Мелкие новости этих дней. Вчера пришло сразу 2 письма, о которых еще у столовки сообщил мне Палыч. Одно – пакет с ФЕОРовской литературой, последний раз присылавшейся, по–моему, еще в декабре 2009 г. Вспомнили... Второе – еще того чище – от моей (?) Ленки, поздравление с д/р (открытка) и письмо – ответ на мое месячной давности, написанное прямо на поздравительной открытке к ее д/р. Письмо теплое, приятное, согревшее мне немножко душу, хотя, как обычно, половину текста из–за ее почерка я не понял. И – самое главное – на этот раз она почти не задержалась с ответом и с относом ответа в почтовый ящик – всего неделя задержки! :) И лучше все же, когда поздравление приходит на 20 дней раньше праздника, чем на месяц или 2 позже...
А сигаретчик все бегает по зоне, изредка забегая ко мне на 11–й, – ищет новый телефон. Вчера уж было хотели идти выбивать в ларьке деньги – 3000 все–таки! – но он, засомневавшись, отменил все: во–первых, продают его через какие–то n+1–е руки, могут “проложить”, т.е. настучать, и т.п.; во–вторых же – не дают нормально посмотреть, продавец показывает только из своих рук, так что вполне м.б., что это какая–то еле живая рухлядь, за которую тут просят 4000 р. Так что вопрос пока повис в воздухе.
6.8.10. 8–37
О, августовская романтика этого лета – последнего лета на зоне!.. Потом буду вспоминать... Как хорошо, как свежо и прохладно утром, когда я встаю – еще и 5 утра нет – и в одной футболке выхожу на улицу!.. Потом опять будет зной, пекло, марево – и уже на зарядке солнце – багровый медный диск без лучей – уже висит предвестием этого дневного кошмара. Но раннее утро прекрасно! – уже светло и еще свежо. Выходя с 6–го, я глажу каждый раз черную кошку–бедолагу, сидящую возле входа в барак, облезлую, несчастную и явно бесхозную, явно помоечную. Сегодня я даже взял ее на руки. Она мурлычет, когда ее гладят, но почему–то на меня не смотрит – темно–желтые ее глазищи мне удалось увидеть только случайно и мельком.
Любитель моих сигарет опасался не зря – его действительно хотели “проложить” с телефоном, но не просто настучать, как я думал, а хитрее. Оказалось, через 25–е руки ему хотели продать за 4000 р. (очень дорого для простецкой черно–белой “трубы”) телефон с этого же, 11–го барака, принадлежащий, как я с его слов понял, самому старшему и злобному из “козлов” (правда, теперь он имеет среди них здесь ровесника, еще одну столь же злобную мразь, так что уже не самый старший). Продать с тем, чтобы потом забрать обратно – мол, это их (его) телефон, и все тут. А ни о какой купле–продаже его никто и слушать не станет – “барыжные отношения (или движения)” тут официально запрещены, да еще избить может блатная шелупонь за это. В общем, точно так же, как было в 2006 на “Матросской тишине”, на больничке: баландер в “кормушку”, наливая суп, тихонько спрашивает: “труба” нужна? Но если ты клюнешь и купишь у него “трубу” – в тот же (ну, м.б., на следующий) день придет шмон и “отметет” ее. Чистая провокация, короче.
Шнырь, друг сигаретчика, работающий сейчас в ларьке, тихонько сказал мне вчера вечером, что “труба” для меня уже у него – ему ее отдали и она валяется на 13–м. Завтра, мол, приходите (с любителем моих сигарет) в ларек – выбивать чек на 3000 р. в виде платы за эту “трубу” (да еще 1000 р. с него на воле), т.к. она тоже не дешевле предыдущей. Приятная новость, ничего не скажешь – особенно в части отдания 3000 р. за то, что может “пыхнуть” в ближайшее же время...
С ларьком вообще беда. Как ни много там денег – а разбазарить их здесь, среди нищих, но наглых попрошаек, ничего не стоит. Пока вроде бы прекратились траты на “телефониста” – в связи с общим охлаждением отношений с ним и тем, что 1000 р. долга с июня он так и не думает отдавать. Зато сел на шею “запасной вариант” с 8–го – вот уж поистине, сделаешь кому–то добро один раз – и тут же сядут на шею; дашь палец – и они тебе всю руку откусят!.. Должен уже мне 180 руб. ларьком, и не раз говорил, что перевод ему (1000 р.) уже давно пришел, но на счет в ларьке никак не зачисляют, – дело здесь, на этой зоне, обычное и привычное. Но вчера – сперва прислал какого–то парня (шныря?) просить выбить ему 1000 (!!) р. – в долг, пока ему не отдадут его перевод. Я отказал, естественно. Тогда по пути в ларек он как–то подкараулил меня сам – 8–й в это время как раз был в столовке – пошел со мной сам в ларек (проверить, не зачислили все–таки деньги, – нет, не зачислили!) – и стал клянчить опять купить ему в долг целый список, – мол, там на бараке у кого–то (у приехавшего недавно знакомого еще по воле, кажись) день рождения; ну, если не весь список, то хоть что–нибудь, начиная с блока сигарет за 180 р. Только потому, что он – мой последний “легальный” телефон здесь, ниточка, на крайний случай еще связывающая с домом и волей, я потратился на него опять – 290 р. (286, если быть точным). Да 180 в тот раз, – всего, значит, он мне должен 470, и отдача этого долга проблематична (да еще если будет что покупать в этот день на эту сумму).
После ужина пошел к “телефонисту” – нет на месте (хотя обещал, тварь, кого–то прислать ко мне – сказать, когда зайти). От него пошел прямо к этому “запасному варианту” на 8–й. Там (как и на 7–м, впрочем) сидел отрядник – но обычно ведь на всех бараках все звонят и при отрядниках, чем же я хуже? Денег на их телефоне, правда, не было; мать 2 раза поднимала трубку, но не перезванивала; потом вдруг ее номер стал недоступен. В конце концов “запасной вариант” все же дозвонился ей сам и сказал мне, что можно говорить и без перезвона, – спасибо, еще более–менее приличный человек, входит все же в мое безвыходное положение. (Когда узнает о запрете мне пользоваться “трубой” вообще, то, увы, вряд ли войдет...). Мать, как всегда, орала и ругалась вначале, обвиняя меня во всех смертных грехах – и я с удивлением понял из ее слов, какие там странные проблемы со связью, в этом ее пансионате: в помещении не ловится вообще, а на улице – входящие звонки она принимает и может говорить, а вот перезвонить сама – не может! Так что связь с ней до 13–го, когда она вернется в Москву, остается крайне проблематичной. Из ее же слов я узнал, что мразь “телефонист” опять стряс с нее 200, что ли, рублей себе на телефон под обещание в 8 вечера прийти ко мне с “трубой” самому, – но, разумеется, реально появиться и не подумал...
Пятница. Конец 33–й недели до конца. Мне осталось тут 226 дней.
7.8.10. 8–07
Боже, как же осточертело жить в этом безумии, бессмыслице, жутком, нелепом, агрессивном бедламе вокруг! Нету сил...
Вчера под вечер пошли–таки с любителем моих сигарет в ларек – отдавать мои 3 тысячи за телефон. Долго ждали его друга–шныря (теперь уже бывшего, конечно), ныне работающего в ларьке, – он не стоял у ларьковской калитки, а бегал по зоне туда–сюда. Потом пришел и объяснил, что надо ждать “съёма” (работяг с промзоны) в 19 часов, – видимо (точно я так и не понял), получатель моих денег и владелец “трубы” (точнее, один из владельцев) должен был прийти как раз с этим самым “съёмом”. По новому графику (после отмены 7–часовой проверки) ларек работает до 19–30, но реально – “съём” задерживался и только в 19–30 люди (насекомые!) из него как раз пошли с вахту сразу в ларек. Т.е., реально он работает дольше – до 8 вечера, наверное. Сперва мы с сигаретчиком сидели прямо на ограде газона у ларька, на виду у всех “мусоров”, с вахты и из штаба, как раз посередине; потом пришедший шнырь впустил нас во двор ларька, сели там на лавочку – все же не так заметно. От жары и духоты на улице я был весь мокрый.
Короче, оба обещали мне, что вот сейчас отдадут мой чек – и на 13–м сигаретчик заберет уже лежащий там телефон и принесет мне. Сам он обещал зайти после отбоя, и я думал –раз мать недоступна – набрать с него Мане, узнать, как дела. Дело, казалось бы, верное. Но – сигаретчик не пришел!! Я прождал его до 11–ти вечера – ни хрена. Что ж, лег спать. Ситуация усугубляется еще и тем, что его друга–шныря как раз вчера тоже перевели на 10–й – здесь теперь вообще не у кого спросить, в чем дело. Конечно, не хочется думать, что здесь тоже была подстава и разводка на деньги; сигаретчик давно, как я стал с ним общаться (еще он был “ночным”), казался мне человеком надежным, не склонным к подлости и разводкам, как “телефонист”. Что ж, сегодня не придет – завтра, видимо, надо будет самому идти искать его на 10–м; но ясно одно: 3000 р. мои пропали; если с телефоном была всего лишь разводка (а м.б., их и самих развели, такое тоже бывает) – мне их никто уже не вернет...
