец — насмешник, зубоскал, нахал (от того же корня, что и ивритское лац, «шут»), а также особый вид нечисти. Если мазику нравится сам процесс разрушения, то лецу — результаты: напакостив, он не убегает, а держится неподалеку, любуясь плодами своих трудов. Это озорной, хитрый бес; его не одурачишь, уговорив обернуться мошкой и забраться в бутылочку. Применительно к человеку «лец» означает «шутник», вечный остряк из задних рядов.