Как-то днем он стоял на веранде и смотрел на виноградники, растущие с южной стороны, и увидел на горизонте силуэты трех человек в экипаже. Расстояние было слишком велико, чтобы понять, кто это был, хотя по их незнакомым головным уборам Эцио понял, что они иностранцы. Но экипаж проехал мимо, и Эцио предположил, что они хотят добраться до Флоренции до заката.

Эцио вернулся в дом и прошел в свою комнату. Свое логово. Он опустил ставни на окнах, чтобы закат не мешал ему работать. На столе горела масляная лампа, и вперемешку лежали листы бумаги. Плоды сегодняшнего дня. Эцио неохотно сел, надел очки и, морщась, перечитал написанное. Битва с волколюдами! Как ему удалось описать это так скучно?

Его прервал стук в дверь.

— Да? — спросил он, даже немного радуясь, что ему помешали.

Дверь наполовину открылась, и в комнату, не заходя, заглянула София.

— Мы с Марчелло едем в город, — весело сообщила она.

— Что… на пьесу Никколо? — поинтересовался Эцио, отрываясь от чтения. — Не думаю, что «Мандрагола» — подходящее зрелище для восьмилетнего ребенка.

— Эцио, она не идет уже три недели. Тем более мы едем не во Флоренцию, а всего лишь в Фьезоле.

— Я пропустил его пьесу? Он будет в ярости.

— Уверена, он поймет. Он знает, что у тебя голова забита другим. Мы скоро вернемся. Присмотри за Флавией, ладно? Она играет в саду.

— Конечно. Я уже сыт по горло этой писаниной. Думаю, я просто соберу текст из отрывков.

— Действительно, грех проводить такой приятный денек, сидя взаперти, — София немного обеспокоено посмотрела на мужа. — Свежий воздух пойдет тебе на пользу.

— Я не болен.

— Конечно, нет, любимый. Я просто подумала… — Она указала на смятые листы, разбросанные по столу. Эцио демонстративно обмакнул перо в чернила и придвинул к себе чистый лист.

— Вот, пожалуйста! Все будет хорошо.

София осторожно прикрыла дверь. Эцио написал пару слов и остановился, нахмурившись.

Отложив перо и сняв очки, он скомкал лист, а потом вышел из комнаты. Ему нужно было побыть на свежем воздухе.

Подойдя к сараю, Эцио взял пару секаторов, а затем прошел через сад к ближайшему ряду винограда. Лениво оглядевшись вокруг в поисках Флавии, Эцио не увидел дочь. Он не беспокоился, она была умной девочкой.

Он был уже на полпути к винограднику, когда из соседнего кустарника раздался шум. Флавия захихикала. Она устроила на него засаду.

— Флавия, дорогая, будь у меня на виду!

Куст задрожал, раздался смех. Потом Флавия выглянула. Эцио улыбнулся, покачивая головой.

И тут его внимание привлекло движение на дороге. Он посмотрел в ту сторону и увидел фигуру в странной пестрой одежде. Но солнце светило ему в глаза, и он не мог четко разглядеть, кто приближается. Он поднял руку, прикрывая глаза от солнца, но фигура уже исчезла.

Эцио стер со лба пот и пошел к винограднику.

Чуть позже он забрался в самую глубь виноградника и принялся обрезать усики. На самом деле, этого не требовалось, но ему нужно было чем-то занять руки, пока мысленно он рассказывал историю своей битвы с группой фанатиков, которые называли себя «сыновьями Рема». Виноградные лозы легко касались его рук. Эцио осмотрел одну из кистей винограда и сорвал ягодку. Внимательно оглядел, покатав в пальцах, легонько сжал и удостоверился, что она спелая. Эцио улыбнулся, съел ягоду и вытер пальцы о подол грубой рубахи.

Потом снова вытер со лба пот, довольный работой. Подул ветер, листья винограда зашелестели. Эцио глубоко вздохнул, почувствовал на лице дуновение теплого воздуха, и на мгновение закрыл глаза.

И тут ощутил, как волосы у него на затылке зашевелились.

Эцио открыл глаза и быстро пошел к краю виноградника, смотря в сторону поместья. На дороге стояла Флавия и разговаривала с человеком в странной одежде, которого он уже видел раньше. На нем был остроконечный капюшон.

Эцио бросился к дочери, держа садовые ножницы, словно кинжал. Подул свежий ветер и унес прочь его крик, которым он пытался предупредить дочь. Эцио сорвался на бег, дыхание со свистом вырывалось из разрывающейся от боли груди. Но у Эцио не было времени, чтобы думать об этом. Фигура нагнулась к его дочери.

— Отойди от нее! — крикнул он, споткнувшись.

Человек его услышал, чуть повернул голову, но не поднялся. А Флавия что-то приняла у него из рук.

Эцио был уже рядом. Человек выпрямился, но голову так и не поднял. Эцио швырнул в него ножницы, словно они были метательным ножом, но не докинул, и они упали на землю.

Эцио подскочил к ним.

— Флавия! Иди в дом! — скомандовал он, пытаясь скрыть в голосе страх.

Флавия с удивлением посмотрела на отца.

— Но папа, она же хорошая.

Эцио встал между дочерью и незнакомцем и схватил того за отвороты плаща. Незнакомец поднял голову, и Эцио увидел лицо молодой китаянки. Он отпустил ее, растерявшись.

Флавия держала в руке маленькие овальные монетки с квадратным отверстием в центре. Надпись на них — если это была надпись — выглядела странной. Значки. Китайские цянь.

Китаянка не шевелилась и молчала. Эцио напряженно и внимательно смотрел на нее. Он тяжело с присвистом дышал, но ум его был острым, словно бритва.

А потом он увидел, что на шее у нее знакомая эмблема.

Символ Ордена ассассинов.

Позже, когда София вернулась из города, они втроем сели в гостиной, чтобы поговорить, а дети с любопытством наблюдали за ними с лестницы. Эцио старался вести себя гостеприимно, насколько это было возможным, но оставался непреклонен.

— Я не знаю, что еще сказать, Шао Цзюн. Мне очень жаль.

Китаянка не ответила, но и не рассердилась. Она вообще была очень спокойной.

— Мне жаль. Но я не могу помочь тебе. Я не хочу лезть во все это.

Шао Цзюн подняла на него взгляд.

— Я хотела научиться.

— Научиться чему?

— Как вести. Как возродить мой Орден.

Эцио немного раздраженно вздохнул.

— Нет. Я завязал. Конец. — Он помолчал. — Думаю, тебе пора.

— Эцио, ты что! — отругала его София. — Шао Цзюн проделала такой долгий путь, — она повернулась к гостье. — Я правильно произношу твое имя?

Цзюн кивнула.

— Останешься на ужин?

Эцио смерил жену мрачным взглядом и отвернулся к камину.

— Спась-ибо, — сказала Цзюн, коверкая итальянский.

София улыбнулась.

— Хорошо. Мы уже приготовили спальню наверху. Можете остаться — так долго, как захотите.

Эцио глухо зарычал, но вслух ничего не сказал. Когда София ушла на кухню, Эцио медленно повернулся и внимательно посмотрел на гостью. Шао Цзюн сидела тихо, у нее была просто идеальная выдержка. Девушка осмотрела комнату.

— Я вернусь до темноты, — зло сообщил ей Эцио.

Он выскочил, не заботясь о манерах. Цзюн с легкой улыбкой смотрела ему вслед.

Оказавшись на улице, Эцио поспешил скрыться в своем винограднике.

Эцио стоял в детской, наблюдая за спящими при свечах детьми. Потом подошел к окну и закрыл его, после чего вернулся к кровати Флавии и присел на край, с тяжелым сердцем смотря на детей. Они выглядели такими мирными, что казались почти ангелами.

В комнате стало светлее — вошла София со свечой в руках. Эцио посмотрел на нее и улыбнулся, София ответила на его улыбку и села на кровать Марчелло.

Эцио молчал.

— Ты в порядке? — немного робко спросила она.

Эцио задумчиво посмотрел на детей.

— Я никак не могу оставить прошлое, — пробормотал он и перевел взгляд на жену. — Я слишком поздно спохватился, София. Я знал, что у меня не хватит времени, чтобы успеть все… Но теперь я боюсь, что не успеваю ничего.

Взгляд у Софии был грустным, но понимающим.

Сверху донесся слабый скрип, Эцио и София посмотрели на потолок.

— Что она делает на крыше? — пробормотал Эцио.

— Оставь ее в покое, — ответила София.

Шао Цзюн стояла на крыше из красной черепицы возле дымохода, внешне расслабленная, но в любой момент готовая к атаке. Девушка внимательным взглядом осматривала залитый лунным светом двор, а ночной ветер развевал ее волосы.