– Это может сработать, – кивнул Бенджамин, с задумчивым видом уперев рассеянный взгляд в пространство. Внезапно он сфокусировал глаза на своём отце, а улыбка исчезла. – Если мы все же решим пойти этим путём, это сильно увеличит сопутствующий ущерб. Отец, «Гудини» никогда не предусматривал такого.

– Я знаю, что нет, – лицо Альбрехта выражало те же чувства, что и у его сына. – Мне тоже всё это не нравится. Собственно, слишком многим из списка «Гудини» это придётся не по нраву. Бен, поднимется столько грязи, что я не думаю, что у нас есть другой выбор, кроме как трезво смотреть на вещи. Мы не можем позволить себе оставить какие-либо след, по которым нас потом могут отыскать.

– МакБрайд, учитывая его положение, должен был знать достаточно много о наших последних военных разработках, но его никогда не информировали о Дэриусе, и он не имел контактов, по крайней мере официально, ни с одним из подразделений, знающих хоть что-то о Маннергейме или других семьях Хранителей. Возможно, тем не менее, до него дошли какие-то неопределённые слухи о Хранителях и очевидно он был достаточно умён для того, чтобы понять, что у нас должно было быть что-то вроде Дэриуса. Собственно говоря, есть чёртова куча манти, достаточно смышлёных для понимания того, что без чего-то подобного мы никогда бы не смогли создать использованные в «Устричной Гавани» корабли и оружие. В общем, всё это должно быть достаточно очевидным для любого, кто склонен поверить вещаемым налево и направо заявлениям манти о том, что у Мезанских Указующих должно быть где-то тайное убежище, – он вскинул голову. – Мы не можем позволить себе оставить хоть какие-то доказательства, могущие подтвердить теорию о том, что мы просто спрятались в заранее подготовленную тёплую норку. Если, чтобы избежать этого, мы вынуждены будем понести некоторые «сопутствующие потери», то, я боюсь, у нас не будет другого выбора, кроме как смириться с ними.

Бенджамин смотрел на него в течение нескольких секунд, затем с сожалением кивнул.

– Ладно, – повторил Альбрехт. – Очевидно, сейчас мы оба не готовы к разговору. Откровенно говоря, мне на подготовку потребуется некоторое время, даже просто для того, чтобы оправиться от потрясения и убедиться, что мой мозг снова работает, и последнее в чём мы нуждаемся – это посвятить себя исполнению плана, который мы не продумали настолько хорошо, насколько это только возможно. Мы должны понимать, что в нашем распоряжении ограниченное время, но я не собираюсь хвататься за первые попавшиеся решения – они могут сделать ситуацию только хуже. Таким образом, мы не должны принимать решения до тех пор, пока у нас не будет возможности оценить их. По твоим словам – Колин уже в пути?

– Да, Сэр.

– Тогда, как только он появится, мы втроём должны пройти все, что получили на данном этапе от точки до точки. Должен ли я предположить, полагаясь на твою обычную предусмотрительность, что все отчёты с последними данными у тебя с собой?

– Я полагал, что ты захочешь увидеть их лично, – сказал с поклоном Бенджамин, доставая из кармана чип памяти.

– Одна из радостей начальства – наличия компетентных подчинённых, – высказался Альбрехт уже практически нормальным тоном. – В таком случае, – он протянул левую руку за чипом, в то же время правой активируя личный терминал, – давайте посмотрим на то, чего нам придётся лишиться.

– Интересное дело, – манерно растягивая слова, протянул контр-адмирал Майкл Оверстиген.

Мишель Хенке едва удержалась от удара его по голове. С трудом.

– Я понимаю, что мы аристократы и должны поддерживать определённый имидж, но, Майкл, вы действительно находите, что сейчас лучшее время для демонстрации глубины вашего хладнокровия?

– Гм? – Оверстиген моргнул, а затем, встряхнувшись, виновато улыбнулся ей. – Прошу прощения, миледи. Я даже не замечаю, когда делаю это. По крайней мере, в этот раз.

Он снова улыбнулся, став более похожим на самого себя, и Мишель покачала головой в ответ.

«Неужели нашлось что-то, что смогло-таки выбить из колеи этого «ничто-не-может-меня-удивить» аристократа! Жаль что для этого понадобилось такое!»

– Честно говоря, миледи, я не думаю, что адмирал Оверстиген единственный человек, который... скажем, застигнут врасплох, – заметила Синтия Лектер. – К этому придётся привыкнуть.

– В самом деле? – наклонила голову Мишель и рассудительно поджала губы. – Давайте посмотрим. Президент Притчарт в прошлом месяце просто лично заскочила на Мантикору и предложила мирный договор. А затем и военный союз. И выясняется, что причиной этого стало то, что нечто, именуемое по данным Антона Зилвицкого и пресловутого Виктора Каша «Указанием Мезы», в течение последних пяти-шести т-столетий строило козни против Звёздного Королевства и Хевена – не считая всего остального человечества. Синди, ты и правда полагаешь, что мы не в состоянии с ходу принять эти незначительные изменения?

– Прошу прощения миледи, что Вы там говорили про аристократическое хладнокровие? – поинтересовался Оверстиген.

– Туше, – признала Мишель. – С другой стороны, я адмирал, а ты контр-адмирал. Привилегии ранга, знаешь  ли. По крайней мере, я слышала о таком понятии.

– На самом деле меня интересует, насколько точны эти сведения в действительности, мэм, – сказал сэр Айварс Терехов. Все взгляды обратились к нему, и он пожал плечами. – Я не говорю, что я не верю в это. Хотя бы потому, что многие события, происходившие здесь, вдруг стали гораздо более ясно сочетаться друг с другом. Меня беспокоит лишь то, что это может сделать их взаимосвязь слишком аккуратной. А также, что это может означать, что на самом деле мы ничего не знаем.

Как обычно, отметила Мишель, Терехов чертовски точно сформулировал суть проблемы.

Она откинулась на спинку кресла, разглядывая потолок. Тот факт, что Десятый флот только сейчас получил информацию о несомненно важнейшем политическом событии за всю историю Звёздной Империи или Звёздного Королевства Мантикоры, являлся результатом информационных задержек, сопровождающих путешествия на межзвёздные расстояния. И это ещё при добавлении в уравнение использование терминала Рыси!

Курьерский корабль с сообщением от баронессы Медузы и адмирала Хумало прибыл в систему Монтана менее шести часов назад. Ещё один курьер с копией этой информации, отправленный непосредственно вице-адмиралу Теодору Беннингтону, командующему второй половиной кораблей стены Десятого флота на Тиллермане, должен был достичь адресата примерно через десять  стандартных дней. Было очевидно, что Медуза и Хумало хотели переслать оригинальное экстренное сообщение как можно быстрее, и она их понимала. В то же время, она бы хотела, чтобы они дождались хоть какой-нибудь дополнительной информации, прежде чем вываливать всё это ей на голову.

– Признаю – было бы здорово иметь хотя бы какое-нибудь представление о том, соглашение какого рода хочет предложить Притчарт, – сказала она после паузы. – И, полагаю, мне хотелось бы знать немного больше чем, «приближенный к Баллрум и общеизвестный, как заклятый враг и ненавистник «Рабсилы», капитан Зилвицкий вместе со своим другом, всем известным хевенитским шпионом, убийцей, крестным отцом Факела и саботажником нашего альянса с Эревоном, Виктором Каша, заявляют, что за всем этим стоит Меза». Но, Айварс, я думаю, мы все должны принять это как данность – по крайней мере, пока – что они говорят правду. Ариэль и Нимиц почувствовали бы ложь, и тут я пожалуй рискну и предположу, что Императрица не поверила бы на слово хевениту без чертовски убедительного подтверждения от того кому она полностью доверяет. Эти люди могут конечно ошибаться – но они не лгут.

– Я и не утверждал, что они лгут, мэм, – возразил Терехов. – Просто я хочу понять, как на это должны ответить мы, прежде чем до нас дойдут сведения о том, во что всё это выльется?

– Это очень тонкий вопрос, миледи, – сказала вице-адмирал Аполония Манминг. Как и Оверстиген, высокая, темноволосая, кареглазая адмирал была родом со столичной планеты Звёздной Империи, но её акцент был настолько далёк от аристократического протяжного говора Оверстигена, насколько только мог быть. Она была не просто простолюдинкой, но простолюдинкой-иммигранткой (её семья бежала из Народной республики Хевен восемьдесят стандартных лет назад), и столь же гордилась своим простым происхождением, как сам Клаус Гауптман. Не смотря на это, они с Оверстейгеном очень хорошо ладили.