– Нет, – с горечью признал очевидное Бенджамин. – Ни сейчас, ни через миллион лет.

В тишине следующих нескольких секунд как отец, так и сын обдумывали сокрушительный переворот в тщательно проработанных планах «Указания Мезы».

– Ладно, – наконец сказал Альбрехт. – Ничто из случившегося нельзя назвать чьей-либо ошибкой. Или, по крайней мере, если в этом и имеется чья-либо вина, то лишь моя, а не чья-либо ещё. Вы с Коллином предоставили мне наиболее вероятный анализ событий катастрофы в Зелёных Соснах и я согласился с вашей оценкой. Собственно говоря, тот факт, что Каша и Зилвицкий нигде не объявились к тому времени, в значительной степени, казалось, подтверждал её. И, учитывая тот факт, что ни в одном из наших внутренних отчётов не упоминалось имени Симоеса – или же все-таки упоминалось, в любом случае я сейчас уже конечно не помню – я предполагаю, что все наши эксперты предположили, что он был в числе погибших при взрывах в Зелёных Соснах?

– Да, – скривился Бенджамин, – действительно, те записи Гамма-Центра, которые «невероятным образом» пережили кибербомбу МакБрайда, показывали Симоеса на своём месте в момент срабатывания самоубийственного заряда, – он вздохнул. – Я должен был задаться вопросом, почему уцелели именно эти записи, в то время как большинство остальных файлов системы безопасности оказалось стёрто.

– Ты был не единственным, кто не подумал об этом, – резко указал его отец. – Что бы ты ни думал, его эвакуировали о-очень аккуратно, ты не находишь? И неудивительно, что мы охотно поверили, что он просто испарился при взрыве! Видит Бог, в отношении остальных ведь так и было, – он покачал головой. – И, учитывая то, что мы знали, я всё ещё думаю, что мы поступили правильно, воспользовавшись общим хаосом и стравив Мантикору с Лигой. Но это – всего лишь моё мнение. Как говорит старая мудрость: «Ты знаешь лишь то, что знаешь сейчас и ничего сверх этого». Она, как ни крути, безусловно верна в данном случае!

– Я думаю, что мы могли бы благополучно согласиться с этим, отец.

Они сидели молча в течение некоторого времени, пока Альбрехт ни пожал плечами.

– Ну, это не конец вселенной. И, по крайней мере, у нас достаточно времени на запуск «Гудини» [так называлась операция прикрытия] и бегства.

– Но, учитывая то, где мы сейчас, недостаточно много, – указал Бенджамин. – Недостаточно, если манти – или анди – среагируют настолько быстро, насколько способны. И если солли поверят им, то его будет ещё меньше.

– Скажи мне что-нибудь, чего я не знаю, – вспылил его отец, но затем лишь покачал головой и поднял руку в примирительном жесте. – Извини, Бен. Не имеет смысла срывать своё чёртово раздражение на тебе. И ты прав, конечно. Ну, не то чтобы у нас совсем нет плана на случай вроде этого, – он сделал паузу и рассмеялся. – Разумеется, не настолько вроде этого, который мы не видели и в своих самых страшных кошмарах, но ты понимаешь, что я имею в виду.

Бенджамин кивнул, и Альбрехт, откинулся назад в кресле, барабаня пальцами по скрещенным рукам.

– Я думаю, что мы должны предположить, что Макбрайду и этому Симоесу на пару удалось практически полностью скомпрометировать нас, поскольку  каждый из них имел доступ к критически важной информации, – сказал он через мгновение. – Откровенно говоря, я сомневаюсь, что её у них настолько уж много, но я не собираюсь делать никаких оптимистических – больше никаких – предположений относительно всего этого. С другой стороны, наша организация достаточно децентрализована, чтобы даже кто-то подобный Макбрайду знал обо всех планах, что мы держим наготове. И если даже Симоес и работал в Гамма- Центре, он не знает ничего конкретного о практических оперативных планах. Ты с Коллином – и Изабель – следили за этим. В частности никто в Гамма-Центре, включая МакБрайда, вплоть до начала «Устричной Бухтой» не знал о «Гудини». Таким образом, пока мы не захотим предположить, что Зилвицкий и Каша добавили телепатию к своим возможностям, это всё ещё безопасно.

– Возможно, – согласился Бенджамин.

– Но даже в этом случае мы оказываемся перед необходимостью ускорить процедуры. Хуже того, мы никогда не предполагали, что «Гудини» придётся запускать в таком жёстком цейтноте. Нам придётся придумать, как скрыть такую хренову кучу исчезновений в по-настоящему жёстком временном окне, и это будет тем ещё геморроем, – Альбрехт нахмурился, его лицо становилось всё более задумчивым по мере того, как к нему возвращалось самообладание. – Есть предел тому, сколько мы можем организовать не вызывающих подозрений воздушных автокатастроф. С другой стороны, мы сможем, скорее всего, вписать имена очень многих исчезнувших в список погибших в Зелёных Соснах. Конечно, не из тех, кто на виду, но приличный процент второго эшелона из проживающих в Зелёных Соснах. Нам может, скорее всего, сойти с рук добавление большого количества из них к спискам погибших и пострадавших, по крайней мере тех, кто не имеет за собой близких родственников или друзей.

– Колин и я займёмся этим сразу, как только он доберётся сюда, – согласился Бенджамин. – Ты верно подметил то, почему мы будем не в состоянии скрыть стольких, скольких нам бы хотелось. У многих из них семья и друзья числятся в резерве по «Гудини», и если мы начнём расширять списки «Гудини» слишком быстро…

– Принято к сведению, – кивнул Альбрехт. – И всё же, подумай над этим. Это предпочтительный вариант для тех, кому он подходит. В остальных случаях нам придётся быть более изобретательными.

Он, глубоко задумавшись, покачался в кресле. Затем внезапно улыбнулся с выражением изумления весёлья. Горького, с привкусом боли, возможно, но веселья.

– Что? – Спросил Бенджамин.

– Я думаю, пришло время снова использовать Баллрум.

– Не уверен, что понимаю тебя.

– Меня не волнует, кого манти выставляют виновниками в своих разоблачениях, – ответил Альбрехт. – Пока они физически не вторгаются на Мезу, чтобы своими руками вырвать корень всех зол, солли, – во всяком случае, большинство из них – продолжают считать их лжецами. Особенно в том, что касается Баллрум. Один Бог знает, сколько мы потратили времени, усилия и денег, чтобы убедить Лигу, что весь Баллрум сплошь состоит из одних только маньяков-убийц! Собственно говоря, они проделали большую часть работы за нас, поскольку они и есть маньяки-убийцы! Таким образом, я думаю, что сейчас самое время, чтобы развеять эти распускаемые Баллрум нелепые слухи о некоем тайном многовековом мезанском заговоре. Все доказательства, безусловно – полная фальсификация. В лучшем случае – наглая корыстное подтасовка фактов, а, следовательно, любой убийственный ответ, на который они сподвигнут Баллрум, будет полностью виной манти, пусть даже они и никогда и не признают этого. И, увы, наша охрана здесь окажется более «дырявой», чем мы привыкли считать.

Бенджамин смотрел на него некоторое время, а затем улыбнулся сам.

– Ты думаешь, что нам может сойти с рук обеспечение достаточной «дырявости», чтобы раскрутить их на дополнительные ядерные бомбы?

– Ну, из допросов этого ублюдка – нашего собственного безопасника, что работал с Зилвицким и Каша  – мы знаем, что именно охранники пронесли ту ядерную бомбу, что сработала в парке, – указал Альбрехт. – Предполагая, что любой, поддерживающий их, жизненно заинтересован в правде и только правде – что я, по общему признанию, не стал бы делать на их месте – этот небольшой факт может сделаться достоянием общественности. Фактически, теперь, когда я думаю об этом, если Каша и Зилвицкий озвучат свою версию произошедшего, они, скорее всего, захотят подчеркнуть, что не они доставили на Мезу ядерное оружие. И, да, я думаю, что возможно, что некоторые из особо злобных фанатиков, доведённых до новых высот мстительности порочной ложью манти, вероломно обрушат на нас новые ядерные удары. И если они собираются сделать это, то наиболее разумным – если я могу применить этот термин к подобным мясникам – будет нанести удар по верхними эшелонам власти общества Мезы.