Подспудная тревога охватила Женю еще тогда, когда из Тосно ушел первый эшелон с эвакуируемым городским имуществом. Девушка понимала, что нужно что-то предпринять. Но как поступить? Хотела последовать примеру братьев, — Михаил, Григорий и Фома Масловы ушли на фронт, — не взяли. Сказали: «Нет восемнадцати. Да и не берем девчат без специальности. Крути пока свое кино…»

Но «крутить кино» Жене вовсе не хотелось (незадолго до начала войны она окончила курсы киномехаников в Ленинграде). Подумала — может, уехать к сестре Галине обратно в Ленинград? Там, на заводах, наверняка нужны рабочие руки — снаряды, мины делать. Женя была на распутье, когда одна из знакомых будто ненароком при встрече обронила:

— Некоторые наши уходят в партизаны.

— А что? Это, пожалуй, самое подходящее, — живо откликнулась Маслова. — А меня возьмут? Как ты думаешь?

— Взять-то, может, и возьмут. Но…

— Что «но»? — вспыхнула Женя. — Думаешь, испугаюсь в лесу жить? Перед фашистами дрогну?

Она говорила так горячо, что знакомая улыбнулась и сказала:

— Ну ладно, помогу тебе встретиться с одним человеком…

Так Женя появилась в партизанском отряде Бороусова — помощника секретаря Тосненского райкома партии. Гитлеровцам к тому времени удалось прорваться к Колпину. Отряд Бороусова укрылся в глухом лесу и сразу приступил к боевым действиям. 10 августа партизаны совершили ночной налет на фашистскую заставу в деревне Пузырево. Было убито пять гитлеровцев и уничтожена одна машина.

Густая концентрация гитлеровских войск в районе очень осложняла выходы партизан на коммуникации, и все же они разрушали мосты, выводили из строя связь. Смело вели разведку Филиппов, Белов, минировали дороги Иванов, Лунц. Каждый раз, когда они уходили на задание, Женя с завистью смотрела им вслед.

— Когда же меня пошлете? — спрашивала она комиссара отряда Кремнева.

— Погоди. Придет и твой черед, — слышала в ответ.

Однажды, возвращаясь на рассвете из Червино, Женя уловила шум моторов. Девушка быстро перебежала унылое поле с поблекшей травой, спряталась за березой. Не оставаться же на дороге с рюкзаком, набитым провизией для отряда. Рокот все нарастал. «Очевидно, движется колонна машин», — подумала Женя и решила пересчитать их. Не теряя времени, метнулась навстречу колонне — к густому еловому перелеску. С дороги было трудно ее заметить, а она хорошо просматривала поворот.

Показался танк и проплыл мимо, оглушительно лязгая гусеницами. За ним шли машины. На некоторых сидели автоматчики в шинелях и касках…

Обо всем, что видела на дороге, Маслова обстоятельно рассказала командиру.

— Спасибо, Женя, — внимательно выслушав девушку, сказал Бороусов. — Сведения ценные. Ну, иди отдыхай.

Женя неохотно направилась к выходу, потом резко обернулась:

— Пошлите меня в разведку, Леонид Павлович. Любые сведения добуду.

— Раз такое обещание даешь — придется послать, — улыбнулся Бороусов и, обращаясь к комиссару, предложил: — Пошлем напарницей Александры Александровны. Как твое мнение, Алексей?

— Я не возражаю, — ответил Кремнев.

Женя даже запрыгала от радости.

Александра Александровна Мельницина работала до войны в Тосненском райкоме партии, заведовала сектором партийного учета. С Бороусовым они были давние знакомые.

— Маслова мне нравится, — сказала Мельницина, выслушав предложение командира. — В ней много удали. Прямо-таки парень, ей-богу. Да и в женских делах она никому не уступит. Корову подоить — пожалуйста, белье постирать — запросто, обед сготовить — пальчики оближешь.

Евгения Маслова.

— Ну что ж, тогда, Шура, готовьтесь к походу, — решил Бороусов. — Есть данные о том, что у Апраксина Бора фашисты разбивают площадку для аэродрома. Нужно разузнать, что там делается.

И вот двое в пути. Впереди небо шевелят багровые отсветы — где-то что-то горит. Пожары теперь часты: гитлеровцы по любому поводу жгут деревни. На душе у Жени на диво спокойно. Мечтала о солидном задании — получила. А идти с Мельнициной — лучшего не придумаешь. Хотя она годами старше и опытом тоже, но никогда не показывает своего превосходства. Вот и сейчас идет, как равная с равной разговаривает. Вспоминают прожитое…

Маслову никто в отряде не спрашивал, а сама она никогда не заводила разговоры о прошлом. Да и вспоминать-то особенно нечего.

— В лесу родилась, в лесу росла, в лесу живу — вот и все мое прошлое, — смеясь, говорит Женя старшей подруге.

…Девочке шел шестой год, когда умер отец, а в семье она была седьмая. Лесная псковская деревушка Маслово — всего шесть изб, работы поблизости подходящей не было. Братья один за другим, а потом и сестры оставили отчий дом, обосновались там, где нужны были рабочие руки. Женя, самая младшая, осталась с хворой матерью. Вела скудное хозяйство. Бегала за шесть километров в соседнее село в школу. Росла бойкой, веселой. Евдокия Ивановна никогда не видела дочь пригорюнившейся. Читала Женя много, петь любила под гитару. Стихи пробовала сочинять. В своем дневнике однажды записала:

Строчки, написанные на заре юности, звучали теперь как призыв не согнуться перед врагом, смело бороться за правое дело…

Начало темнеть. Разведчицы свернули с дороги и по неглубокой снежной целине направились туда, где тускло мерцали огоньки деревни. Настороженно подошли к покосившейся избушке. Хозяйка ее была связана с отрядом. Она и приютила лесных гостей…

Ранним утром с котомками за плечами разведчицы появились у Апраксина Бора. Мало кто обращал внимание на них. В те дни на дорогах было много беженцев. Гитлеровцы выселили часть населения из Пушкина, Павловска, Красногвардейска.

На другие сутки Бороусов в донесении в штаб наших войск записал и такое сообщение:

Ночью наши летчики сделали налет и повредили часть самолетов.

Маслова еще три раза выполняла задания по разведке вместе с Мельнициной и Марией Смирновой, а потом стала ходить в окрестные деревни одна. Как-то в деревне Ручьи Женя разговорилась с женщиной, которая проводила на фронт мужа и двоих сыновей. Та, видно, сразу сообразила, что девушка с длинной косой, назвавшая себя беженкой, связана с партизанами, и обстоятельно рассказала о воинской части, стоявшей в деревне трое суток. Об этом же выболтал и пьяный ефрейтор, который приставал к Жене со своими ухаживаниями. Девушка сносно объяснялась с ним по-немецки, назначила свидание на вечер… Вечером же была в отряде. Доложила: гитлеровские войска численностью до семисот человек стояли в Ручьях, утром ушли на Любань. В Ручьях остались одна машина и пятьдесят фашистов, которые расположились в школе.

Прошло несколько дней. Как-то вечером к Жене подошел комиссар. Сказал:

— В Червино собираемся. Пойдешь с нами?

— Пойду.

— Операция не простая.

— Знаю.

— Какая же?

— Не знаю.

Кремнев улыбнулся. Вот такая она всегда, готова выполнять любое задание.

В Червине партизаны жгли сено, которое оккупанты собирались увозить. Потом — в Дубовом, в Тигоде. Уничтожали запасы фуража. В одной из деревень гитлеровцы пытались преследовать группу, но нарвались на засаду. В приказе по отряду Лунцу, Ястребову, Филиппову, Делову и Жене Масловой — участникам этой операции — была объявлена благодарность.

Небольшой отдых — и новое задание.

— Пойдешь в Малую Бронницу, — сказал комиссар. — Обрати внимание на мост. Говорят, что гитлеровцы его восстановили. Да, вот еще что. Не хотел напоминать. Но, сама понимаешь, вчерашний случай… Словом, зря не рискуй.