Тем временем, “день генерала” на зоне уже начался. Приехал, как я узнал только что из надежного, близкого к “мусорам” источника, :) зам. начальника ФСИН по вопросам конвоирования и охраны – ну да, как же, здесь ведь был побег, это как раз по его части! – и с подъемом обошел по периметру “запретки” всю “жилку” (или вообще всю зону, я точно не понял). Но самая радостная новость, полученная мной из этого источника, – генерал этот должен уехать уже в обед! По баракам, значит, ходить он, скорее всего, не будет... :)
14–30
С утра, после завтрака, пошел густой мокрый снег – и вот до сих пор почти, еще не совсем прошел. Деревья, крыши бараков, земля, жухлая трава, – все на улице белое. Зима... Снег мокрый, разумеется, и не сегодня–завтра стает, так рано зима вряд ли уляжется. Но, – с первым снегом – новое ужесточение режима: обувь оставлять только в “обувнице” (раздевалке), у кого “гады” будут замечены под шконкой – безжалостно велено (“обиженным” уборщикам) выкидывать. Персонально мне не было сказано еще, но это не за горами. Командовало одно животное–“общественник” (вот уж воистину – козел!..), но, естественно, при полной поддержке завхоза, если тот услышит или его на эту тему спросят. Между тем, всем отлично известно, что (как и на 13–м, да и на всех бараках) обувь пропадает, и с этим ничего нельзя поделать: встаешь утром – а твоих ботинок там нет! Потому–то и держат их многие под кроватью – иначе в чем выйти–то, в тапочках? За тапочки, кстати, “нарушение” могут записать, если у столовой где–нибудь увидят. У меня, к счастью, сейчас 2 пары обуви – прошлогодние летние “гады” и летние же вольные, купленные недавно за сигареты. Для меня пропажа одной пары не будет такой уж катастрофой, но все равно – тут не бывает “лишних” вещей. Поэтому приходится поневоле думать, как отбиваться, когда начнут докапываться уже до меня лично. Только четкий, категорический отказ подчиниться и – если понадобится – просто надеть ботинки и ходить по бараку в них. Снимать только на ночь и прятать за торец шконки, к стене...
Баулы под шконками тоже, разумеется, по–прежнему под запретом (даже еще более строгим, чем на 13–м, – там хоть только на время комиссий требовали убрать, а тут – вообще). Уходя в столовку, я как и там, каждый раз рискую их не найти под шконкой – выкинут, да и все (только на 13–м особо некуда было выкидывать, там был глухой тупик “продола”, а тут есть куда)... Сейчас продуктовый баул почти пуст, занимает мало места, спрятать его глубоко под шконкой не так трудно. А через 2 дня, когда мать привезет передачу (послезавтра – короткая свиданка), – он будет набит доверху, и как его ни запихивай, ни прячь – все равно с обеих сторон шконки, даже сдвоенной, виден...
А начальство никакое сегодня так себя и не проявило – ни по зоне не ходило, ни у столовки не стояло, ничего. Да и зачем мы этому генералу?.. Сейчас он уже, надеюсь, уехал, а к вечеру, м.б., и остальное начальство. Все обошлось и на этот раз?..
28.10.09. 14–55
Второе дыхание, что ли, открылось, но только – заметил я – стало мне малость полегче; нет уже того чувства невыносимой, давящей, свинцовой усталости, которое было у меня почти с самого начала – и осенью 2006 года, еще в тюрьме, и в 2007–м, и год назад, в 2008–м, и даже еще этой весной... Полегче стало. На все уже стало плевать, – еще больше, чем раньше. Связано это, видимо, с тем, что появился просвет впереди, – все меньше и меньше остается мне сидеть; вот уже всего 508 дней осталось, год , 4 месяца и одна неделя... Да еще с тем, что уже большой – бОльший из всего пока написанного – кусок дневника сумел отдать я на волю. Как бы там ни было – не пропадут мои здесь мучения безвестно, не канут в Лету; останется память...
А новости довольно мрачные. Пришел сегодня Палыч – и сразу же вызвал меня к себе, вручать очередное письмо от Стаса Журавлева из Самары. Очень удачно получилось: я зашел, как только он открыл свой кабинет, а вслед за мной туда ломанулась толпа блатных – забирать свои матрасы, одеяла и пр., коих в его кабинете была навалена целая беспорядочная груда. И тут–то (при мне) он им и говорит: выйдите все отсюда, никто ничего не заберет, потому что в понедельник все начинается сначала – приезжают опять те же самые!..
Тот же самый генерал, 2–й раз? Невероятно! Поэтому, конечно, поверил я словам Палыча с некоторой оглядкой. Но все равно – он тут работает, знает все точнее, чем зэки по смутным слухам; да и кто–то из других, не генералов, здесь бывших, могут ведь и впрямь приехать опять... Значит – опять эта истерия, опять прятать одеяло, баулы, одевать “гады” на обед, опять, не дай бог, шмоны, опять сгребать скорей–скорей все вещи в баулы и переть на улицу... Тоска охватывает смертная при одной этой мысли.
Потом – уже по слухам среди зэков – услышал я версию, что приедет Большаков. Это, конечно, совсем другое дело; но – истерия “козлов” в секции по поводу уборки и прятанья (а не то – выкинут!) всего и вся будет такая же, как была сейчас, перед “генералом” (и такая же, кстати, как у блатных, заправляющих на других бараках. Здесь, в этой секции, в роли блатных, всем командующих, – “козлы”).
“Прячьте всё и прячьтесь сами!”
30.10.09. 8–25
Все тает и капает, но снег идет вот уже больше суток, со вчерашней зарядки. Опять все вокруг белое – земля, крыши, деревья; пейзаж совершенно зимний. За перила и вверх, и вниз со 2–го этажа, из барака на улицу – голой рукой за лежащий на них снег...
Вчера был обычный день, обычная суета. Обычное вымогательство... Сходил на короткую свиданку – приезжали мать и Фрумкин. С ним мы даже не поругались, как в тот раз, :) но он, как обычно, быстренько убежал, – курить...
Передачу, все 23 кг, на этот раз волок полностью сам, весь путь от вахты до барака, и самому же пришлось втаскивать наверх, в барак, – никто и не подумал помочь. И – видимо, во время проверки было вслух объявлено, что я на свиданке. Первым, сразу после обеда, пришло чмо, на чей телефон иногда в барак дозванивается мать. Начало оно с того, почему ж я вчера не сказал, что мать едет на свиданку, и она тоже не сказала, – вы сговорились, что ли? Я бы, типа, дал “трубу” по–другому, – быстрее, что ли, приоритетнее :), или хрен его знает, что оно имело в виду. Сидит за квартирную кражу, через 4 месяца уже домой, и стало мне объяснять, что, мол, красть – это нормально, это работа такая, а деньги дают возможность свободной жизни, независимость, комфорт и т.п. Нечисть конченная, короче. Но я–то понимал, зачем это чмо пришло, и вскоре оно подтвердило: дай, мол, чего–нибудь пожрать, угости! Меня разбирал внутренний смех, перешедший тут уже, по–моему, и во внешний.
Пользуясь случаем, я с его телефона позвонил матери – они все еще сидели тут, около зоны, ждали вечернюю электричку в Нижний. Но тут – не успел я ничем еще “угостить” его– заявился “телефонист”, тоже большой любитель угощений, да еще со своим дружком–соседом. Оказывается, он заходил после проверки, меня не нашел – и словоохотливые соседушки ему, разумеется, сообщили, где я. Черт бы побрал!.. Вот уж не повезло, – со всех сторон обложили. Тоже начал клянчить жратву, а я спросил его про интернет, – оказывается, он уже все наладил. Стал еще клянчить и чай “рассыпной” на чифир – типа, отметить завтра полгода со дня смерти его матери (хотя прошло не полгода, а всего 3 месяца, позже он таки сообразил). У меня такого чая не бывает, – значит, надо идти в ларек (сегодня как раз наш день, четверг. А баня опять не работала. :) Торопился бежать к себе в барак, и стал звать меня к себе, пошли мол, посидишь у нас, полазишь по инету, а потом пойдем в ларек. Я подумал, согласился, и примерно с 4–х до 6–ти вечера сидел у них, лазил по инету, заодно (что редко бывает) позвонил еще Мане и Павлу Люзакову. Свой “блог” увидел впервые (с десятой попытки и после звонка Мане – уточнить слово rossia в адресе). Сервер Михилевича marsho.net не работал почему–то.
Пошли в ларек. Подождали еще его открытия в “курилке” у штаба. Эта тварь так, заранее, на чай и конфеты выклянчила 100 рублей, а в ларьке захотела еще и сок – еще 42 рубля пришлось потратить на нее. Потом хотела на обратном пути зайти ко мне уже за моей жратвой – еле уговорил хотя бы отложить на потом, чтобы глаза не разгорались, пока я буду лазить доставать. Обещала в 8 прислать своего дружка–соседа, реально прислала почему–то шныря–бражника. Так, значит, – кусок колбасы (со старой еще передачи, остатки) и шоколадка. Но еще до бражника явился опять тот ворюга квартирный, что клянчил днем. Так, – еще кусок колбасы (той же), 2 пачки лапши б/п (теперь у меня в обрез до следующего ларька в четверг 5.11.), плюс – тоже шоколадка, но уже хорошая, “Осенний вальс”, вовсе не для этих тварей купленная. Насилу отвязался: банку бычков в томате это чмо, видите ли, есть не захотело, вместо них потребовало колбасу. Мразь, нечисть, отребье, слякоть...
