Обычай погребения с инвентарем был оставлен в Британии почти одновременно с созданием церковных кладбищ в конце VII–VIII в. и разница языческих и христианских некрополей здесь гораздо отчетливее, чем на континенте.44 Церковное кладбище открыто в Раундсе, где первая церковь появилась в X, а вторая в XI в., и Бриксуорте, где несколько кладбищ на окраинах деревни в VIII в. были заброшены и стали развиваться церковные (оба в Нортхэмптоншире, см ниже). С этого времени и до XVII в. погребения в церквях стали привилегией клириков, а из людей светских — королей и рыцарей; в XVIII–XIX вв. желание быть погребенным в храме стало более доступным и превратилось в почти навязчивую идею (Arnold, 1988; Rodwell, 1989).
Изучение кладбища — может быть, сложнейший предмет для исследования церковных древностей и вечная моральная проблема. На работу здесь влияют эмоции публики; двойственность применяемых стандартов по отношению к ранним и поздним некрополям, иррациональные мотивации и многое другое, вплоть до политических соображений. В 1960-70-хгг. исследование поздних погребений часто лежало за пределами контроля археологов или проводилось по крайне отсталой методике. С 1980-х идет медленное улучшение ситуации, тем более, что популярным стало изучение таких тем, как последствия позднесредневековых эпидемий для развития общества в переходный период к Новому времени и вообще отражение смерти и погребения в искусстве, литературе, архитектуре, планировке городов и т. п.45
Многие отчеты об эксгумациях 1960-70-х гг. отчетливо отдают «готическим романом». Очень поучительны такие случаи, как вскрытие и «обобщенная» фиксация за один день девяти наиболее важных средневековых могил в Линкольнском соборе (Bruce-Mitford, 1976). Не уступит им и рассказ о гробнице архиепископа Уолтера де Грей в Йоркском мин-стере в 1968 г., изученной ночью и в крайней спешке (Ramm, 1971). В 1969 г. аналогичным образом открывали гробницу архиепископа де Лундхэма. Трудно поверить, что интереснейшие погребения подвергались в Англии подобным «кавалерийским наскокам» всего четверть века назад.
Общая академическая методика вскрытия некрополей давно разработана на разнообразнейших «языческих» объектах и никем не ставится под сомнение, но археологическое изучение христианских кладбищ не получало общего признания до 1970-х гг. Однако попытки раскрыть и разумно исследовать большие группы погребений на этих кладбищах были. Важные результаты дали работы на кладбище Сент-Хелен в Йорке (1973-74); недавно изучили все 363 могилы на кладбище маленькой Донормандской церкви в Раундсе (Нортоне). (Boddington, 1996). Больше всего погребений (для приходского могильника) дал Бартон-на-Хамбере (работы по исследованию взятых оттуда 2800 скелетов уже много лет ведутся в Бристольском университете). (Rodwell, 1997).
Общественное мнение зачастую уверено, что возникающие тут и там Раскопки старых кладбищ ведут в интересах археологии, хотя на деле это совсем не так. Угроза заключена в развитии инфраструктур, в строительстве, в перепланировке и другой деятельности городских служб Неожиданный ущерб некрополям Англии нанесла, например, такая невинная мода, как превращение сводчатых помещений в церквях в офисы или «чайные комнаты»; часто ими становились крипты или склепы. Спрос немедленно породил команды «профессиональных разрушителей», которые очищали здания самым бесцеремонным образом. Немногочисленные, в сущности, археологи могли ответить на это лишь слабым сопротивлением, добившись своего в одном (правда, вполне выдающемся) случае, на одном из храмов Лондона. Так называемый «Спайтэлфилдский проект» (1984-86), с характерным подзаголовком отчета «По ту сторону Стикса», состоял в планомерном исследовании всех материалов склепа XVII–XIXbb., причем останки примерно 1000 погребенных, среди которых около 400 имели подлинные опознавательные бирки, были собраны для антропологического обследования (Spital-fields Project, 1993).
В целом можно сказать, что изучение позднехристианских могильников («погребальная археология») уже признано предметом исследования в пределах науки о церковных древностях. Отдельные работы теперь посвящаются сельским кладбищам; исследуется типология, обряд, телесные останки, сопутствующие сооружения.46 Началась серьезная фиксация надгробий и могильных плит внутри храмов (раньше чаще публиковали даты и имена из эпитафий). Среди наиболее важных достижений Родвелл называет систематическое копирование плит и анализ мощения в церквях.
Надгробия привлекали особое внимание исследователей некрополя уже в позднем средневековье. В последние годы их изучение в Англии все более оставляет прежний «хаотический» характер и приобретает систематичность. В начале 1980-х гг. Р. Крэмп основала «Корпус англосаксонской каменной скульптуры Англии» (CASS), состоящий в основном из надгробий. Он базируется на специально разработанной системе признаков и типов, публикуя, графство за графством, все имеющиеся материалы вплоть до фрагментов. Охвачен уже Дэрхэм, Нортумберленд, Камберленд, Уэстморленд, Йорк, часть Йоркшира и Ланкашира (в 1996 г. вышел четвертый том). Не менее серьезна и разработка таких «вечных» тем английской археологии, как литые гравированные плиты («брасс») и вообще плоские надгробия церквей; архитектурные и скульптурные романские и готические памятники (исследование которых ушло невероятно далеко со времен выхода знаменитой книги великого Эрвина Панофского). (Panofsky, 1964).
«Приходские древности» в историческом контексте
Хотя церковные памятники в Англии изучают уже почти четыре столетия, на их связь с окружающей средой обратили внимание всего четверть века назад. Раньше интересовались только церковными владениями, и то по документам; к реальным же остаткам и не думали обращаться. Лишь с 1950-х гг., с развитием «медиевальной» археологии (английский термин.
означающий конец средневековья и последующие века), потребовалось изучать не отдельный «объект», а район со всеми его историко-природными элементами. Церковь стали рассматривать не как изолированный архитектурный объем, но как узел связей общины, центр микромира и компонент нуждающегося в сохранении ландшафта.
Оказалось, что пейзаж Британских островов сохранил много черт, которые восходят на столетия, если не тысячелетия, назад, а размещение объектов в природной среде отражает связи церквей с их общинами. Особенно важны расположение, ориентация, размер и форма кладбища; положение входов комплекса по отношению к дорогам; взаимная увязка места церкви, двора пастора и его земельного надела и т. п. Это хорошо показали такие памятники, как Уоррэм Перси, Раундс и Ривенхолл (см. выше), а также позже изученные Уоттон Уэвен и Бэмптон. (Blair, 1988а).
Этот подход много обещает и в городах, в церковной топографии которых проблем не меньше (например, причины умножения церквей; их взаимное размещение и относительная хронология; соотнесенность с постройками римской эпохи и др.). (Morris, 1989; Blair, 1988b; Blair, 1992 и др.). В 1960-80-хгг. много внимания было уделено теме возникновения города вокруг монастырей и центров паломничеств. Развитое почитание реликвий определяло сложение дорожной сети (как между центрами, так и в их окрестностях), тем самым формируя топографию городов и целых областей. (Biddle, 1986; Butler, Morris, 1986). Часто город просто складывался вокруг монастырского комплекса, построенного на «святом месте». Стоящий на вершине холма Сент-Олбэнс окружает аббатство, основанное на предполагаемом месте мученичества святого Альбана. Город с «говорящим» названием Бэттл — «Битва» — даже освоил крайне неудобный участок вокруг монастыря, алтарь собора которого, согласно легенде, стоит на том месте, где пал король Гаральд в знаменитом сражении при Гастингсе. Известны и обратные случаи, когда религиозный центр «встраивают» в уже существующий город.47
История прихода и приходского строительства в Англии, с ее традиционно сильными местными общинами, начала выявляться благодаря раскопкам в Лондоне и Винчестере, о которых уже упоминалось— они помогли определить границы приходов и даже составить их карты, восходящие по крайней мере к XII в. (Grimes, 1968). Оказалось, что ранние приходские храмы развились из домашних церквей: единственная дверь церкви, открытой при известных работах М. Биддла на Сент-Мэри на Таннер-Стрит в Винчестере, вела прямо в частный дом. Это был «свой», частный храм.48 Не сразу удалось понять, кому, собственно, принадлежали ранние лондонские храмы: землевладельцам-феодалам, богатым и влиятельным горожанам или общинам соседей (по аналогии с церквями торговых корпораций в немецких городах, «кауфманскирхен»). Восстановленная планировка показала, что земля приходского храма и его двора не была частным владением, но принадлежала корпорациям владельцев (через них даже проходили дороги).
