Для встречи его наличные казаки 1-го и 2-го Хоперских полков выстроились на станичной площади. Их было немного. Полковник Соламахин еще не прибыл, и их возглавлял автор этих строк.
Левее хоперцев был выстроен Карачаевский дивизион. Все в пешем строю. Этот дивизион «шалил» в станице «по женской части», и был случай, что один карачаевец через окно из револьвера убил урядника. Станица просила вывести этот дивизион вон.
Было много снега, морозно. Из станичного правления показалась группа старших начальников. Впереди в крытой шубе-черкеске, в волчьей папахе и в бурочных сапогах тихо шел Шкуро. Полковник Бочаров скомандовал и отрапортовал что надо.
— Здорово, славные мои хоперцы! — так приветствовал строй старый их вождь и «волк», генерал Шкуро.
Эти слова он произнес так сердечно, что я почувствовал — между ним и казаками существует особенная, и давнишняя, глубокая семейная любовь, основанная на чем-то очень высоком, несомненно, на былых победных боях. Казаки ответили громко и восторженно.
Все наличные офицеры на правом фланге строя. Шкуро жмет руку мне и всем офицерам, медленно проходит перед строем казаков, внимательно всматриваясь в их лица. Я смотрю на него и не узнаю его — перед нами проходит истомленный, истощенный маленький молодой «старичок», мелко ступая по снегу. Вид его был болезненный и совершенно не боевой. А бурочные сапоги на ногах будто фиксировали его физическое недомогание.
Медленно пройдя строй хоперцев, Шкуро подошел к Карачаевскому дивизиону. Я, по положению, следую за ним. По команде «смирно» крупные, плечистые, смуглые, глазастые карачаевцы, тепло одетые в шубы-черкески, при хорошем кавказском холодном оружии напряженно вытянулись и повернули головы направо, буквально «пожирая» глазами Шкуро. Я давно не видел подобного подобострастного вида людей в строю.
— СЕЛЯМ! — выкрикнул громко Шкуро, тихо, словно крадучись, подходя к ним и зло смотря на них.
— ЧОХ САУЛ! — дружно, громко ответили они, стараясь еще больше «тянуться» и «есть глазами» Шкуро.
— Вы што тут делаете в станице?! Безобразничаете?.. По бабам ходите?.. Грабите казаков?.. Стреляете в окна? — взвизгивал Шкуро своим тонким голосом. — Я вас, подлецов!.. Я до вас доберусь!.. А сейчас и смотреть не хочу!.. Полковник! Уведите прочь свой дивизион! — обратился он к их начальнику.
На второй день Шкуро выехал в станицу Баталпашинскую «поднимать сполох». Вернувшись оттуда, выехал в Екатеринодар.
Полковник Соламахин и 1-й Хоперский полк
Казаки прибывали, но медленно. Пришло приказание: «Всех наличных казаков 1-го Хоперского полка отправить в район Ставрополя, в 3-ю Кубанскую дивизию генерала Бабиева».
Нас это удивило. Что даст фронту «отправка пачками», но не целыми полками?
Командир полка, полковник Соламахин, сформировал отряд, человек в 250. На станичной площади был отслужен молебен. Перед аналоем развернут их Георгиевский штандарт. Было очень холодно. Без папах мы замерзали.
Унылый вид был казаков, стоявших в конном строю. Закутанные в шубы, башлыки, без папах — они словно были не рады молебну.
После молебна Соламахин, стоя у развернутого, очень нарядного полкового штандарта, сказал короткую речь своим родным хоперцам. Он кадровый офицер с 1911 года, в должности командира сотни провел Великую войну и за конную атаку в Персии на пехоту турок был награжден офицерским Георгиевским крестом.
Все сказанное им перед строем при другой обстановке, да еще в хорошую погоду, возымело бы свое действие. Но в эту лютую стужу, перед зимним переходом в шестьдесят верст, почти без дорог по глубокому снегу, против ветра, откуда только что вернулись обмороженные «волки», не дошедшие и до Ставрополя, нисколько не могло поднять настроение казаков. И красивый полковой Георгиевский штандарт, свидетель очень большой и долгой славы хоперцев на протяжении 200-летнего существования их исторического имени, в этот ужасный холод не возбуждал сердца их, признанно лихих и храбрых.
Соламахин это отлично знал. Он отлично знал казачью душу, а своих хоперцев в особенности. И чтобы хоть как-нибудь с полковым штандартом воодушевить их, он делал все возможное.
Пути отступления 1-й Кавказской казачьей дивизии ККВ — «от Воронежа и до Кубани», октябрь — декабрь 1919 г.
Генерал П. П. Врангель и начальник Кубанской казачьей дивизии генерал-майор В. Э. Зборовский (слева от главнокомандующего) в 5-й Хоперской сотне 1-го Сводно-Кубанского полка. За ними виден Георгиевский штандарт хоперцев. Сербия, май 1923 г.
Казаки 5-й Хоперской сотни 1-го Сводно-Кубанского полка. Сербия, 1923 г.
Переселение хоперских казаков на Кубань (по карте Кавказского края XVIII в., сост. канцелярией наместника. Тифлис, 1915 г.)
Полковник Ф. И. Елисеев. Тур. (Франция), 1925 г.
Парад джигитов, впереди полковник Елисеев. Франция, 1925 г.
Значковый хорунжий Корсов. Франция, 1925 г.
«Огонь лежа» (слева), джигитовка. 1925 г.
Полковник Зеленков с пикой. Франция, 1925 г.
«Укол шара», полковник Елисеев. Франция, 1925 г.
Подхорунжий Пахомов, донец. Франция, 1925 г.
Донского Войска полковник Шляхтин. Франция, 1925 г.
Терского Войска хорунжий Василенко. Франция. 1925 г.
«Горящий барьер», полковники Елисеев и Шляхтин. 1925 г
«Ласточка», полковник Елисеев. Франция, 1925 г.
Войсковой праздник. В первом ряду (слева направо): полковник В. И. Третьяков, генерал-майор О. И. Лебедев, полковник Ф. И. Елисеев, войсковой старшина Фенсв. Нью-Йорк, 1960 г.
Во главе дивизиона стоял назначенный офицер, но Соламахин, окончив речь, сам скомандовал:
— Ну, с Богом, братцы… Справа по три!.. Шагом — МА-АРШ!
Казаки стали медленно вытягиваться в колонну, а он, чтобы ее ещё более приободрить, приказал полковому адъютанту, со штандартом во главе, проводить сотни за станицу и потом уже вернуться домой.
Через несколько дней назад вернулось много обмороженных казаков. Настроение среди нас падало.
Штандарт 2-го Хоперского полка
С каждым днем я убеждалс я, что наше формирование не дает должных результатов. Я решил оставить свой полк и идти на фронт во 2-й Кубанский конный корпус генерала Науменко, который, по слухам, уже выступил на Маныч. По этому поводу, в частном порядке, обратился к бригадному командиру полковнику Бочарову. Но он и слушать не хотел:
