Вечером колокольчик над кроватью зазвонил снова. Однако, в гостиной меня никто не встретил, зато дверь, ведущая в опочивальню Владыки оказалась приоткрыта. Решив, что следует доставить закуски и выпивку туда, я уже хотела подтолкнуть створчатую дверь ногой, как мой слух уловил красноречивые женские стоны. Повинуясь какому-то неведомому чувству, я не удержалась и заглянула в щель. В полумраке комнаты можно было ясно различить две фигуры в позе, не оставляющей никаких сомнений в том, чем там занимались. Это было как тогда. И опять, даже полностью обнажённый и в пылу страсти, он выглядел величаво. В этот момент прекрасная эльфийка под ним, выгнулась всем телом, разметав золотой шёлк волос на королевском ложе. Встряхнув головой и быстро отвернувшись, я наскоро поставила поднос на уже знакомый столик у камина, отчего бокалы жалобно звякнули, и почти бегом покинула покои.

Забежав в каморку и закрыв потайную дверь, я бессильно облокотилась на холодную каменную стену. Моё дыхание было сбивчивым, а щёки опять пылали. «Да что это такое! Я в жизни столько не краснела. Возьми себя в руки! Тебе не шестнадцать лет!» — отчитывал меня мой внутренний голос. Но стоило мне немного успокоиться, как смущение сменило праведное негодование. — Что же это за порядки у них такие? Нет, я понимаю, что он король, а я прислуга, но всё же?… То хватает меня за всякие части тела, то ходит полуголым, а теперь даже дверь не удосужился закрыть, когда занимается… — Я глухо зарычала, с силой пиная попавшийся под руку стул. — Такое ощущение, что он это специально делает. — Последняя мысль заставила меня замереть на месте. — Нет. Быть такого не может! — Я недоверчиво покачала головой. — Это просто совпадения. — Однако, уже на следующее утро я поняла, что четыре раза подряд уже никак нельзя назвать просто совпадениями.

На этот раз мне пришлось доставить злосчастный поднос прямо в королевскую умывальную комнату. Солнце пробивалось сквозь витражные высокие окна, рассыпаясь на полу разноцветными бликами, а влажный воздух был наполнен приятными ароматами трав и хвои. Владыка Лихолесья, прикрыв глаза, нежился в клубах пара, откинувшись на борт небольшого бассейна и абсолютно не стесняясь своей наготы. А то, что я нервно переминалась с ноги на ногу, не зная куда глаза девать, его, казалось, только забавляло. Наконец он положил конец моим метаниям и, небрежно махнув рукой, повелел поставить поднос прямо рядом с ним. Меня так и тянуло за язык ответить что-нибудь едкое на его «милость», но я сдержалась. Он меня ещё о чём то спрашивал, на что я односложно отвечала, стараясь смотреть королю только в лицо. А когда меня «отпустили», с таким рвением бросилась к выходу, что чуть не споткнулась о подол своего же платья. Это не осталось незамеченным, и король даже хмыкнул мне вслед.

Именно последнее и переполнило чашу моего терпения, и как только я оказалась наедине с собой, меня прорвало. — Да что он себе позволяет? Король или нет? — Внутри меня всё кипело, рвало и метало. — Я ему что, игрушка? Какого лешего он всё это делает? — Принесённый поднос полетел в стену, но, не долетев всего несколько сантиметров, вспыхнул зелёным пламенем и разлетелся на мелкие кусочки. Однако, это меня уже не заботило. — Это просто сексуальные домогательства на рабочем месте, только по-Средиземски! — От досады и обиды на глаза навернулись слёзы. — И куда ещё Сельвен запропастилась? Сколько там дней осталось? Как долго мне всё это терпеть? Лучше уж полы мыть! — От вспышки гнева меня отвлёк очередной звонок, на этот раз из библиотеки. Я замерла, наскоро утерев слезы и, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов для успокоения, захватила всё полагающееся из кладовки и отправилась к изголодавшемуся любителю книг.

Этот не заладившийся с самого утра день тянулся невыносимо медленно и уныло, даже не смотря на сияющее солнце за высокими витражными окнами библиотеки. И если поначалу вид «одетых» эльфов и их молчание меня даже успокаивали: ко мне никто не лез с расспросами, и не сверкал полуголым торсом, а зачастую в мою сторону даже не смотрели. То постепенно это безмолвное присутствие стало действовать на меня удручающе. Я неожиданно почувствовала себя очень одинокой и покинутой. За три дня, проведённых во дворце, я обмолвилась парой фраз лишь с любителем рукоприкладства, отчего щека всё ещё побаливала, да с полуголым королём. — Прям как тогда у странствующих музыкантов. Относятся как к немой или юродивой… Даже поговорить не с кем… — Мне не хватало Сельвен.

Стоило вспомнить эльфийку, как мысли стали ещё мрачнее. — Почему за всё это время она так и не появилась? А что, если она забыла обо мне и о своём обещании? Или может это было только хорошо спланированной ложью?… Такой опыт в Средиземье у меня уже был. Она избавилась от меня и теперь радуется тому, что у нее одной головной болью меньше. — От последних мыслей на душе стало ещё тоскливее. Мне стало казаться, что я попала в клетку, откуда никогда больше не выберусь и так и останусь потерянная среди этих дворцовых лабиринтов и пыльных старинных фолиантов.

Погружённая в свои тёмные мысли, я сидела на кровати в своей каморке, подобрав под себя ноги. С того момента, как в прошлый раз прозвонил библиотечный колокольчик прошло довольно много времени, и за окном успело стемнеть. В душе теплилась надежда, что это был последний на сегодня «заказ». — Мне надо выбраться отсюда. — Продолжало биться в голове, пока мой критический взгляд изучал скудное убранство моей спальни. — Даже если Сельвен про меня и забыла, мне надо отсюда бежать. Иначе всё здесь сведёт меня с ума. Включая их странного короля… — При воспоминании о нём, меня всегда охватывало странное чувство волнения и раздражения, а мысли о каждом его прикосновении отдавались внутри болезненным, неудовлетворенным томлением. И, словно в ответ, тишину моей «кельи» прорезал знакомый звон. — Опять… Такими темпами из аристократа ты точно скоро перейдёшь во вторую группу, Трандуил Ороферион. — Однако деваться было некуда, и, кинув хмурый взгляд на золотистый объект над кроватью, я отправилась за подносом.

«Зачем?» — этот вопрос не давал ему покоя вот уже несколько дней. Король стоял перед разожжённым камином, задумчиво барабаня пальцами по нагретому мрамору облицовки. Эта смертная по какой-то непонятной причине постоянно подогревала его интерес, преследовала его мысли во сне и наяву.

Сначала он был одержим азартом охотника, ищущего свою добычу. А то, что ей удалось ускользнуть от него в его же лесу, неприятно царапало королевское самолюбие. Его интерес особенно подогревало то обстоятельство, что найти лесную беглянку оказалось не так легко, как он думал. Во-первых, он просто не знал как её искать. Король или нет, но в открытую выспрашивать о слугах, не вызывая при этом лишних вопросов, он не мог. Однако, по воле случая, в тот день он оказался в саду.

Сначала его внимание было приковано лишь к дочери лекаря. Эта с виду тихая, но отнюдь не робкая эльфийка многим мозолила глаза своим поведением, и после того, как неожиданно покинула королевство, некоторые голоса не раз выступали даже за то, чтобы лишить её брата и отца всех привилегий и почестей, а ей запретить возвращаться, особенно учитывая историю их семьи. Но он не позволил. Не было вины Фаэлона в том, кем была его жена, как и не было вины его сына в том, чья кровь текла в его венах. Они и так страдали от потери матери и жены, а теперь — дочери и сестры. Поэтому, пока эльфийка всё ещё слышала зов леса, он просто не мог отнять у них надежду на то, что очередное возвращение светловолосой беглянки будет последним, и она останется со своим народом и семьёй.

Это он и пытался донести до лесной девы, поэтому склонившаяся за спиной фигура служанки поначалу не привлекла его внимания. Кажется, он разрешил смертной подняться лишь из жалости. Однако стоило ему вскользь взглянуть на неё, как в голове прозвучало победоносное: «Нашёл!». Не смотря на то, что лицо и волосы женщины были скрыты бордовым платком, он отчего-то знал, что это была именно та самая смертная из леса, которая так бесстыдно наблюдала за ним, распаляя его интерес и тёмные, запретные желания. И за это она ответит, но он должен был знать наверняка…