— Хоть и из прошлого, но полная дура. — Король ухмыльнулся. Я почувствовала, как щёки предательски краснеют, и поспешила отвернуться.

— Не угадала. — Раздалось за спиной. — Просто я уже давно заметил, что ты с лошадьми особо не ладишь.

— Это ты очень дипломатично заметил. — Парировала я, и мне показалось, что уголки губ гнома чуть приподнялись.

— Не переживай. Хоббит, вон, тоже сначала от пони шарахался, а сейчас ничего. Просто соблюдай равновесие и спокойствие, а лошадь и так сама за нами пойдёт.

— Может мне лучше пешком? — Попыталась я возразить, но Торин лишь отрицательно покачал головой.

— Как сказал Беорн, отсюда до Лихолесья два дня верхом. Это как минимум. Пешком ты отстанешь, да и не окрепла ты ещё после всего. — Заключил король и, одобряюще похлопав по плечу, легко подсадил в седло и после отправился к своему пони.

Я, оказавшись на лошади, яростно вцепилась в поводья и нервно огляделась. Остальные участники похода уже сидели верхом и терпеливо ждали своего предводителя. И как только Торин дал знак, все двинулись в путь, выстраиваясь по цепочке друг за другом. Глубоко вздохнув, чтобы расслабиться, я тихо шепнула животному: «Ну, поехали, красавица». Лошадь мотнула головой и в следующее мгновение уже тронулась с места вслед за остальными. Сначала, с непривычки, было страшновато, но постепенно адаптировавшись к размеренному ходу кобылы, я ослабила хватку.

Первый день нашего путешествия прошёл без приключений. Вокруг простирались всё те же бескрайние и безлюдные луга. Лишь однажды мы остановились на отдых, пообедав предоставленным Беорном провиантом, а когда стало смеркаться, решили разбить лагерь для ночлега.

Вопреки моим худшим ожиданиям, участники похода от меня не шарахались, хотя и вели себя несколько осторожно. Первым отошёл Бильбо, и ещё за обедом уселся рядом, болтая так, словно ничего не случилось. Постепенно оттаяли и гномы. А к вечеру Фили и Кили уже пытались склонить меня к очередным тренировкам. И, наверное, склонили бы, не пресеки Оин их пыл на корню. Неразговорчивый гном что-то отрывисто выкрикнул на Кхуздуле, отчего братья сразу прекратили попытки оттащить меня в сторону, ограничившись беседой у костра. Самое удивительное, что никто и словом не обмолвился о вчерашнем разговоре, и всё общение строилось так, будто мы только вчера все вместе покинули долину эльфов. Несмотря на явную искусственность происходящего, я была им благодарна, потому как просто не выдержала бы никаких расспросов.

Единственным исключением был волшебник. За весь день он не обмолвился со мной ни словом (его «доброе» утреннее приветствие я не учитывала), но я то и дело ловила на себе его странный и задумчивый взгляд. Но как только мы встречались глазами, Гендальф сразу отворачивался. На смену его преувеличенной заботе о моей персоне, после случая на горе, пришло полное отчуждение. Казалось, он за что-то на меня злился, и после обеда я даже хотела его об этом спросить. Однако, маг намеренно, как мне показалось, обходил меня стороной и при первой возможности уехал ещё дальше вперёд. И если сначала было больно и неприятно, то к вечеру я сама разозлилась на замороченного волшебника. У меня было больше прав и поводов игнорировать, гневно сверкая глазами. Ведь это он опять скрыл от меня правду, и скрывал бы и дальше, не попадись мне случайно та книга. Решив, что мне хватает и своих тараканов в голове, я махнула рукой на хмурого мужчину. За ужином я довольно мило общалась с молодыми принцами, которым даже удалось вызвать у меня улыбку, и полностью игнорировала сверлящий спину взгляд голубых глаз из-под седых бровей.

Посреди ночи меня разбудили голоса. Я, поначалу, приняла их за вновь вернувшиеся звуки в моей голове, и лишь спустя пару секунд поняла, что разговаривали где-то рядом со мной. Это были Торин с Гендальфом. Очень хотелось вернуться в объятия Морфея, но что-то в их приглушённом тоне заставило меня настороженно прислушаться. Они снова спорили.

— Зачем она опять поехала с нами? Ладно, с Ривенделлом — то понятно, но почему не оставить её у Беорна? — Как можно тише выспрашивал Торин у мага.

— С какой стати ей оставаться у оборотня? Она…

— Я знаю, что он просил тебя оставить её. — Отрезал гном, не дав волшебнику договорить. Повисло тяжёлое молчание, а по моей спине пробежал холодок.

— Что ещё он тебе рассказал? — Тихо и напряжённо спросил волшебник.

— Ты знаешь, о чём я. — Буркнул гном.

— Я многое знаю, сын Траина. — Процедил Гендальф. — Но если ты думаешь, что можешь играть со мной в загадки, ты ошибаешься. — Закончил майар с холодком.

— Нет, загадками разговариваешь у нас только ты, Гендальф Серый. — Сыронизировал Король-под-горой. — Я говорю прямо, потому что отвечаю за жизни участников этого похода, и посему имею право знать, что происходит. Поэтому я ещё раз тебя спрашиваю, зачем ты тащишь за собой эту женщину? Ведь невооружённым глазом видно, что она ещё не оправилась от ранений, ни физических, ни душевных.

— Она сильнее, чем ты думаешь. — Парировал маг.

— Конечно, и именно поэтому с каждым днём женщина всё бледнее и бледнее. Хотя нет, я поправлю себя, с каждым выбросом магии. — Гном замолчал, и между собеседниками повис невысказанный вопрос. Я внутренне напряглась в ожидании ответа, но волшебник не проронил ни слова. — Я понимаю твоё молчание, как согласие. — Снова заговорил Торин. — Значит то, что сказал оборотень — правда? — Гендальф тяжело выдохнул и, судя по звукам, кажется, поднялся. Я могла ясно представить, как он теперь нервно ходит перед костром, подбирая слова. Мне же стало страшно.

— Она нам нужна. — Наконец изрёк маг. — Или ты думал одолеть дракона, если тот жив, голыми руками? Тогда, если помнишь, всё войско Эребора и Дейла не смогло его победить. Я не думаю, что она повстречалась нам случайно, Торин. — Продолжил волшебник после недолгой паузы. — Её силы растут с каждым днём, и я уверен, что когда мы доберёмся до Одинокой горы, её магия сможет справиться даже с драконом. — Закончил он. Теперь настала очередь Торина тяжело вздыхать.

— Гендальф, Беорн сказал, что её магия сжигает тело женщины изнутри. — Начал тихо гном. — Даже мне, абсолютно непосвящённому в дела магии ясно, что чтобы справиться со Смогом, потребуется колоссальный выброс энергии. Это убьет её. — Прошептал король. — Она знает об этом?

— Нет. — Отрезал маг.

— Я не могу пойти на это, волшебник. Это не её мир, и это не её война… — Почти выдохнул гном.

— Ты прав. Это не её мир. Думаешь почему она уже столько раз оказывалась на краю гибели? Порой совершенно нелепой, как по дороге в Ривенделл? Средиземье её отторгает и постоянно пытается избавиться, как от постороннего элемента. — Голос Гендальфа был абсолютно бесстрастным, словно он рассуждал о химической реакции, а не о человеческой жизни. — Ей осталось недолго, учитывая то, с какой скоростью растут её силы. Если бы она осталась у Беорна, это только бы немного отсрочило неминуемое. Она всё равно умрёт, а так женщина хотя бы успеет побыть нам полезной… — Они ещё о чём-то говорили, но я уже ничего не слышала. К горлу подступила тошнота, а в голове снова и снова эхом отдавались последние слова мага.

Мне было бы легче, если бы Гендальф меня ударил. Всадил наотмашь, с разворота в глаз, скулу и живот. Всё было бы легче, чем та боль предательства, что стянула сейчас внутренности в ледяной ком.

Продолжая лежать спиной к гному и волшебнику, я всеми силами старалась не выдать себя, хотя больше всего хотелось во весь голос взвыть на луну. От напряжения, сама не заметила с какой силой закусила губу, пока во рту не почувствовался металлически-сладковатый вкус крови, а тело самопроизвольно не дёрнулось. Голоса у костра сразу стихли, и несколько секунд спустя слух уловил чьи-то приближающиеся шаги. Я спешно закрыла глаза, скрывая под ресницами набежавшие слёзы, и попыталась расслабиться. Но этот кто-то так и не дошёл до моего лежака, или я просто не заметила, потому как в следующее мгновение провалилась во тьму.