Лучший пример того, какое развитие в идише может получить религиозный обряд, — церемония, которую совершают перед Йом-Кипуром. Живого петуха (или курицу^{41}) вертят в воздухе, говоря: «Это — моя замена, мой заместитель, мое искупление. Этот петух/курица умрет, а мне предстоит долгая, добрая и мирная жизнь».

Христиане выбрали для такой цели Иисуса, евреи — домашнюю птицу. Ритуал называется шлогн капорес (шлогн — «бить», а к слову капорес мы вернемся немного позже); на протяжении ста лет им пренебрегали и даже презирали, а сейчас начали понемногу возрождать, но даже те, кто его соблюдает, признают, что смотрится он несколько странно. Во времена своего расцвета традиция была так популярна, что некоторые раввины начали протестовать против нее, — и так не похожа на все остальные традиции, что переводчик «Писем темных людей»^{42} (памятник европейской сатиры шестнадцатого века) использовал шлогн капорес как довод в защиту сынов Израиля от недоброжелателей. В «Письмах» упоминаются споры, возникшие вокруг немецкого ученого, христианина Иоганна Рейхлина и его выступлений в защиту Талмуда (его доступности христианам). Сатира была направлена против плохих парней, во главе которых стоял мешумад (еврей, отрекшийся от иудаизма) по фамилии Пфефферкорн. В 1909 году «Письма» перевел на английский Фрэнсис Гриффин Стоукс (тоже ученый-нееврей). Стоукс, разозленный нападками Пфефферкорна на евреев, насмехался над его утверждениями: дескать, на иудейский Новый год принято выворачивать карманы на берегу реки, а в канун Судного дня — вертеть над головой живых кур.

Такова трагедия еврейской жизни в изгнании, почва, из которой идиш был вынужден расти: вы в точности описываете ваши религиозные обряды, а все думают, что это антисемитская клевета. Выворачивание карманов на Рош ѓа-Шана называется ташлих (буквально — «ввергать»), слово взято из Книги пророка Михи (7:19): «Ты ввергнешь [ташлих] в глубины моря все грехи их». Этот обряд и сейчас широко распространен, но он не подарил идишу ни одной поговорки. Зато от шлогн капорес пошло множество выражений, даже не связанных с Йом-Кипуром.

Капорес — множественное число от капоре. Слово пришло из лошн-койдеш, оно образовано от того же корня, что и Кипур в «Йом-Кипур», и означает «искупление», «отпущение грехов». Шлогн капорес — «бить петуха отпущения»; это единственное название данной церемонии. Птицу берут за ноги и трижды вращают вокруг головы, после чего режут. Раньше кур раздавали бедным — которые, ясное дело, не были рады такой щедрости: не очень-то приятно питаться грехами богатого ближнего своего. Теперь денежный эквивалент курицы отдают на благотворительные цели.

Почему именно куры? Потому что коровы слишком тяжелые. Спрашивать «а почему куры?» — все равно что «а почему евреи?». Кур хватают, мучают и казнят — ведь они дешевые и легкие; кроме того, ивритское гевер означает и «петух», и «мужчина». Око за око, зуб за зуб, мер за рубьо, а гевер за гевера: добрая половина иудаизма основана на каламбурах, а люди еще удивляются, почему евреи такие смешные.

Капоре ни с того ни с сего поднимают в воздух и начинают ей размахивать. Птица не понимает, в чем дело, она испугана. А что случается с птицами от страха?… Моя мать всю жизнь питала отвращение к курам и всему, что с ними связано, поскольку в детстве пострадала как раз от такой неприятности с капоре, — и, видимо, это был не единственный случай: теперь в религиозных газетах можно встретить объявления, предлагающие «живых капорес в памперсах». Я уверен, что в каких-нибудь религиозных общинах ведутся жаркие споры о том, какие подгузники надевать на кур — «Памперс» или «Хаггис». То, что традиция сохранилась и даже распространилась, — дело рук (точнее, макушек) хасидов: уже почти все религиозное еврейство давно заменило кур на благотворительные взносы, а хасиды продолжали шлогн; возможно, именно этим объясняется их загадочный обычай носить широкополые шляпы.

Человек, впервые попавший на шлогн капорес, зачастую кукт ви а ѓон ин бней-одем — «смотрит, как петух на молитву Бней Одом»[18], то есть совершенно растерянным взглядом. Он не может понять, что творится, поскольку слишком потрясен. И немудрено — вот если бы на вас надели подгузник, перевернули вниз головой, поднесли к молитвеннику, из которого кающийся зачитывает «Бней Одом», а потом начали крутить в воздухе? Когда-то эта поговорка была излюбленным выражением учителей в хедере — именно так они описывали отчаянные попытки ученика истолковать текст (причем обычно учитель говорил все в лицо ученику). О человеке, оцепеневшем от ужаса, так не скажут. Обычно поговорка означает, что человек слишком глуп, чтобы разобраться в происходящем, — даже если все ясно как божий день. «Представляете, я нажимаю кнопку звонка, а она стоит за стеклянной дверью и кукт ви а ѓон ин бней-одем» — ну не видит она связи между звуком из стены и гостем, который хочет войти.

Жертвенная птица — капоре-ѓон («петух отпущения») или капоре-ѓун («курица отпущения»), а вот название капоре-ѓиндл («курочка отпущения») употребляется только в переносном смысле. Оно означает «невинная жертва, которая расплачивается за чужие грехи»; капоре-ѓиндл часто переводится как «козел отпущения». Интересно, что хотя само понятие «козел отпущения» пришло из Библии, евреи заинтересовались этим образом только тогда, когда капорес и идиш уже глубоко укоренились в их быте: ни библейское се’ир л’азазел (дословно «козел для Азазеля»^{43}), ни талмудическое се’ир ѓа-мишталеах (дословно «посланный козел») в идиш не попали — что тем более странно, если учесть, что по-французски «козел отпущения» — bouc émissaire, а это буквальный перевод талмудического названия. Делать человека козлом отпущения — очень в духе христиан: Иисус стал капоре-ѓиндл для человечества и всех его грехов. Видимо, евреи переняли выражение у соседей, но заменили Иисуса и библейского козла на петуха из уже существующего ритуала, в котором невинное создание тоже умирает за чужие грехи.

Идиш взял христианскую трактовку жертвоприношения, описанного в иудейской Библии… и переделал ее на другой манер, ни христианский, ни библейский, — не козел гибнет за народ, не Спаситель за человечество, а курица — за одного отдельно взятого человека… и все это не потому, что идиш хотел высмеять данную христианскую идею, а потому, что он сам подпал под влияние христиан. Люди нуждаются в чувстве защищенности, уверенности, а ритуал жертвоприношения вызывает это чувство. Перечисление библейских жертвоприношений входит в традиционную еврейскую молитву, но жертвы не могут быть принесены на деле, пока не придет Мессия и не отстроят Храм. Для христиан, леѓавдл, источником душевных сил и даже некой временной власти является идея жертвенности, связанная с Иисусом. Что касается евреев — они позаимствовали образ козла отпущения и переиначили его, просто для того, чтобы как-то примириться со своими горестями, изгнанием, с тем, что в глазах посторонних они — «живое доказательство истинности христианства»… и в то же время не чувствовать себя виноватыми во всем. Благодаря шлогн капорес они поняли, как это сделать.

Но страдалец-искупитель — лишь одна из ипостасей еврейской курицы. В идише есть выражение, тесно (хотя, может быть, и не явно) связанное с капоре-ѓиндл, — верн ди капоре. От этой фразы веет страстью и смертью. Говоря кому-то «вер мир ди капоре» («стань моим жертвенным петухом»), вы тем самым приказываете ему умереть. Чтобы человек стал вашим капоре, вам надо трижды прокрутить его в воздухе, а потом убить — желательно за вашу собственную провинность. А сказав «вер ди капоре фар мир» (фар — «для»), вы, как это ни дико звучит, приказываете собеседнику влюбиться в вас. Верн ди капоре фар кого-нибудь означает, что человек так одурел от любви, что готов позволить вам покрутить его над головой, а потом разрезать на кусочки и раздать бедным. Известная песня на стихи Айры Гершвина «Я без ума от тебя, малышка» на идише звучала бы как «Их вер ди капоре фар дир, кеценю». Я становлюсь жертвенным петухом ради тебя, котеночек.