Осенью 1943 года гитлеровцы арестовали в Порхове и в Дно многих подпольщиков. После мучительных пыток в руки Гембека попали комсомолки Антонина Тахватулина, сестры Голышевы — Евгения и Екатерина.
Не дрогнули под пытками патриоты. Дважды стрелял Гембек в Женю Голышеву — и все специально мимо. Подойдя к обессилевшей девушке, он направил пистолет ей в грудь и предложил:
— Слово даю — помилую, но помоги нашей фрейлейн проникнуть в штаб к бандитам-партизанам.
— Сам ты бандюга! Стреляй, мразь фашистская! — крикнула Женя и плюнула мучителю в лицо.
Евгения Голышева.
В Заполянье была расстреляна и руководитель дновских подпольщиков Анастасия Александровна Бисениек-Финогенова. Она никогда не читала и не слышала слов Фурманова: «…и если тебе придется погибнуть — умирай агитационно!», но поступила именно так…
— Быстро! На колени! — приказал Гембек, когда узницу подвели к яме.
Бисениек не подчинилась. Повернувшись лицом к бараку, откуда на нее смотрели десятки глаз, она приняла смерть стоя. Последними словами ее были слова «Интернационала».
* * *
Второй раз я посетил Заполянье в апреле. Бурлили ручьи, ломая тонкий ледок. По дороге к бывшему месту расстрелов узников мне повстречался старик. Разговорились. Я узнал, что Алексей Иванович Иванов приехал в Порхов издалека, к родственникам. Спросил:
— У вас кто-нибудь здесь погиб?
— Нет, — ответил Алексей Иванович. — Сынок мой погиб, освобождая чужие края. Где могилка его, не знаю. Вот и тоскует душа. Зашел поклониться мученикам-героям нашим. Авось полегчает.
Мы распрощались. Я прошел к памятному месту. На оголенной земле у кустарника лежали цветы. Это были подснежники — вестники пробуждения природы, торжества жизни.
Сергей Бирюлин
СОКОЛ ЯСНЫЙ
— Тетя Оля, вам письмо из Запорожья.
Девушка-почтальон с улыбкой протянула Коваленковой конверт.
— Из Запорожья? — удивленно переспросила Ольга Михайловна и вскрыла письмо.
Твердый мужской почерк. Нет! Незнакомый. Но кто же мог написать:
«Дорогая Ольга Михайловна!»
Глаза впились в строчки:
«Никогда я не забуду Вас, Ольга Михайловна, а также Полину Семеновну Коваленкову, Александру Филатовну Поднебесную, Филата Андреевича Ларионова. Хорошо помню, как вы лечили меня, раненого, беспомощного, грудным молоком, как делились последним куском хлеба, как прятали в лесу от карателей-фашистов…»
Так вот оно что… Из какого страшного далека весть! Коваленкова хотела вздохнуть, но горло сдавила спазма. По лицу побежали слезы, мешая прочесть последние строчки:
«Всегда буду в долгу перед Вами за спасенную мне жизнь».
Девушка-почтальон стояла, присмирев, боясь оторвать хозяйку дома от сокровенных мыслей. Наконец не выдержала — спросила:
— Тетя Оля, а кто этот человек, что прислал вам письмо?
Коваленкова вздрогнула, тыльной стороной ладони провела по лбу, будто отгоняя нахлынувшие воспоминания, тихо ответила:
— Летчика мы тут в войну одного спасли. Ой, как трудно и страшно, дочка, было! Вот и разыскал нас сокол ясный…
А БЫЛО ЭТО ТАК
Конец сентября 1943 года выдался на северо-западе дождливым, ненастным. Советские войска стояли на юге Псковщины, готовясь к штурму фашистских укреплений в районе города Невеля. Личный состав 373-го полка ночных бомбардировщиков рвался в бой, но уже несколько дней подряд над аэродромом плыли низкие свинцовые тучи и в штабе слышалось одно и то же: «Погода нелетная».
В первых числах октября в расположение полка прибыло четверо штатских: две девушки, парень лет двадцати и пожилой мужчина — представитель областного партизанского штаба. Их необходимо было переправить за линию фронта.
С утра 6 октября погода стала улучшаться, а к концу дня и совсем прояснило. Командир полка приказал выстроить личный состав.
— Товарищи! — обратился он к авиаторам. — Вот и дождались летной погоды. Завтра с утра — в бой. А сегодня нужно полететь одному. Необходимо перебросить во вражеский тыл четырех человек, а оттуда захватить Василия Ямщикова. Жив наш боевой товарищ. Кто желает полететь, шаг вперед!
Из строя не вышел — вылетел невысокого роста, сероглазый, русоволосый лейтенант с орденом Красного Знамени на груди. Не сказал — выпалил:
— Разрешите мне!
— Хорошо, — согласился командир. — Подробно о задании расскажет начальник штаба.
Алексей Тарасов радовался скорой встрече со своим лучшим другом Васей Ямщиковым. С ним они летали в одном звене. Летали слаженно, дрались с врагом отважно, выполнили десятки ответственных заданий. Однажды, в конце августа, Ямщиков улетел в тыл врага с грузом боеприпасов и медикаментов для калининских партизан. Долетел благополучно, приземлился на партизанском аэродроме, сдал груз. А вот на обратном пути его самолет был сбит. Пилот удачно приземлился и добрался до партизан.
…От деревни, где размещался личный состав полка, до стоянок самолетов было чуть побольше километра. Шли пешком вшестером: штурман Петренко, четыре пассажира и летчик. По дороге перебрасывались шутливыми замечаниями, смеялись, будто шли на прогулку.
«Р-5» стоял замаскированный в сосновом лесу. Самолет был старого образца, но Тарасов привык к нему и не терпел критических замечаний в его адрес. Под крылья машины были приделаны люльки, в которых свободно вмещалось по два человека.
— Ну вот, всем по купе, — пошутил Тарасов. — Справа — для мужчин, слева — для женщин.
— Алексей, у меня к вам просьба, — обратилась к Тарасову москвичка Вера Иванова. — Всякое может случиться. Если что, передайте это моим. Адрес на конверте.
Тарасов положил письмо разведчицы в планшет и, сразу посерьезнев, скомандовал:
— По местам!
До линии фронта было минут пятьдесят летного времени. При подходе к Невелю стали видны всполохи орудийных выстрелов, огонь пожаров. Сверху казалось: вытянувшись в изломанную линию, горит земля.
Передний край миновали благополучно, но сразу же «Р-5» был атакован двумя «мессершмиттами». Тарасов бросал самолет то влево, то вправо, уклоняясь от ударов, но одна из пулеметных очередей пробила бензобак. Горючее хлынуло на Алексея, обливая комбинезон, попало в глаза. Летчик решил резко снизиться и на бреющем полете уйти от преследования. Но в этот момент новая меткая очередь фашиста разрубила самолет пополам. Задняя часть фюзеляжа с хвостовым оперением и находящимся там Петренко, гонимая струей воздуха, полетела за линию фронта, к своим. Как стало потом известно, Петренко благополучно приземлился с парашютом в расположении одной из наших частей.
Передняя же часть самолета камнем падала вниз. Алексей вылетел из кабины и инстинктивно рванул кольцо парашюта. Пассажиры же в люльках не имели парашютов, да и выброситься оттуда в считанные секунды практически было невозможно…
Летчик Алексей Тарасов (слева) с друзьями.
Глухой удар о землю. Сильная боль в левой ноге. На какой-то момент Тарасов потерял сознание. Придя в себя, Алексей снял защитные очки, огляделся. Он лежал на маленькой поляне. Кругом высились могучие деревья. Казалось, что они макушками упираются в небо.
«Ну вот и выполнил задание, товарищ лейтенант», — с горечью подумал Алексей.
Нужно было что-то предпринять. И первое — укрыться. Превозмогая боль в ноге, Алексей пополз под шатер большой мохнатой ели. Достав из кобуры наган, он погладил его рукой и засунул за пояс. Решил: «Так будет удобнее. Если фашисты обнаружат — не промахнусь. А последний патрон — для себя».
