Я лежала на широкой кровати, в большой комнате. Все пространство было погружено в синеватый ночной мрак, и даже угадывающийся у стены камин не горел. Единственным источником освещения в комнате был лунный свет, широким лучом струящийся из высокого окна, находившегося рядом с кроватью. Я поймала себя на мысли, что окружавшая меня картина была вся сине-белой: чёрно-синие ночные тени, серебристый белесый лунный свет, ложе белого дерева, да и я сама была какая-то белая.

Я приподнялась, голова была слегка одурманенной и какой-то невесомой. В комнате было очень тихо, и похоже, я была тут одна, хотя ручаться не буду- дальше кровати не возможно было ничего разобрать. Судорожно соображая где я, оглядела себя: на мне была тонкая белая шелковистая ночная сорочка и все. Волосы были распущенны. Тут мне стало не по себе. Оценивая моё состояние, можно было смело утверждать, что кто-то меня сюда принёс, раздел и вымыл…Мысленно восстанавливая в памяти последние события, я откинула одеяло и задрала подол. Как я и думала, левая нога чуть ниже колена была забинтована. — Что же со мной опять случилось? Похоже здесь меня с пугающей периодичностью кто-то носит, перекладывает и теперь вот уже и переодевает. А я ничего потом не помню… — Невольно нахмурившись, я решительно повернулась и свесила ноги, мягко ступая на холодный каменный пол. Нерешительно поднявшись, я осторожно проследовала к окну, что на самом деле оказалось выходом на просторный балкон, распахнула створки и вышла на улицу.

Занимаемая мной комната находилась достаточно высоко и теперь передо мной открывался величественный и завораживающий вид на долину Имладрис, залитую лунным светом. Изысканные дома и виллы прятались в раскидистых кронах исполинских деревьев и цветущих садов. Вдалеке маячили окружающие Ривенделл чёрные пики гор. В волшебной тишине слышалось успокаивающее журчание воды, струившейся из невидимых в темноте водопадов и фонтанов. Воздух был чистым, в нём ощущались тонкие ароматы цветов и ещё чего — то неуловимого и сладковатого. Я блаженно вдохнула полной грудью, и тут же почувствовала знакомое тёплое покалывание на кончиках пальцев. Если раньше это чувство посещало меня только ночью, то после того случая с Торином, я почти всегда ощущала это вязкое тепло, пульсирующее в теле, словно дремлющий вулкан. Промелькнула мысль, что из-за всех прошедших перипетий не успела рассказать об этом новом развитии Гендальфу… Но я тут же отмахнулась, мне не хотелось об этом думать. Здесь и сейчас мне было легко и хорошо, как ещё ни разу с момента моего появления в Средиземье. Мне не надо было никуда бежать, ни от кого прятаться, ничего объяснять… Только лёгкий ночной бриз ласково развевал мои волосы и невесомую сорочку.

Это было как во сне, но это было явью. Я невольно грустно вздохнула. Расстилающаяся перед моими глазами долина была бесспорно величественна, но она мне была чужой, и я здесь была чужая. Я наслаждалась красотой, но она не трогала моё сердце, которое всё так же тихо тосковало и кровоточило по моему миру, по моим родным и любимым. Красота одного сада или дворца не заменит никогда того счастья, которое испытываешь когда тебя любят и ждут. Когда ты дома…

Сев на мраморные плиты балкона и обхватив руками колени, я устремила взгляд на звёздное небо. В Средиземье я часто смотрела на звёзды, и мне порой казалось, что я даже различала знакомые созвездия, но в них всегда не доставало чего-то. Словно из картинки выпали составляющие частицы. Однажды мне почудилось, что я нашла на небе Большую медведицу, но у «ковша» отсутствовала ручка… Даже звёзды были здесь не те, они были другие. Я закрыла глаза, и впервые с моего появления в этом мире, дала волю чувствам. По щекам потекли молчаливые слёзы.

Где-то вдалеке прозвучали раскаты громы, потом всё ближе. Небо расколола сверкнувшая молния. Воздух напрягся и зазвенел. Когда первые, неуклюжие крупные капли упали на мое лицо, я перестала сдерживать рвущиеся наружу эмоции. Дождь пошёл резко и отчаянно. Я мгновенно промокла, но здесь и сейчас мне было на это наплевать. Вместе с льющимися с неба потоками воды, я выплёскивала всю свою печаль, тоску, боль и одиночество. Я была одна, здесь на балконе, в этой комнате и во всём этом чужом мире и было символично, что я вновь пробудилась в темноте и вновь в полном одиночестве.

Когда он увидел, что она открыла глаза, то невольно облегчённо вздохнул. Она пребывала в состоянии глубокого сна вот уже почти три дня, и некоторые эльфы, включая и самого Владыку начали опасаться, что девушка впала в глубокое беспробудное забытье. Женская фигура на кровати была абсолютно недвижима с тех самых пор, как её принесли сюда с горной тропы. Тогда ей чудом удалось не сорваться в пропасть.

Они уже почти спустились вниз, когда, обернувшись, не обнаружили её в конце отряда. В тот момент он впервые за много лет почувствовал волну липкого, холодного страха, накрывшего его с головой. Он был одним из первых, кто бросился обратно наверх. Они нашли её метров через двести, почти у самого края тропы, обрывающейся в провал. Она лежала и смотрела вверх невидящим и отрешенным взглядом. Тогда его это почему-то ужасно разозлило, и он рывком попытался поставить её на ноги. В ответ она пронзительно закричала, а кто-то прошептал: «У неё на платье кровь…» Откинув плащ они увидели, что весь левый край голубого платья от подола и до колена был пропитан багровым. Рана была небольшой, но глубокой и сильно кровоточила. Как давно? Они не знали. Но как минимум с того момента, как спрыгнули в расщелину.

Она была очень бледной и губы постоянно что-то шептали. Можно было только разобрать голова, боль и свет. Когда он поднял её на руки, она взвыла и, закусив губу уткнулась ему в грудь лицом. Они как можно скорее двинулись ко входу в долину, и если в начале она иногда постанывала, то потом совсем затихла. Тогда он во второй раз почувствовал страх.

Встретившие их при входе эльфы, были вежливы, но осторожны. Потом показался и сам Владыка с небольшим отрядом. Когда взгляд Элронда упал на женскую фигуру в его руках, эльф понимающе кивнул и с формальными приветствиями было быстро покончено, хотя ему всё равно казалось, что длились они целую вечность. Тогда он уже почти не ощущал биения её сердца. Практически вбежав в отведённую ей комнату, он нехотя передал смертную под заботу окруживших их лекарей. Его вежливо попросили выйти, и последнее что он увидел прежде чем двери закрылись было её мертвенно-бледное и абсолютно спокойное лицо. Тогда ему стало страшно в третий раз.

С того самого дня, он почти всё время проводил в углу этой комнаты, сидя на кресле и неотрывно глядя на широкую кровать, с покоившейся на ней женской фигурой. Лишь иногда он отвлекался на формальные встречи с Элрондом, но тот, понимающе, надолго его не задерживал. И он снова возвращался сюда. Часы тянулись слишком медленно и их было слишком много. Слишком много времени она лежала без движения и без сознания. Он слышал о случаях, когда люди впадали в глубокое беспамятство и больше никогда не просыпались…Но настойчиво гнал эти мысли прочь — этого не могло произойти с ней. Он чувствовал себя ответственным и почему-то виноватым. А ещё в глубине души было такое странное осознание, что когда она проснётся именно он должен быть рядом. Почему? Он даже себе не мог дать на это ответ.

И вот он увидел, как её рука сорвала повязку. Он невольно на мгновение замер, и только когда она села на кровати, облегчённо выдохнул. Сначала он хотел позвать её по имени, но что-то его остановило. Скрытый ночными тенями, он просто наблюдал, как она откинула одеяло и после, чуть покачиваясь, встала на ноги. Потом она открыла ставни и вышла на балкон. Из-за потери крови и физического истощения, она всё еще была очень бледной, но теперь в лунном свете женщина казалась даже белоснежной и полупрозрачной, как и её одеяние. Под шелковой тканью легко угадывались очертания стройного тела.