— Я люблю этот город, — сказал он сам себе. Дом. Дом. Наконец-то.
Его мысли прервал сварливый голос молодого итальянца, который плюхнулся на скамью рядом с ним.
— Дьявол! Я ненавижу этот проклятый город. Хотел бы я оказаться в Риме! Говорят тамошние женщины… ммм… как спелый виноград. Не то, что здесь. Флоренция! — он сплюнул на землю.
Эцио покосился на него.
— Не думаю, что твоя проблема, это Флоренция, — заметил он, его глубоко задели слова юноши.
— Извини, что?
Эцио собирался ответить, но боль снова скрутила его, он вздрогнул и начал задыхаться. Юноша повернулся к нему.
— Спокойно, старик.
Он схватил задыхающегося Эцио за запястье. Посмотрев на его руку, Эцио подумал, что захват необычайно сильный, а в выражении лица юноши было что-то странное, почти знакомое. Но, скорее всего, ему просто показалось. Эцио встряхнул головой.
— Отдохни немного, — сказал юноша.
Он встал и пошел дальше по улице. Эцио кивнул в знак запоздалого согласия, а потом откинулся на спинку скамьи, разыскивая в толпе Софию. Она оказалась у прилавка неподалеку — покупала овощи. Рядом с ней крутились, играя, Флавия и Марчелло.
Эцио закрыл глаза и пару раз глубоко вдохнул. Дыхание у него выровнялось. Юноша был прав. Ему следует отдохнуть…
София сложила овощи в корзину, когда по спине у нее прошелся холодок. Она подняла взгляд и посмотрела туда, где сидел Эцио. В его позе было что-то странное.
Не желая признаваться себе в том, что случилось то, чего она так боялась, София, прикрыв рот ладонью, поспешила к мужу, оставив детей играть у прилавка.
Когда она подошла ближе, то замедлила шаг, села рядом с Эцио и взяла его за руку. А потом положила его голову себе на плечо и обняла.
Несколько человек с беспокойством посмотрели в их сторону, но в целом жизнь на улице шла своим чередом.
ГЛАВА 92
Позже вечером этого же дня, после того как они вернулись домой, София проводила Макиавелли и вошла в кабинет. Дети уже спали. Она не знала, что с ними будет, когда они поймут, что произошло.
Камин в кабинете давно погас. София зажгла свечу и подошла к столу. Взяла аккуратно сложенную и перевязанную лентой пачку листов и прочитала:
«Меня зовут Эцио Аудиторе. Когда я был молод, у меня была свобода, но я не замечал ее, у меня было время, но я его не ценил, у меня была любовь, но я ее не чувствовал. Лишь много лет спустя я понял смысл всех трех слов. И теперь, на закате моей жизни, он ясен мне как никогда. Любовь, свобода и время… в моем распоряжении их предостаточно, и они являются той силой, что движет меня вперед. Особенно любовь, моя дорогая, к тебе, нашим детям, нашим братьям и сестрам… и к огромному удивительному миру, который дал нам жизнь и наполнил ее смыслом. Бесконечно сильно люблю тебя, моя София. Навеки твой.
Эцио Аудиторе».
