Эцио двинулся дальше, держась в тени — темный, едва заметный силуэт, гибкий и ловкий, как кошка.

На разведку ушло ещё несколько дней и ночей. Эцио всегда брал с собой всё необходимое, на случай если ему повезет и удастся сразу отплыть. Но каждая вылазка оканчивалась одинаково. Люди узнавали Эцио, ему даже пришлось пойти на хитрость, чтобы скрыть свою личность. Но даже в этом случае ассассину не удавалось найти капитана, который бы согласился отвезти его до пункта назначения. А если такие и находились, то они, по непонятным причинам, отказывались взять Эцио на борт, независимо от того, какие взятки он предлагал. Ассассин уже хотел снова пойти к Бекиру, но, в конце концов, передумал. Бекир и так уже слишком много знал о его планах.

Пятую ночь он снова встретил в доках. На этот раз в порту было меньше кораблей. Где-то в стороне ходил ночной патруль, который нечасто появлялся в доках. Фонари караульных покачивались на длинных шестах, мечи и дубинки солдаты держали наготове, но никто не собирался на них нападать. Эцио прошел в дальний конец порта, где были привязаны небольшие судна. Расстояние до материка было не очень большим. Возможно, если ему удастся… одолжить… одну из этих лодок, он сможет сам проплыть около семидесяти пяти лиг.

Он осторожно ступил на деревянный причал, на темных досках блестела морская вода, а рядом были пришвартованы пять однопарусных доу. Рыбацкие лодки, если судить по крепкому запаху, идущему от них. Насколько Эцио мог разглядеть в темноте, на двух из них всё ещё был груз.

И тут волосы у него на голове зашевелились.

Слишком поздно. Эцио не успел повернуться, когда его сшибли с ног. Ассассин почувствовал, что противник крупнее его. Намного крупнее. Он в одиночку прижал Эцио к земле собственным весом. Борьба с ним напоминала борьбу с тяжелым одеялом. Эцио освободил правую руку и собирался уже выхватить скрытый клинок, но на запястье железной хваткой сомкнулись чужие пальцы. Краем глаза Эцио заметил на державшей его руке железный браслет с болтающимися на нем звеньями порванной цепи.

Собрав силы, Эцио неожиданно яростно развернулся влево, нанося противнику удар локтем. Ему повезло. Тот охнул от боли и разжал руки. Этого оказалось достаточно. Завершая удар, Эцио плечом спихнул с себя чужое тело, потом молниеносно вскочил на одно колено, левой рукой сжимая горло противника, а правой готовясь нанести смертельный удар.

Но торжество было недолгим. Противник дернул правой рукой, и обрывки железной цепи больно ударили Эцио по запястью, несмотря на то, что оно было защищено наручем со скрытым клинком. А потом рука ассассина вновь оказалась зажата в тиски чужой хватки, и Эцио медленно, но неуклонно пришлось разжать собственные пальцы на горле противника.

Они перевернулись, пытаясь одержать верх друг над другом, нанося удары куда только было возможно. Противник Эцио хоть и был крупнее, всё же оказался достаточно быстр, так что ассассину не удавалось даже зацепить его клинком. В конце концов, они отцепились друг от друга и встали, хрипя и задыхаясь, напротив. Противник был безоружен, но железные оковы тоже могли принести немало вреда.

И тут недалеко от них мелькнул фонарь и раздался крик.

— Патруль! — воскликнул противник. — Бежим!

Эцио инстинктивно побежал следом за громилой, нырнул за ним в ближайший доу и распластался на дне. Ассассин лихорадочно думал. В отблеске фонаря он сумел разглядеть лицо противника и узнал его. Но как он оказался здесь?

Впрочем, времени на пустые размышления не было — к причалу уже спешили караульные.

— Если только Аллах не ослепит их, они нас увидят, — прошептал противник. — Лучше с ними разобраться. Готов?

Удивленный, Эцио молча кивнул в темноту.

— А когда разберемся с ними, я прикончу тебя, — добавил громила.

— Не рассчитывай на это.

Больше времени на разговоры не осталось, пятеро караульных уже заметили их. К счастью, они заколебались, прежде чем спрыгнуть на темную лодку, где уже стояли Эцио и его неожиданный союзник. Вместо этого караульные остановились на пристани и, размахивая оружием, кричали что-то угрожающее.

Громила оценил их взглядом.

— Слабаки, — прорычал он. — Но лучше заняться ими прямо сейчас, пока они не привлекли чужого внимания.

Вместо ответа Эцио напрягся, присел и перепрыгнул на пристань, уцепился за край, и с трудом — возраст не тот! — подтянулся наверх. Он едва успел вдохнуть, как трое караульных бросились на него, сшибив с ног ударами тяжелых дубинок, а четвертый медленно приблизился, крутя в руках короткий, но опасный меч. Караульный уже занес оружие, чтобы добить поверженного ассассина, но в тот же миг был схвачен сзади за шиворот. А еще через мгновение взвывшего караульного отшвырнули в сторону, и он с ужасным треском рухнул на пристань, где и остался лежать, постанывая от боли. Эцио подумал, что, скорее всего, у бедняги переломаны кости.

Когда трое караульных, окруживших Эцио, отвлеклись на товарища, ассассин вскочил на ноги и двумя быстрыми ударами скрытого клинка расправился с двумя противниками. Тем временем союзник Эцио сцепился с фонарщиком, тоже крупным мужчиной, который отбросил шест в сторону и обнажил массивную саблю, тут же попытавшись достать клинком крепко ухватившегося за него противника. Эцио заметил, что сабля в любой момент может оказаться в спине нежданного союзника. Проклиная себя за то, что не прицепил пистолет — а теперь делать это было уже поздно — Эцио подхватил с земли дубинку и, оттолкнув в сторону локтем последнего караульного, швырнул дубинку в фонарщика.

Слава Богу, он не промахнулся. Дубинка ударила фонарщика промеж глаз, и тот попятился назад, а потом упал на колени. И тут Эцио ощутил вспышку боли в боку. Оставшийся в живых караульный успел выхватить кинжал и ударить ассассина. Эцио пошатнулся, в глазах у него потемнело, и сквозь подступающую тьму ассассин увидел, как к нему бежит его огромный союзник.

Очнулся Эцио лежа на спине. Мир вокруг тихонько и монотонно покачивался. Это движение успокаивало. Мгновение Эцио лежал, не открывая глаз, чувствуя обдувающий лицо ветер и не очень-то желая возвращаться к ожидающей его пробуждения суровой реальности, от которой пахло морем.

Морем?

Эцио открыл глаза. Солнце уже встало, и над собой ассассин увидел бескрайнее синее небо. Потом между ним и небом появилась темная фигура. Голова и плечи. Лицо, склонившегося над ним человека, выражало беспокойство и заинтересованность.

— Ты очнулся. Хорошо, — проговорил громила.

Эцио попытался сесть, и боль в ране пронзила его. Он застонал, положив руку на бок, и почувствовал под пальцами бинты.

— Рваная рана. Но не глубокая. Не волнуйся из-за нее.

Эцио приподнялся. Следующее, о чем он подумал, было снаряжение. Ассассин оглянулся и увидел свою кожаную сумку, где были сложены его вещи. Выглядела она нетронутой.

— Где мы? — спросил Эцио.

— А ты как думаешь? В море.

Эцио встал, морщась от резкой боли, и огляделся. Они находились в одной из рыбацких доу. Парус наполнял ветер, и лодка уверенно разрезала морскую гладь. Эцио повернулся в другую сторону и увидел далеко позади Ларнаку — точку на побережье Кипра.

— Что произошло?

— Ты спас мою жизнь. Я спас твою.

— Почему?

— Это Закон. Жаль, конечно. После того, что ты сделал, я бы хотел, чтоб ты умер.

До этого громила стоял у руля спиной к ассассину, но теперь повернулся. Эцио впервые за все время ясно увидел его лицо и мгновенно узнал.

— Проклятье, ты уничтожил мой корабль! Я несколько дней преследовал «Анаан». Захватив его, я бы вернулся в Египет богачом. Но благодаря тебе меня сделали рабом на галере. Меня! — возмущенно воскликнул громила.

— В Египет? Так ты не бербер?

— Будь прокляты эти берберы! Я мамелюк, хоть и не похож на них в этих лохмотьях. Когда мы туда доберемся, я первым делом найду себе бабу, а потом куплю нормальный шматок kofta[15] и закажу хорошую одежду.