— Цзяцзин жестокий человек. Он убивает всех, кто выступает против него, и предпочитает ling chi отрубанию голов.

— Ling chi?

Цзюн сделала несколько скользящих движений поперек запястья.

— Это медленный процесс. Множество порезов. А потом — смерть.

Эцио помрачнел, а потом подхлестнул лошадей.

София сидела в логове Эцио, подбрасывая в камин дрова, когда услышала, как к дому подъезжает экипаж. Встревоженная, она вскочила с кресла. Через мгновение в комнату ворвался Эцио, за которым тенью следовала Шао Цзюн. Эцио бросился к окну и закрыл ставни на засов, и лишь потом повернулся к жене.

— Собирай вещи. Слуги сейчас впрягут в повозку свежих лошадей. Некоторые из них поедут с вами.

— Что?..

— Тебе сегодня лучше переночевать у Макиавелли.

— Что случилось?

— Недопонимание.

София посмотрела на Цзюн, но китаянка отвела взгляд, смущенная, что привела неприятности в их дом.

— Дай мне минутку, — попросила София.

Вскоре она и дети уже сидели в экипаже, Эцио стоял у дверей.

Они посмотрели друг на друга, желая что-то сказать, но промолчали.

Эцио отступил и кивнул кучеру. Тот щелкнул вожжами, и лошади двинулись во мрак.

Пока они шли шагом, София успела выглянуть из окна и послать ему воздушный поцелуй. Эцио поднял на прощание руку, а затем, не дожидаясь, пока они скроются из виду, вернулся в дом и запер за собой дверь.

Эцио и Цзюн сидели друг напротив друга на деревянных лавках у огня. И ждали.

— Когда я впервые начал бороться с Борджиа, мной двигала лишь месть, казалось — отруби змее голову, и конец, — говорил Эцио. — Однако со временем я осознал, что у тиранов гораздо больше преданных сторонников, чем у тех, кто проповедует любовь. Родриго и Чезаре ничего бы не добились, если бы люди не захотели этого сами. — Он задумчиво помолчал. — Я потратил долгие годы, обучая мужчин и женщин думать и действовать самостоятельно. Сначала в Риме, а потом в Братстве в Константинополе.

— Я читала твои труды. Ты должен закончить книгу.

— Важно понять вот что: любовь связывает наш орден воедино. Любовь к людям, культурам, к миру. — Он снова помолчал. — Сражайся за надежду, и ты сумеешь защитить свой народ, Шао Цзюн.

Цзюн смотрела в огонь, и будущее раскрывалось перед ней во всей красе.

— На это уйдут долгие годы, — наконец тихо сказала она.

— Но если ты все сделаешь правильно, так и будет.

Цзюн глубоко вздохнула и расправила плечи, на лице у нее была написана решимость. Она посмотрела на Эцио и кивнула, тот подался вперед и хлопнул ее по плечу.

— Отдохни, — посоветовал он.

Она встала и слегка поклонилась, а потом вышла из комнаты.

Эцио повернулся к огню, отблески пламени играли на его лице.

Глубокой ночью Эцио услышал подозрительные звуки, доносившиеся снаружи, и прошел на кухню. Сквозь закрытые окна лился лунный свет. Эцио взял пару ножей и взвесил их в руке, проверяя балансировку. Недовольный, он положил ножи обратно и огляделся в поисках другого подходящего оружия. Железный ковш? Нет. Разделочная доска? Нет. Может кочерга? Да! Он подошел к печке и взял тяжелую стальную кочергу трех футов длиной, а потом сделал пару выпадов.

Сверху донесся шум, а секундой спустя за окном пролетело чье-то тело. Эцио увидел, как Цзюн встала на корточки, а потом стрелой рванула в ночь. Эцио подошел к двери и снял засов, а потом распахнул.

Снаружи оказался китаец, который тут же бросился на Эцио с дао. Ассассин отступил и захлопнул дверь. Удар пришелся по руке противника, сломав ему лучевую и локтевую кости, меч выпал у него из рук, и китаец взвыл от боли. Эцио раскрыл дверь и обрушил на голову противника кочергу, разбивая тому голову. Потом перепрыгнул через труп и выскочил на улицу.

Цзюн оказалась неподалеку, схватившись сразу с тремя противниками. Дела у нее шли плохо, и Эцио появился как раз вовремя. Слуги императора отступили к винограднику и заняли там позицию.

Цзюн немедленно атаковала одного их них. Дралась она без оружия — только руками и ногами. Эцио сбил другого ударом кочерги, въехав ему прямо по лицу. Но третьему удалось вырвать у Эцио кочергу, так что ассассину пришлось сорвать с виноградной лозы деревянный штырь. Повалив противника на землю, Эцио изо всех сил вонзил колышек ему в шею, раздробив шейные позвонки.

Все закончилось. Эцио рухнул на пологий склон, где рос виноград. Он очень устал, но не пострадал. Перехватив взгляд Цзюн, он попытался засмеяться, но смех быстро перешел в хрипящий кашель.

— Звук, словно кошка умирает, — выдавил он.

— Давай, я помогу тебе.

Цзюн подняла его на ноги, и они вместе вернулись на виллу.

Они проснулись задолго до рассвета. Утро было прохладным, сквозь предрассветную дымку пробивались водянистые лучи утреннего солнца.

Шао Цзюн стояла на дороге с сумкой за плечами. Она была готова двинуться в путь, и теперь вглядывалась в даль. Она казалась полностью погруженной в свои мысли, но когда Эцио подошел ближе, повернулась. Дыхание у ассассина по-прежнему было тяжелым.

— Дорога домой будет долгой?

— Зато я увижу множество живописных уголков. Dashi, xiexie nin — благодарю, Наставник, — она поклонилась.

Эцио протянул ей небольшой деревянный ящик, который держал в руках.

— Держи. Однажды это тебе пригодится.

Она взяла и развернула ящичек к себе, но когда начала открывать, Эцио ее остановил.

— Нет, — покачал головой ассассин. — Только если ты утратишь свой путь.

Цзюн кивнула и убрала подарок в сумку. Эцио, прищурившись, смотрел мимо плеча Цзюн на дорогу. Вдалеке развевались знамена приближающихся солдат.

— Тебе пора, — проговорил он.

Цзюн проследила за его взглядом, кивнула и пошла к виноградникам на другой стороне дороги. Эцио смотрел, как она быстро направляется к подножью ближайшего холма.

Вскоре подъехали солдаты, Эцио поприветствовал их. Когда он снова посмотрел туда, куда ушла Цзюн, ее уже не было.

Несколько недель спустя, когда был собран последний урожай и отпразднован девятый день рождения Марчелло, Эцио вошел в свой кабинет, чтобы поработать. В этот раз он продвинулся намного дальше. Посмотрев на последний чистый лист, лежащий перед ним, он обмакнул перо и, с трудом концентрируясь, написал несколько слов. Перечитав написанное, он улыбнулся. И тут же выронил перо, ощутив резкую боль в груди.

В дверь постучали.

— Да? — спросил он, собираясь с силами и ставя перо на подставку рядом с чернильницей.

В комнату вошла София.

— Я собираюсь съездить с детьми в Фьезоле. Мы вернемся на закате.

— Хорошо.

— Завтра рыночный день, ты поедешь с нами?

— Да.

— Уверен?

— Я в порядке.

София вышла, прикрыв дверь. Эцио задумчиво сидел какое-то время, потом, удовлетворенный, собрал бумаги лежащие на столе, аккуратно сложил их и перевязал лентой.

Следующий день выдался прекрасным и свежим. Они пообедали во Флоренции, потому что София планировала совершить еще пару покупок до возвращения. Эцио, идущий на пару шагов позади жены и детей, вдруг вздрогнул и согнулся в приступе кашля. Потом уцепился за стену, чтобы не упасть.

София тут же оказалась рядом.

— Ты должен был остаться дома.

Он улыбнулся.

— Я и так дома.

— Посиди здесь, — она указала на ближайшую лавку. — Подожди нас. Мы будем рядом, вот там. Это займет буквально пару минут.

Он кивнул, смотря, как жена вместе с детьми идет чуть дальше по улице, а потом устроился поудобнее, ожидая, когда боль утихнет.

Мимо него туда-сюда ходили люди, спешившие по своим делам. Эцио было хорошо, и он с удовольствием рассматривал жителей города. Вдохнув запах рынка, раскинувшегося вокруг, он прислушался к голосам торговцев.