По этой карте Чика сделал вывод, что в восточной части моря ожидается короткий неопасный циклоп. Между тем циклон распространяется несколько суток, разросся на сотни миль, и нет оснований рассчитывать, что область пониженного давления быстро рассеется.

Наташа поняла главное: линии изобар прокладывала равнодушная рука. Тот, кто сидел над картой, не ощутил размеров восходящего движения воздушных масс в районе циклона. Анализируя борьбу воздушных потоков, Наташа будто поднялась в верхние слои тропосферы и наблюдала великий вихрь. Понизу, в центр циклона, не могло притекать столько воздуха, сколько его уходило вверх. Этот циклон углублялся, и в конечном счете на его пути должны были возникнуть очень сильные и опасные бури. И они действительно возникли. На застигнутых порывистыми и шквалистыми ветрами кораблях есть жертвы. Один корабль ударом волн разломило пополам. С невероятными усилиями тральщики спасли часть экипажа. Понадобилось нечеловеческое напряжение, чтобы уберечь другие суда и выйти за пределы циклона.

Наташа вздрогнула при мысли, что такой циклон может застать «Упорный» в походе, а моряки не будут предупреждены сводкой бюро погоды.

Помнится, в детстве она шла полем по пыльной дороге. Стояла душная жара, и воздух был совсем недвижим. Страшно сверкало солнце, а все в природе поникло, замерло, и в какой-то особенной, томительной тишине перестали щебетать птицы, не жужжали осы, не стрекотали кузнечики. Внезапно сизое крыло тучи укрыло солнце, на землю легла черная тень — стало до озноба холодно, и резкий порыв ветра взвихрил пыль. Прикрывая лицо руками, Наташа видела, как высоко в небо уходил спиральный темный столб воздуха, а в нем беспомощно кружилась бабочка…

Циклон — такой же внезапный вихрь, только в миллион раз сильнее. Линия его фронта может тянуться на сотни километров, и большой корабль с машинами в десятки тысяч лошадиных сил для него — та же беспомощная бабочка. Выводы по этой карте сделаны ошибочно. Когда Наташа была здесь в первый раз, Чика тоже ошибся, только в другую сторону — преувеличил циклонические явления. Да, этот человек не на своем месте!

Из старинных степных часов вынырнула кукушка и прокуковала девять раз.

Наташа стояла над картой больше часа, а к легенде не приступила. Она решительно придвинула чернильницу и принялась за работу.

В Архангельск приехали накануне открытия конференции метеорологов. Проявив необычайную энергию, Сенцов с боем добыл для Наташи номер в лучшей гостинице. Даже искушенные во встречах со знатными постояльцами служащие вообразили, что Сенцов в роли адъютанта сопровождает не то члена правительства, не то видного представителя науки или, что, казалось им, еще важнее, супругу какого-то адмирала. Наташе немедленно приготовили ванну, которой другие жильцы дожидались по неделе, а едва она вернулась в номер, к ней вызвали официанта из коммерческого ресторана.

Но Сенцов сделал ей подарок, в сравнении с которым все его бытовые хлопоты должны были померкнуть. Пока Наташа отдыхала, он успел навестить штаб флотилии и узнал, что «Упорный» стоит в военном порту. Он вернулся в гостиницу и, подавляя желание выпалить эту новость, предложил Наташе познакомиться с городом.

— Вам надо поглядеть северную Венецию, острова с лесными складами, пристани. Здесь еще есть постройки петровского времени, — сказал он, придавая своему голосу интонацию любезного гида.

Наташа согласилась на прогулку, но, когда они садились в трамвай, хитрый план Сенцова чуть не провалился: Наташа увидела на улице группу матросов «Упорного» и выставила голову в окно.

— Сережа, наши. Честное слово, наши!

— Ясно, наши. Только не стоит из-за них падать. Ребята в отпуске, — не сморгнув, солгал Сенцов.

— Я думала, может быть, есть знакомые, — смутилась Наташа.

— Ясно, ясно, — сказал Сенцов, — могут быть и знакомые.

Доехали до трамвайного кольца, откуда им предстояло переправиться через рукав реки на остров. С пригорка открылась широкая перспектива. Слева, на главном плесе, бегали буксиры и катера, чуть покачивались плоты, медленно разворачивался океанский транспорт, вверх и вниз по реке за крышами и заводскими трубами поднимался частокол мачт. Берег круто обрывался к протоке, забитой лесом. Наташа не хотела уходить от этого простора, напоминавшего Ленинградский порт, но Сенцов нетерпеливо посматривал на часы. В штабе ему сказали, что Долганов во второй половине дня уедет. Затеянный для Наташи сюрприз мог обернуться нелепой детской выходкой.

— На Двине вы еще не то увидите, — пообещал Сенцов, увлекая Наташу к парому. — Архангельск надо осматривать с Соломбалы. Там положено начало нашему флоту.

До «Упорного» пришлось идти почти два километра по скучной, плохо застроенной улице со скверными деревянными мостками.

— Что же здесь интересного? Увел от воды домишки смотреть, — жаловалась Наташа, не поспевая за Сенцовым.

Он отшучивался, пока они не оказались перед старинным красным зданием. Глухой забор отделял площадь от реки. Здесь Сенцов забормотал, что у него небольшое дельце в одном флотском учреждении и он задержит Наташу ровно на пять минут. Они вошли в ворота, потом по мощенному булыжником двору свернули в узкий коридор между складами. Простерлась гладь воды, и неожиданно прямо перед Наташей оказался знакомый корабль.

— Сережа, негодник! — вскрикнула Наташа. — Уши вам надрать мало.

Она вскинули счастливые глаза на мачту. Брейд-вымпел развевался по ветру. Николай был здесь.

— Я его сейчас сюда вытребую, дорогуша, — сказал Сенцов и поторопился к сходням.

Оставшись на виду команды корабля, Наташа чувствовала себя неловко. Но людям было не до нее. Из широкой трубы с резким шумом травился пар, и эхо отзывалось где-то за домами. С двух грузовиков на борт таскали тяжелые ящики, и матросы-грузчики ловко пробирались между толстыми кабелями. Матросы-мастеровые сваривали, клепали, стучали молотками. Матросы-прачки терли жесткими щетками парусину. Раздавался резкий визг металла. Слышалось гудение искрящих сварочных аппаратов на палубе корабля.

Грузовики задним ходом наезжали на Наташу. Отступая перед ними, она оказалась подле маленького автомобиля необычного вида. Наташа только издали видела «виллисы» и с любопытством обошла вокруг машины. Под мотором на животе лежал человек, и она чуть не наступила на его ноги. Тяжелые ботинки, упираясь носками в доски причала, ползли к Наташе. Снова отступив, она увидела, как человек выползал из-под автомобиля.

Ей почему-то показалось, что все это уже было. Так же выгибалась спина человека и так же осторожно, по-змеиному, подымалась голова с жестким бобриком полос на плоском, словно срезанном затылке. Сейчас вот человек вылезет из-под машины, повернет голову, и у него обязательно окажутся холодные, злые глаза. И тогда случится что-то мерзкое. Ей малодушно захотелось бежать прочь, но она осталась на месте, и ее глаза настойчиво озирали плоский затылок. Она была почти уверена, что знает этого человека, но не смела верить своей догадке, вся холодея.

Человек сел, не поворачивая головы, и вытер ладони о штаны. И этот привычный шоферский жест был тоже знаком Наташе. Она ступила еще шаг вперед и нагнулась. Человек мог бы сейчас оглушить ее ударом кулака.

— Гриша! — тихо позвала Наташа, сама удивляясь имени, сорвавшемуся с губ.

Ухо, приплюснутое к голове, дрогнуло. Несмотря на корабельный шум, Наташа услышала неровное дыхание. Это был он, и он был испуган.

— Взгляните на меня, Орлов! Не ожидали встречи?..

Орлов-Бушуев продолжал сидеть, не поворачивая головы.

Так отлично все шло. Он был признанным передовиком боевой части. Сегодня на авральной работе во второй турбине потребовалась помощь котельных машинистов,

и он сумел незаметно бросить гаечный ключ в ротор. Когда рабочие лопасти под напором пара начнут стремительно вращаться, ключ будет колотиться о них, и лопасти, одна за другой, полетят к черту! Он торжествовал и вышел на стенку с чувством человека, заслужившего отдых. Покурил и пошел посмотреть на машину. Надо же было!