«Его Превосходительству на долгую и добрую память от команды кубанских джигитов. Алексей Букреев» (надпись на обороте фотографии, адресованная генералу М. А. Фостикову)
Казаки, прошедшие с генералом Фостиковым Гражданскую войну. Справа — подхорунжий Степан Дзюба. Сербия, 20-е годы
Чины Кубанской казачьей дивизии на похоронах генерала Врангеля. Белград, 6 октября 1929 г.
Венки и памятные знаки к гробу генерала Врангеля. Белград, 6 октября 1929 г.
Генерал Фостиков с семьей и джигитами. Вранье (Югославия), 1932 г.
Генерал Фостиков (слева) с джигитами. Сербия, 1932 г.
Пирамида джигитов. Сербия, 1932 г.
Сыновья генерала Фостикова: Норис (верхом в центре) и Георгий (верхом справа) с казаками. Вранье (Югославия), 1932 г.
Вечером 6 июля от моей полусотни, расположенной в Красногорской, получено донесение, что конница красных, выбив полусотню из станицы, заняла ее. Выслав на ночь усиленное охранение на полпути от Кардоникской к Красногорской, остальные части за ночь передвинул ближе к Кардоникской.
С рассветом 7 июля красные повели наступление конницей (два конных полка и конная милиция — всего до 900 шашек) на мой передовой заслон. Согласно приказанию он медленно отступал и, развернувшись на широком фронте, принудил противника разорваться на три группы и в таком виде подойти к Кардоникской, где и был атакован конницей станичного гарнизона (войсковой старшина Маслов) и пехотой 6-го пластунского батальона.
Противник не выдержал нашей атаки и начал поспешно отступать к Красногорской. В 6 верстах от станицы атакован моей обходящей конницей (1-й Лабинский, 1-й Хоперский полки и Терский отряд) под командой полковника Старицкого, бежал через Красногорскую на станицу Усть-Хомутинскую, где соединился с красной пехотой (306-й пехотный полк), идущей на помощь коннице. Наша конная бригада стала на отдых в станице Джегутинской.
Бой 7 июля дал мне небольшие трофеи: один пулемет, около 10 винтовок, четыре-пять тысяч патронов, несколько лошадей; потери красных 20–30 человек, у меня один раненый. Их конница была так сильно потрепана, что в последующих боях начала действовать осторожно и нерешительно. Мои же части воодушевились и осознали свою силу.
Преследование закончилось вечером, передовая сотня разместилась в Красногорской, а все остальные вернулись на бивак поближе к Кардоникской. Уже на биваке получено донесение от сотни из Красногорской, что около эскадрона конницы красных, поддержанной пехотой, сбило охранение в Красногорской. Позже узнали, что станица с боем перешла в руки красных, а наша сотня отошла на высоты в 9 верстах от Кардоникской. Ночью красные продвинулись и заняли высоты, занимаемые моей сотней.
На рассвете 8 июля к войсковому старшине Маслову снова прибыла со стороны Красногорской моя сестра, которую выслали ко мне для переговоров. Сестра привезла мне бумагу от комбрига 34-й советской дивизии и председателя ревкома с предложением сдаться. Об условиях состоятся переговоры, по занятию их пехотой станицы Кардоникской, для чего я должен выбрать нейтральную зону, где и произойдет моя встреча с делегацией красных из Екатеринодара. Если я не соглашусь на это — никто из моих родственников, уже арестованных, не будет пощажен; в случае же моего сог гласил мне были обещаны все «блага земные».
Сестру на этот раз я не видел, но ответ написал, что ни в коем случае не пойду на сдачу, а если большевики будут насильствовать над семьей и родственниками моими и моих казаков, то мы при занятии станиц никого из советских служащих с семьями не пощадим. Ответ был отправлен до начала боя за станицу Кардоникскую.
Ввиду предполагаемого наступления красных ночью с 7 на 8 июля все части были подведены к кургану Веселому (назван казаками «курганом Фостикова»).
9 июля бой начался в 9 часов утра. Пехота красных (306-й пехотный полк 34-й дивизии) при 15 пулеметах, поддержанная конницей в два эскадрона, быстро продвинулась к станице и заняла ее окраину по реке Кардоник.
До этого момента бой с нашей стороны велся одной сотней, которая, отходя перед противником на довольно широком фронте, растянула красных, и они, не видя перед собой никого, кроме отходившей сотни, сосредоточили все силы, атаковали станицу и заняли ее.
Как только противник оказался в станице, я решил немедленно атаковать его, для чего конную бригаду направил в обход со стороны Красногорской, а остальные части (6-й батальон пластунов и подготовленную пехоту станицы 300 бойцов и конных из станицы 200 человек) оставил при себе за курганом Веселым. К моменту занятия пехотой красных южной окраины станицы моя обходящая бригада заняла дорогу на Красногорскую, сбив резерв красных, состоящий из двух рот пехоты. Противник, занимающий станицу, заволновался, в это же время части, оставшиеся при мне за курганом, быстро подошли, атаковали и взяли станицу.
Большевики, поспешно отступая, были атакованы моей конной бригадой со стороны дороги Кардоникская — Красногорская и сбиты к горам Джангур, где были снова окружены с юга той же бригадой, от станицы Кардоникской пластунами, а с севера гарнизонной конницей. Противнику оставался открытым лишь путь на кручи горы Джангур, куда он и направился, подвергаясь все время с фланга нашему огню и атакам. (Такая тактика — растянуть малыми силами противника, а потом атаковать его «облавой» внезапно и быстро — не раз спасала мои отряды во время восстания, когда наши силы численно были гораздо меньше противника.)
Отступление красных, наконец, перешло в сплошное бегство через крутизны, бросалось все, солдаты для облегчения стаскивали с себя форму, оставаясь в белье. Ночь спасла противника, и он ушел на станицу Джегутинскую, оставив мне 11 пулеметов, много винтовок, весь обоз с вещами солдат и командиров, потеряв убитыми 103 человека. Мои потери насчитывали 6 казаков убитых и 8 раненых (убит подъесаул Федосеев — лихой и разбитной казак).
Этот бой поднял особо высоко настроение всего состава, а население снова убедилось в силе нашей армии, как уже в то время называлась моя повстанческая группа. Большевики опять-таки уверились в наших быстрых победах среди гор и в опасностях, которые в дальнейшем их ожидают.
10 июля все части переведены на новый бивак в Широкую балку. Из района Баталпашинска и Белого Ключа прибыли ко мне около 150 казаков с лошадьми и оружием. Под вечер получил донесение от горцев аула Хасаутского о том, что аул Касаевский занят пехотой красных (около 600 человек) с двумя орудиями, которая наступает вверх по реке Малый Зеленчук на занятую нами станицу Кардоникскую. За два дня до этого я был предупрежден, что красные хотят во что бы то ни стало разбить меня наступлением именно со стороны реки и станицы Красногорской.
11 июля с рассветом в аул Хатажукаевский выслана полусотня с целью скрытой и детальной разведки аулов Касаевского и Тебердинского. Части снова пополнились прибывшими казаками станицы Зеленчукской (85 человек). Разъезд обнаружил движение противника из станицы Джегутинской на Красногорскую (400 человек пехоты, два конных эскадрона, три орудия, около десяти пулеметов). Также получено донесение, что красные имеют связь постами летучей почты между Джегутинской и аулом Касаевским. Вечером того же дня красные заняли без боя Красногорскую и аул Касаевский. Для встречного боя приказываю:
