Кроме того, что было самое важное, кубанцы не пошли бы далеко от своих станиц, не веря в рассказы полковника Старицкого. Были патроны у карачаевцев, но получить от них что-либо было почти немыслимо, а сами они, подозрительные и лукавые люди, никак не присоединялись ко мне. В этом был виновен и их князь, полковник Крым-Шамхалов, которого народ слушал и по которому равнялся в это смутное время.

Патроны на исходе, а посему необходимо что-то спешно предпринять, и я, после раздумий, останавливаюсь на красной базе в станице Беломечетской.

16 июля отдых. После полудня получил донесение от зеленчукских черкесов о том, что в станице Исправной находится 305-й пехотный полк красных (850 человек) при двух орудиях и что 17 июля полк предполагает идти через аул Касаевский на присоединение к Баталпашинской группе. Дабы предупредить это соединение красных, я решил сделать ночной переход с частью конницы, занять дорогу из станицы Исправной на хребте горы Шисса и повернуть противника по реке Большой Зеленчук.

Под вечер прибыла ко мне связь от есаула Лычева, который с отрядом в 1220 человек занимает район станиц Ахметовская — Каладжинская; отряд удачными набегами держит в страхе большевиков в Лабинском отделе.

Есаулу Лычеву посылаю приказ о начале формирования им 3-го Лабинского полка. От казаков, присланных есаулом Лычевым, узнаю, что войсковой старшина Князев (2-й Лабинский полк) 15 июля между станицами Передовой и Исправной вел бой с тем же 305-м полком красных и после боя красные остановились в станице Исправной.

С темнотой, с частью конницы по 120 человек от полков (240 человек), выступил вниз по реке Малый Зеленчук, а к семи часам утра 17 июля занял дорогу к станице Исправной на хребте горы Шисса. Густой туман не давал возможности разведать противника, а яруги и кручи мешали разместить части для западни красным. Туман немного рассеялся, и дозорами было обнаружено движение противника на подводах при двух орудиях; на одну версту впереди колонны двигался конный взвод, который без стрельбы трудно было уничтожить. Туман опять спустился, послышалась ружейная стрельба со стороны станицы Исправной (разъезд 2-го Лабинского полка столкнулся с арьергардом красных). Взвод красных был пропущен за наши засады и почти полностью уничтожен, но с выстрелами в колонне противника поднялась тревога, артиллерия открыла огонь, пехота цепями повела наступление по посевам подсолнечника, который совершенно скрывал пеших.

Цепи противника были встречены сильным огнем наших, но, поддержанная резервом, пехота красных двигалась вперед. Бой длился два часа, были произведены две конные атаки, но все-таки красные заставили меня отойти, после чего они прорвались на Касаевский аул, где, не задерживаясь, быстро прошли через Эльбурган в станицу Усть-Джегутинскую. К вечеру, потеряв одного убитым и двух ранеными казаков, я вернулся к себе на бивак Широкая балка.

Малый запас патронов еще больше истощен. Этим набегом потрясен 305-й полк красных, но удачи у нас не было, считаю это неудачей. Важно было то, что к началу моих боевых действий под станицей Кардоникской большевики в Баталпашинской не имели покоя. Несколько раз они были вынуждены переселять свои учреждения, эвакуировать семьи коммунистов и т. д. Все учреждения и канцелярии, возвращаясь обратно в Баталпашинск, не разгружали свои подводы, а гарнизон станицы по ночам вовсе не спал и совершенно не раздевался до прибытия штаба и частей 12-й дивизии красных.

18 июля отдых. Усиленная разведка по реке Малый Зеленчук и по реке Кубани. К вечеру от разведывательной сотни по реке Кубани получено донесение, что Джегутинская снова занята красными (три пехотных полка, четыре конных полка, курсанты, 16 орудий и много пулеметов, всего 5 тысяч человек). Вечером на бивак прибыл из станицы Исправной войсковой старшина Князев со 2-м Лабинским полком — 480 конных и 8 пулеметов.

К этому времени мои части усилились: 1-й Лабинский полк — 500 человек, 1-й Хоперский полк — 650 человек, 2-й Лабинский полк — 480 человек, 6-й Кубанский пластунский батальон — 320 человек, гарнизон Кардоникской станицы — 300 пеших и 250 конных, 35 пулеметов, 2 орудия, патронов по 15–20 штук на человека.

19 июля красные от станицы Джегутинской двинулись так:

• пехотный полк и один конный при двух орудиях по горе Джангур;

• все остальные части красных двинулись на станицу Красногорскую.

К вечеру противник занял аул Ловско-Зеленчукский и Красногорскую, а по горе Джангур обнаружены его разъезды.

20 июля Красногорская группа красных предприняла наступление на Кардоникскую, но потерпела поражение и отошла к Красногорской, заняв высоты перед станицей, а части этой группы начали продвигаться по горе Джангур с артиллерией. Патронов у меня для боя не оставалось, но противник не наступал дальше. Передовые мои части ведут перестрелку под Красногорской. Необходимо достать патроны во что бы то ни стало и маневром отогнать противника от Кардоникской.

Решаюсь совершить набег на станицу Беломечетскую и с этой целью, 21 июля, собираю все разъезды от частей, заменив их гарнизонными казаками. После обеда выдвигаю 2-й Лабинский полк по дороге на Красногорскую, но ночью возвращаю его обратно. Все части и тыл с лазаретом сосредоточиваю в станице. Войсковой старшина Маслов получает задачу в течение 23 и 24 июля с гарнизоном производить усиленную разведку и перегруппировки. В план моих действий посвящены лишь некоторые начальники.

С темнотой отправляю тыл и обозы под прикрытием пластунов для размещения в станицу Преградную. В 23 часа с тремя конными полками, одним орудием и 25 пулеметами выступаю на станицу Зеленчукскую и до рассвета переваливаю за хребет к станице. Здесь части отдыхают полтора часа, подтягиваются, ко мне присоединяется есаул Поперека с 10 казаками из района станицы Сторожевой, которые вливаются во 2-й Лабинский полк.

В станице Зеленчукской ко мне являются подхорунжие Сакович и Желухин, которые докладывают, что на присоединение ко мне идет войсковой старшина Живцов[70] с казаками Кубанского полкового округа (500 человек, два орудия и два пулемета), что они восстали у себя, но не выдержали натиска большевиков. Казаки стоят в станице Надежной. С подхорунжими мной был выслан приказ о наименовании кубанцев — 1-м Кубанским полком, а полку оставаться в Надежной до дальнейших распоряжений, связавшись с 3-м Лабинским полком.

К вечеру дивизия была в станице Исправной, где стала на ночлег. В станице объявлена мобилизация, здесь же поймано несколько коммунистов, прибывших из Москвы. В Исправной наблюдалось полное запустение. Мобилизовать казаков приказал сотнику станицы так, чтобы через четыре дня дивизион был готов, а пехота послана в Преградную в 6-й батальон. Через шесть дней действительно в Исправной был готов конный дивизион в 250 казаков, который был оставлен мной в станице для защиты ущелья реки Большой Зеленчук и для глубоких разведок.

23 июля ночью получил донесение от войскового старшины Маслова, что красные в наступление не переходят, а группируются на горе Джангур, у Красногорской и аула Ловко-Зеленчукского. С рассветом выступаю вниз по реке Большой Зеленчук, к 10 часам прибываю в аул Тазартукин, где остаюсь до вечера. Горцы — зеленчукские кабардинцы — встречают меня хорошо, но не присоединяются, обещая это сделать потом (до конца моего пребывания на Кубани присоединились ко мне немногие из них, не больше 20 человек).

В 18 часов из аула Тазартукина выступают:

1) 2-й Лабинский полк через аул Клиевский на Баталпашинскую с задачей к рассвету 24 июля подойти и атаковать станицу через реку Кубань, с целью разбить Баталпашинский гарнизон, внести панику и захватить станицу, если удастся; при неудаче захвата оставаться у Дударукинского аула до 11 часов, после чего отойти на Тазартукинский аул;